Смерти вопреки (СИ) - Феокритова Наталья. Страница 34

— Кусается.

Ру улыбнулся.

— Они не отличаются хорошими манерами.

Затем он почесал лоб и, сомневаясь, сказал:

— Я знаю, ты побаиваешься меня, и мы мало знакомы, но… Мне бы хотелось помочь тебе.

Виларрии не будет семь дней, и этого достаточно, чтобы обучить тебя не только азам, но всему остальному. А закрепить ты сможешь позже, когда закончишь свой путь.

Марина вопросительно посмотрела на русала.

— Но для этого нам нужно туда, — он показал в сторону Протеймы.

— Куда? — Марина уставилась в горизонт, ища землю.

— Под воду.

— Ну, знаешь, у меня нет жабр. И дышать под водой я не умею, — сообщила она возмущенно.

— Тебе и не надо. Воздуха в кожухе хватит, чтобы добраться до завоздушенных фиол. Там, под водой, наша магия наиболее сильна, у меня будет возможность передать часть своих умений через Дыхание жизни, — уговаривал Ру, видя, что Марина колеблется.

— Ты бы за пару дней освоила то, на что уйдет год. Эти малые знания самое ценное, что осталось от моего умирающего народа. Не считая Вилы, ты последний сильный маг воды.

Ей вдруг стало стыдно. Марина сама удивилась странному щемящему чувству, возникшему где-то одновременно в носоглотке и солнечном сплетении. Как будто ее виной было то, что морской народ умирал, а знания магии воды утрачены почти повсеместно. Будто ответственность от слов Ру легла ей на плечи и стала бременем ее сердца.

— Хорошо, — кивнула она, направляясь к берегу за палаткой.

Ру помог связать кожух таким образом, что тот превратился в небольшой парашют. Верхнее отверстие оставили развязанным.

— Залезь в него и растопырь, — попросил он.

Как только он вошли в воду по шею, он утянул его глубже. Плыть в темноте было страшно. Сердце Марины безудержно колотилось, инстинкты кричали о спасении, но воля приказывала терпеть. И она, закрыв глаза, стараясь дышать как можно ровнее, вспомнила лицо матери. То самое, что видела в иллюзии в храме. Доброе, озабоченное, несчастное лицо, имеющее почти полное сходство с ее лицом. Может она и не помнит прошлого, не знает настоящего и боится будущего, но ее родители бились за ее жизнь. И она должна стремиться быть не хуже их. Ее не прельщали ни корона, ни власть. Но ответственность за целый народ, который, умирая, не мог даже передать знания, потому что на Овинге уже двести лет не рождалось сильных магов воды, мгновенно взбудоражила королевскую кровь в ее жилах, отдаваясь голосом предков, идущим сквозь поколения, и облагородила сознание. Она обязана делать все, что может, во благо всех народов Овинги. Она дочь своих родителей и ее очень любили. А она, в свою очередь, истинная принцесса Аравилата и настоящая наследница. От этих мыслей в полной темноте, Марина расплакалась, и стало легче, как будто кто-то разрешил ей дышать глубже и свободнее.

Скоро они приплыли к подводной завоздушенной пещере. Вода вытолкнула ее в воздушное пространство. Она стащила кожух, осматриваясь. Стены пещеры слабо фосфоресцировали желтым, красным и зеленым светом.

— Отдохни немного, — предложил Ру. — Мы отправимся дальше, я только сплаваю за фиолой.

Он нырнул в воду и исчез, оставив Марину, но минут через сорок он вернулся. В руках у него был купол, по виду похожий на светопроницаемую шапку медузы, полую изнутри и бесцветную, ссужающуюся книзу. Внешне она походила на стекло, на ощупь — на тончайшие пленки.

— Оставь кожух здесь, — сказал он и помог забраться Марине внутрь по грудь.

Они снова двинулись в путь. Воды Протеймы были чисты и прозрачны. Солнечный свет проникал глубоко, давая его обитателям освещение с ограниченным пределом видимости. Теперь Марина поняла, почему русалки плохо видят. Оптические свойства воды не позволяли видеть далеко.

Плыть стало намного веселее. Через несколько часов они добрались до места назначения, и, приближаясь, Марина все больше переставала дышать от восхищения. Город русалок был каменным. Светлые стены домов без окон украшались резьбой, между ними росли изумительной красоты посадки из морских цветов и водорослей. Узкие входы внутрь располагались понизу. Ширина проходов была больше, чем высота.

Правильные геометрические линии улиц указывали на то, что некогда этот город был оплотом великой цивилизации. Во многих клумбах стояли искусные скульптуры, выполненные в мельчайших деталях. Поверх плоских крыш тоже росли клумбы, они окружали фиолы, служащие окнами. Вдоль улиц дома соединяли гирлянды маленьких фиол со светящимися рыбками внутри.

Русалки общались жестами, периодически заплывая и выплывая из зданий. Они плыли по своим делам и во многом были похожи в поведении на людей. Они украшали себя ракушками и плетениями из кораллов, волосы заплетали плотно к голове.

Ру завел фиолу Марины внутрь одного из зданий, там под самым куполом был воздух.

Обстановка дома состояла из ниш с местами для еды, сна и многих других вещей, присутствующих в обычной человеческой жизни, вроде книг, зеркал, кухонной утвари и круглого очага, располагающегося на большом камне в центре дома, из которого, сквозь тонкий слой воды, шли пузырьки воздуха.

— Это мой дом, — сказал Ру, помогая Марине забраться в самую большую нишу, четыре на четыре метра. Он подошел к очагу и разжег его. Пузырьки воздуха оказались природным газом.

— Слушай, а я тут не угорю, — спросила Марина, памятуя об опасностях угарного газа.

Ру показал рукой вверх, на фиолу.

— Она дышит огненным дыханием и дает воздух. Не бойся. Мне нужно пообщаться со старшими. Я скоро вернусь, никуда не выходи.

Он нырнул под воду и уплыл, а Марина, осмотревшись и привыкнув к мягкому отблеску огня и свету, пробивающемуся с поверхности Протеймы, уселась ждать. Через несколько часов она проснулась от запаха жареной рыбы, детского шепота и возни. Она открыла глаза. На нее удивленно уставились три пары детских глаз. Три хорошеньких девочки, по-разному заплетенные, замерев, смотрели на нее, а она на них. У очага хозяйничала русалка возрастом старше Марины.

— Ты проснулась, Знародная? — спросила женщина, не оборачиваясь и переворачивая рыбу. — Мой сын скоро будет.

Марина села, скидывая тонкое полотно, послужившие ей одеялом. Девочки разом загомонили, заулыбались, толкая в ладони ракушки и морские бусы. Русалка прикрикнула на малышек на незнакомом языке. Те, обиженно вздохнув, еще раз взглянули на Марину и, соскользнув в воду, неохотно выплыли из дома.

— Прости их. Они никогда еще не видели живого человека и любопытны, как все дети.

- Откуда вы знаете, что я Знародная? — спросила Марина, рассматривая еще больше разросшуюся татуировку. Этак она скоро будет ходить с золотой рукой. — Из-за нее?

— Древний знак. А наш народ чтит древних.

Марина улыбнулась. Женщина протянула расписанную красками плошку с горячей рыбой и подала деревянную вилку с двумя зубцами. Затем положила на круглую сковороду еще две рыбины.

— Спасибо. Умираю с голоду, — призналась она, накинувшись на еду.

Это понравилось русалке. Она села в нише напротив, свесив хвост в воду, распустила волос и украдкой стала наблюдать за Мариной, пока та ела.

— Скажите, а много таких городов у народа воды, — спросила Марина, решив, что лучше уж пусть она говорит, чем смотрит.

— Это последнее крупное селение. Но несколько сот лет назад нас было множество, — женщина печально улыбнулась. — А самый крупный соединял не один арат воздушных и водных подземных пространств. Люди жили среди нас, а мы могли быть свободными наверху.

— Что произошло?

— Никто не знает. Но среди нас стало все меньше и меньше рождаться магов. Мы стали болеть.

— Похоже на какую-то эпидемию, — задумчиво произнесла Марина, продолжая кушать.

— Да, теперь нас совсем мало, не считая одичавших.

— А почему они такие?

— Никто не знает. Но все, что их волнует, это веселье и теплые течения. Их не интересует прошлое, они не заботятся о потомстве, бросают на месте, не создают ничего. Очень агрессивны, если голодны.