Добро из зла (СИ) - "Терран". Страница 17

— Нора! — обеспокоенно воскликнул ее напарник. — Сколько раз тебе говорить — не тащи в рот что попало!

— Вкусно, — не обращая на него никакого внимания заявила Волкири, тщательно прожевав лепесток. — Давно хотела попробовать!

— С ней все будет в порядке? — чтобы посмотреть на Руби, Рену пришлось задрать голову.

— Да, — грустно улыбнулась Руби. — Янг уже пробовала.

И, не дожидаясь ответа, прыгнула на следующую крышу, оставляя напарников позади. Она перемещалась короткими рваными скачками — прыжок, осмотреться — иногда проверяя подозрительные места через оптический прицел крупнокалиберной винтовки, встроенной в древко косы. Такой способ перемещения уже успел стать привычным за четыре часа, что она провела в районе Капуцинок вместе с Джунипер.

Эти размеренные прыжки, повторяющийся из раза в раз цикл, помог ей отвлечься от мыслей о сестре, отодвинуть в сторону неистовое, пожирающее изнутри желание броситься на помощь, пусть даже куда глаза глядят, в одиночку, без шансов на успех — лишь бы сделать хоть ЧТО-ТО. Не лежать, полностью здоровой, в больнице, потому что врачи не могут понять причину ее затянувшейся на полтора месяца комы, не сидеть дома под присмотром отца… Сейчас она была в Вейл, с друзьями, сражалась с Гримм, делала то, о чем всегда мечтала — защищала людей и сражалась с монстрами, но даже это не могло полностью заглушить этот несмолкающий ни на секунду крик, идущий откуда-то из глубин ее сердца: «ЯНГ НУЖНА МОЯ ПОМОЩЬ!»

Руби широко улыбнулась, прекрасно зная, что никто не сможет оценить эту солнечную улыбку.

Она плохо помнила свою мать — Саммер Роуз погибла, когда ей было всего шесть. Но самым ярким воспоминанием о ней была точно такая же широкая, одновременно наивная и мудрая улыбка. И Янг, и папа, и вообще все, кто знал Саммер, были единодушны в одном: самая прекрасная часть ее матери — улыбка, которая превращала просто красивую женщину в ангела, сошедшего на землю. Иногда дядя Кроу, в один из своих визитов между миссиями, усаживал ее и Янг на колени и рассказывал о ней: о надежде, которую Саммер умудрялась сохранять даже в самые темные времена, в отчаянии и безнадежности боев, что казались последними; что она была любимицей всего Бикона… и что не было в мире человека, который бы лучше соответствовал самой сути профессии Охотника.

Сейчас, глядя сверху вниз на пустые улицы, заметенные снегом, ржавеющие на обочине машины, дома, скалящиеся черными провалами окон с выбитыми стеклами, Руби не могла не задавать себе вопроса — а смогла бы Саммер сохранить эту надежду, подарить миру свою улыбку, будь она на ее месте? Почему-то она была уверена — у мамы получилось бы куда лучше, без усилий и фальши, что сквозила в ее собственной.

Она помнила эти улицы полными жизни и энергии: гомон голосов и шум машин заставлял выросшую в небольшом городке Руби чувствовать себя маленькой и одинокой. Она помнила эти улицы объятыми огнем, полными смерти и боли: с высоты Колизея Согласия, где началась для нее Битва за Вейл и из окна иллюминатора военного транспорта, на который ее силой запихнул дядя Кроу, чтобы доставить в Бикон. Охотники, солдаты Атласа и его же роботы в белой броне, черные, исполненные угрозы туши Гримм, люди и фавны, армия Вейл и боевики Белого Клыка — все они смешались друг с другом, одинаково перемазанные кровью и грязью так, что с высоты было не отличить.

Она помнила Вейл живым. Помнила бьющимся насмерть.

Сегодня она увидела его мертвым.

Когда их высадили на границе района Капуцинок, первым вопросом, который она задала, было: «Чем здесь пахнет?» Ребята поняли, что она имеет ввиду только после уточнения: едва уловимый, странный и незнакомый ей сладкий запах, почему-то вызывающий легкую тошноту. Неловко переглянувшись со своей командой, Жон кивнул Рену. Горестно вздохнув, парень, глядя в сторону, тихо-тихо сказал:

— Это трупы, Руби.

Удивленно распахнув глаза, маленькая снайпер оглянулась на заснеженную улицу. С трудом верилось, что под этим белоснежным, тронутым лишь следами лап, покровом она найдет мертвых людей.

— Мы много работали, чтобы убрать их, — продолжил Рен. — Наша главная задача в первые недели после Битвы — защищать рабочих и добровольцев. Центр очищен полностью, в анклавах и вокруг них — тоже, но здесь… в лучшем случае успели оттащить подальше от дорог.

Он показал на невысокую арку, ведущую во внутренний двор одного из домов.

— Не ходи туда, Руби, и уж точно не вздумай раскапывать снег. Мы вот не ходим. И не копаем.

— И что же… они просто лежат здесь? — тихо спросила Руби, сглотнув комок в горле и глубже натянув капюшон своего любимого красного плаща, чтобы спрятать слезы. — Лишенные погребения или хотя бы сожжения, просто лежат и… гниют?

— Все не так плохо, — вмешался Жон. — В конце второй недели пришли первые настоящие холода. Они… ну, будто в стазисе.

«Замороженные, как котлеты в супермаркете» — подумала Руби и содрогнулась сравнению.

— Мы вернемся к ним весной и тогда они получат то погребение, которое заслужили. А пока…

Оглянувшись через плечо, Руби взглянула на друга. В этот момент она впервые увидела этого нового Жона Арка, что до поры прятался под фасадом старого доброго Жона-Тошнотика.

— А пока следует позаботиться о живых, — твердо закончил Жон.

Роуз могла бы поклясться, что в этот момент услышала лязг опущенного забрала.

Беспомощно оглянувшись на все ту же обманчиво безмятежную улицу, Руби упрямо склонила голову. Помолчав пару секунд и справившись со слезами, она тихо сказала:

— Это все равно неправильно.

— Во всем этом дерьме вообще очень мало правильного, Руби, — мрачно заметила Нора, раскладывая молот. — Хватит болтать. Время убивать Гримм.

Вздохнув, Руби с трудом выбросила из головы мысли о том, что ее окружают сотни (тысячи?) мертвых людей, скрытые от глаз только слишком тонким слоем снега, и попыталась подумать о хорошем.

О том, что районов, подобных этому, не так уж и много. О том, что Вейл до сих пор жив, пусть и изранен. Что Бикон все еще существует, хоть и в другом здании. Что почти все ее друзья живы. Что худшего удалось избежать.

Жон, пока они ехали на военном транспорте к первому «чекпоинту», рассказал ей многое о том, что успели сделать после Битвы за Вейл. Центральная часть города была полностью очищена от последствий сражения, все коммунальные службы вновь работали в штатном режиме. Всех, кого смогли, переселили туда, за старую оборонительную линию двухсотлетней давности, часть оставшихся приняли другие города Вейл, разбросанные по долинам Подковы — горного хребта, в самом центре которого располагалась колоссальных размеров долина, на которой тысячи лет назад родилось Королевство.

Но и их не хватило, чтобы приютить у себя всех лишившихся в ту черную ночь дома: в конце концов, Гримм напали не на один только Вейл — Твари Темноты пришли в каждый дом страны. Те же, кому не хватило места ни там, ни там, сбились в пару десятков групп разной численности, которые уже успели обозвать «анклавами». Там тоже были электричество, тепло и вода, пусть и давали их всего на несколько часов в сутки. Прямо сейчас сильно сократившиеся военные силы Вейл были заняты в первую очередь защитой центра города и анклавов… и добровольцы, прибывшие на помощь из Вакуо и Мистраля уже на исходе второй недели, не слишком меняли ситуацию. Введенное по законам Гримм военное положение позволило расконсервировать все арсеналы, разбросанные по городу как раз на такой случай, и сильно расширить набор рекрутов, но за неделю из вчерашних студентов и булочников армию не сделаешь, да и воевать с Гримм одним лишь ручным оружием не самая лучшая идея.

Совет Вейл пообещал своим подданным, что уже к началу лета город восстановит прежние границы, а пока захват и, самое главное, удержание внешней оборонительной линии было признано нецелесообразным — просто не хватало людей и техники, чтобы удержать такой периметр.

Очередное ускорение забросило Роуз на крышу дома, стоявшего на самом краю широкой площади. Даже без высоченной черной стелы в центре, посвященной Королю Генриху, она бы догадалась, что достигла цели — широкое приземистое здание полицейского участка с арсеналом в подвале строилось по одному и тому же проекту по всему Королевству.