Украсть миллиард (СИ) - Матуш Татьяна. Страница 44

Похоже, двое оставшихся бодигардов слегка растерялись. С одной стороны цель — вот она, даже не залегла, а с другой — Одри, профессионально заломив Еве руку за спину, держала ее на линии огня, перекрывая сектор обстрела.

— Карл Тальберг, — напомнила она и, для убедительности, слегка нажала на завернутую руку. Ева зашипела, как испорченный сифон.

— На Манфреда он работал, на Манфреда! Успокоилась?

— Сюда говори! — нажала голосом девушка, показывая на пуговку встроенного микрофона, — чтобы тебя, козу, снаружи хорошо слышали и дяди полицейские, и тетя — прокурор. Ну!

— А что я могла сделать! — вдруг заорала Ева, — Манфреду отрубили финансирование. Полностью! Я нашла ему спонсоров… Уж каких смогла — таких и нашла, — она судорожно всхлипнула, — оказалось, что проценты они согласны взять только бомбой. Манфред бы никогда не согласился! Ну, Гюнтер сделал им бомбу по расчетам доктора… А потом Манфред стал догадываться… Он привел Карла и тот начал рыть, как фокстерьер. Пришлось принять меры…

— Ты отдала приказ на ликвидацию обоих?

— Коллективно решили. У нас демократия, — открестилась Ева.

— Значит, вешать вас тоже коллективно будут. Надеюсь, веревок хватит на всех.

— Давно уже не вешают, — сказала Ева.

— А зря!

— Слушай-ка, милая, — осторожно встрял я, стараясь не упустить из виду ни Джин, все еще скованную браслетами, ни ребят с автоматами, — а не пора ли нам сваливать. А то этот званный вечер уж больно затянулся.

Одри вздохнула и посмотрела на нас отчего-то виновато:

— Да поздно уже. Все равно не успеем. Через минуту тут все рванет к чертям, а нам до ближайших ворот минут пять хорошим кроссом.

…Вот и все. Добегался, Крыса!

Я взглянул на Джин. Почему-то девушка совсем не выглядела ни испуганной, ни огорченной. Похоже, она не верила, что через минуту нас не будет в живых.

— Дай мне мобильник этой… — кивком попросил я, и в ответ на вопросительный взгляд Одри, пояснил, — хочу попрощаться.

Что я скажу? Прощай, с тобой было здорово? Жаль, что не встретились? Ничего этого я просто не смогу произнести, когда рядом Джин, которую я втравил в это дело, и которая через минуту умрет из-за меня. И которая смотрит на меня своими большими глазами и не боится, потому что верит. Верит именно в меня.

А может быть ничего не говорить? Просто еще раз услышать ее голос и мне хватит? А что еще можно успеть за оставшееся время?

— Алло?

— Привет, — сказал я, — а мы тут плюшками балуемся.

— У вас двадцать секунд, — заговорила она, быстро, напористо, деловито. Ее голос был «заряжен» уверенностью так, что всю мою лирическую грусть словно щелчком сбило, — попытайтесь добежать до левого крыла, вы должны успеть.

— И что там? — удивился я.

— Башня. Она — не часть этой виллы, Манфред просто пристроил свой дом к ней. Она очень старая, еще со времен рыцарей. Она выдержит…

Леди еще что-то объясняла, а я уже действовал. Ведь это был шанс, последний, робкий, но шанс. Жить!!!

Я первым рванул к двери. Джин не растерялась и тоже устремилась за мной. Уже спиной я почувствовал, как двое боевиков поднимают стволы. Но Одри, милая Одри спасла нас. Она с такой силой оттолкнула от себя Еву, что та с полученным ускорением пролетела вперед метров пять. Морозом по коже отозвались близкие выстрелы, и я ощутил всю прелесть рикошетов. Что-то больно ударила меня в ж… в ягодицу.

— Вашу…

Моя ненависть застряла в зубах, ибо я получил хороший тычок в спину. Это Одри подбадривала меня. А у меня нога еще не зажила… И все же тогда мы бы обставили всех камерунских бегунов вместе взятых. Двадцать секунд — это целая вечность. Огромный мир, зовущий к себе теплом и ласковым светом. Только бы не упасть! Левое крыло… башня… Нам бы еще навигатор, мы бы и за десять секунд уложились. Да к бесам карту. Нас вела жажда жизни. Да и это спасительное левое крыло оказалось как раз за поворотом. Массивная дверь отчего-то была услужливо открыта. Мельком я заметил цифровой замок и довольно хмыкнул: Она постаралась!

Как только мы внеслись вовнутрь, дверь захлопнулась.

— Дальше! — провопил я, увлекая девушек за собой.

Идеально было держаться подальше от стен и дверей. На все сто — лучше всего в подвал. Лестница! Я заметил ее поздно. Уже на двадцатой секунде… Мы успели сделать всего пару скачков вниз… к спасительной глубине подвала.

А затем бабахнуло! У меня не найдется слов, чтобы описать свои ощущения. Таких слов еще не придумали. Вернее они есть, но их нельзя давать читать детям. Это был полный ПИ… ццц — только тихо…

Ярко-зеленый вертолет с большой желтой надписью — медиа-групп Зе Ферст, кружил над особняком и парком Манфреда. Четыре камеры в реальном времени передавали картинки сразу на три канала. Новость была далеко не пустяшной. Специальная операция полиции, со всеми вытекающими последствиями. Зритель жаждал развязки и крови. Десятки машин, сотни людей взяли в плотное кольцо многогектарный ансамбль… Суета и звон сирен… совсем рядом прошел полицейский вертолет…

Вот одна из камер «убежала» вниз и зрители трех каналов увидели совершенно мирную картинку. С большого, зеркально чистого пруда, взяв разгон, взмыла вверх стая грациозных черных лебедей. Птицы так стремительно работали крыльями, что казалось они спешат поскорее покинуть это некогда тихое место, превратившееся сегодня для них в ад. Вожак подал сигнал, и стая вся вдруг стала забирать все выше и выше…

Всего несколько секунд зрители любовались черными лебедями, а затем камеры тряхнуло. На мгновение люди увидели, как здания внизу вздрогнули и окутались дымом. А еще через секунду ударная волна опрокинула вертолет телевезиощиков. Картинки исчезли с экранов зрителей…

Но были и другие зрители, которым повезло больше. Другие зрители, других каналов, чьи камеры стояли дальше от эпицентра, и прожили на полминуты дольше. Именно эти камеры показали весь ужас взрыва. Темная пелена поглотила огромный комплекс, а взрывная волна уничтожила на сотню метров все вокруг. Это был ураган! Торнадо! Деревья, машины, люди, разлетались как кегли, подхваченные смертоносным ветром. Секунды… пугающие мгновения и даже самые дальние от места взрыва камеры были сметены адским потоком.

Потом, много позже, будут говорить очевидцы… счастливцы, что наблюдали взрыв издалека, с высотных зданий, что дым оседал над местом несколько часов.

Последним моим воспоминанием этого ада стало не испуганное, а невероятно, донельзя удивленное лицо Джин, обращенное к рушащемуся потолку, и девушка с нелепыми косичками, которая с решимостью солдата толкнула нас в угол и попыталась закрыть наши головы собой, своим худеньким телом. Больше я ничего не помню.

…Очнулся я, наверное, через четверть часа, или даже позже. Вообще, у меня неплохое чувство времени, но сейчас оно отказало, заодно с чувством направления, да и чувством юмора.

Я пришел в себя от того, что рядом зашевелилась Джин. Похоже, она не сильно пострадала, потому что несколько раз чихнула и с чувством выругалась.

— Ты цела? — спросил я. Собственный голос показался мне чужим, он звучал хрипло и низко.

— Если не считать синяков и ссадин, то, похоже, все в порядке, — отозвалась она.

— Хорошо…

Собственный организм доложил, что у меня здорово задет локоть, ушиблено, а может быть, и треснуло ребро, заново разболелась недавно раненая нога, ну и на лбу была, похоже, здоровенная ссадина: кровь заливала глаза, но больше никаких неприятных последствий не было. Даже мозг болел на удивление умеренно. Легко, в общем, отделался. Хвала богам и человеческому прогрессу. Хотя прогресс идет к черту. Это надо же такую дрянь выдумать взрывоопасную. Нет, определенно человечество погубит себя само.

Я разлепил веки… и сердце испуганно ухнуло в пятки. Девушка, похожая на Одри Хепберн, лежала на полу, засыпанном осколками камня, свернувшись калачиком, и под ее головой расплывалась большая темно-красная лужа.