Джейк - Гринвуд Лей. Страница 7

– Брет, принеси мне воды.

В ожидании воды Изабель осмотрелась и обнаружила за плитой немного дров. Открыла плиту и подавила негодующее восклицание – золу давно не убирали. Она расчистила кочергой место, положила сухих щепок и коры, подожгла. Сухие дрова быстро загорелись.

– Поставь котел на плиту, – велела она Брету, вернувшемуся с водой. – Как только вода нагреется, принеси мне.

Изабель взяла жир, бутылку виски и неглубокую кастрюлю и поспешила в другую половину хижины. Из мебели в спальне Джейка были только кровать и сундук. Не похоже, чтобы ими недавно пользовались. Очевидно, Максвелл предпочитал жить на свежем воздухе.

– Тебе нужно раздеться.

– Совсем? – Бак смутился.

– Сними все, кроме нижнего белья. Я не думаю, что мистеру Максвеллу понравятся твои ботинки на его постели.

Ботинки Бака были покрыты коркой, вызывающей ассоциацию с коровником. Изабель принесла из кухни стул, пока Шон помогал Баку раздеться. Для большого, неуклюжего парня он был удивительно нежен.

Брет принес воду и налил ее в таз.

– Она еще не горячая, но я подумал, может быть, вы захотите начать. У него не спина, а месиво.

Изабель удивилась. Брет никогда не выказывал заботы о ком-нибудь, кроме себя.

Едва сдерживая позывы на рвоту, сорвала струпья с самых страшных ран, чтобы промыть их. Бак вздрогнул, когда она приложила к открытой ране тряпку, смоченную виски, но потом лежал тихо. Изабель хотелось думать, что он потерял сознание, но, скорее всего, у него просто не было сил двигаться.

– Держу пари, мистер Максвелл собирался выпить это, – сказал Шон.

– Я не – одобряю виски, – Изабель отогнала воспоминание о том, что мужчина пытался сделать с ней, когда его мозг был затуманен алкоголем. – Но это помешает распространению воспаления.

Закончив, она встала.

– Теперь пусть поспит.

На ступенях крыльца Изабель ждал Чет.

– Что мы будем делать с ним? – он указал на Мерсера Уильямса, лежащего на земле возле фургона. Его руки были связаны за спиной его же ремнем.

Изабель не знала.

– Можно бросить его в реку, – предложил Брет. – Волки и койоты подчистят то, что останется после рыб.

Девушка все еще была в ужасе от того, что сделала с Мерсером.

– Не знаю. Может быть, мистер Максвелл что-нибудь предложит, когда приедет.

Если не будет настолько зол за их возращение, что откажется помочь. Она не удивилась бы. У нее сложилось впечатление, что он нетерпеливый и нетерпимый человек.

Но не Джейк и Мерсер заботили Изабель по-настоящему. Что делать с мальчиками? Вряд ли стоит возвращать их в агентство. Заботиться о них сама она не сможет, и нет никого, кто бы помог.

Джейк загнал в кораль последнего лонгхорна и направился в лагерь. Вернувшись домой после войны, он за год в одиночку заклеймил тысячу животных, но дело продвигалось медленно, да и опасно заниматься этим одному. Приходилось загонять теленка или годовалого бычка на покатый настил и клеймить, удерживая на месте с помощью жердей, укрепленных с каждой стороны. Не одно животное переломало ноги, пытаясь выбраться.

Животных, принадлежащих Максвеллам, не клеймили почти пять лет. Половину стада составляли неклейменые бычки. Его бычки, но Джейк должен заклеймить их, чтобы заявить свои права. Даже этого не всегда было достаточно. Правительство Реконструкции протолкнуло соответствующий закон, позволяющий человеку сгонять скот, не глядя на клеймо, и отправлять его на продажу. Предполагалось, что он должен заплатить владельцу скота, когда найдет его, но никто этого не делал. Просто санкционированный грабеж.

Фермеры Утопии этим еще не занимались – были слишком заняты тем, чтобы согнать с земли всех, кроме себя. Но кто мог сказать, что они не передумают?

С зимы Джейк собрал более пятисот быков, но не мог гнать их в Нью-Мексико один. Он намеревался заплатить фермерам что-нибудь за причиненный ущерб – конечно, не так много, как они хотели, – но нужно сначала продать быков. Если это не удастся, он потеряет их и все остальное свое состояние.

Максвелл только что подъехал к палатке, которую поставил в маленькой дубовой роще, когда заметил небольшое облачко пыли на горизонте. Похоже, оно двигалось к его ранчо. Дым не удивил бы Джейка. Команчи были бы счастливы поджечь его. Возможно, вернулись фермеры. Джейк не мог представить, что еще могло поднять такую пыль.

Кто бы это ни был, ему нечего делать на ранчо. Ругаясь, Джейк закинул седло на свежую лошадь и галопом поскакал на ранчо. Он буквально опешил от представившейся картины. Вернулась эта гордячка Давенпорт, но не это заставило его изумленно раскрыть глаза. В большом корале двое парней сидели верхом на брыкающихся лошадях. Еще пять лошадей – часть табуна, принадлежащего его семье до войны, – нервно метались в маленьком корале. Они одичали после того, как бык убил отца Джейка.

Одним из наездников был команч-полукровка. Джейк не знал, как зовут второго, но он казался таким же умелым, как индеец. Остальные мальчики забрались на изгородь и криками подбадривали всадников. Изабель стояла на ступеньках хижины. Джейк неслышно подошел сзади.

– Ставлю на полукровку.

Изабель подпрыгнула от неожиданности, но, увидев Джейка, успокоилась.

– Вы меня до смерти напугали.

– Где они поймали лошадей?

– У ручья, когда те пришли на водопой. Я надеюсь, вы не против?

Она была так хороша! Надо бы повернуться и бежать, но у него чесались руки от желания обхватить ее талию, такую тонкую и изящную. Даже при том, что тонка, как булавка, и жестка, как крахмал, она источает женственность, против которой трудно устоять.

– Конечно, не против. Я люблю, когда чужие распоряжаются моей собственностью всякий раз, когда им взбредет в голову.

Изабель покраснела.

– Нам пришлось вернуться.

Вид у нее стал смущенный и растерянный, это заставило бить копытом и рваться вперед все его рыцарские инстинкты. Будь у Джейка хоть капля ума, он закрыл бы глаза, заткнул уши и бежал без оглядки, пока не добрался бы до Пекоса.

– Я должна извиниться перед вами.

– За то, что расположились здесь? Забудьте.

– Нет, за то, что не поверила вашим словам об этих людях из Утопии.

– Не говорите, что они не похожи на святош, умирающих от желания прижать к своей груди вашу банду малолеток.

– Они не бандиты.

Изабель говорила резко, смущение исчезло. Она явно принимает на свой счет малейшее пренебрежение к этим мальчикам.

– Может быть, пока.

– Никогда, если я смогу этому помешать.

В голосе девушки звучала такая страстная решимость, что Джейк перевел взгляд с брыкающихся лошадей на ее лицо. Оно выражало непоколебимую убежденность. Изабель действительно говорила всерьез.

– О'кей, они еще не бандиты. Почему вы не отдали их фермерам?

– Мы нашли на дороге мальчика, избитого, изможденного непосильной работой и голодом.

– Что вы с ним сделали?

– Он в хижине. На вашей кровати. Я промыла его раны, насколько могла, но ему нужны отдых и еда.

Джейк повернулся и направился в дом, Изабель за ним. Бак спал. Джейк подошел к кровати, пристальный взгляд застыл на рубцах и ранах, покрывавших спину мальчика. Не пропустил и синяки на лице.

Холодный, убийственный гнев охватил Максвелла. Вся жестокость войны, вся несправедливость Реконструкции, казалось, как в капле воды, отразилась в этом страшном поступке. Джейк подумал о порядочных храбрых мужчинах, которые принесли в жертву все, чем обладали, сражаясь за идеалы, пока эти мучители детей рыскали вокруг, воруя земли.

– Какой сукин сын это сделал?

– Я не спрашивала.

Джейк подошел к сундуку, открыл его и вынул револьвер и кобуру.

– Что вы делаете? – испугалась Изабель.

– Хочу выяснить, кто это, даже если мне придется выбить это из них. И я пристрелю сукиного сына.

– Вы не можете, – твердила Изабель, пока Джейк проверял, заряжен ли револьвер.

– Почему нет? – он отложил оружие в сторону и достал из ящика пригоршню патронов.