Ферн - Гринвуд Лей. Страница 71
Она почувствовала судорогу наслаждения во всем теле, начиная от пальцев ног, и тут же мощный взрыв потряс все ее существо. Не выпуская Мэдисона из себя, она слышала, как он застонал, почувствовала, как прошла дрожь по его телу, и теплая влага пролилась в нее.
Ферн показалось, что ее всю залило живой водой. Она прильнула к Мэдисону, заставляя его погружаться глубже и глубже в себя. Туда, где находился источник ее страсти. Все ее тело стало упругим, как тетива лука. Оно натягивалось, пока у нее не создалось впечатление, что вот-вот оно разорвется в клочья. И после того, как сладкую муку уже совершенно невозможно стало переносить, все у нее внутри вспыхнуло тысячами ярких огней, словно праздничный фейерверк.
В первый раз в жизни Ферн не чувствовала себя одинокой. Она стала частью Мэдисона, соединилась с ним навеки невидимыми нитями. Она принадлежала ему, он принадлежал ей. Сделка состоялась.
Она крепко прижалась к нему. Союз их тел как бы скреплял союз их сердец навеки. Она испытывала блаженство, триумф, открыв для себя чудодейственную силу любви.
После сегодняшней ночи нет уже ничего невозможного.
Ферн расслабилась и выпустила Мэдисона из своих объятий. Неожиданно она почувствовала, как сильно она устала за сегодняшнюю ночь, и со стоном упала головой на подушку.
Прошло некоторое время, прежде чем они начали опять разговаривать.
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Мэдисон, прерывая молчание.
– Да.
– Ты больше не боишься?
– Я боюсь только одного – ты не будешь любить меня так, как я люблю тебя.
– Об этом можешь не беспокоиться.
Тишина.
– Тебе нужно возвращаться в гостиницу?
– Нет.
– Ты хочешь спать?
– Нет.
– Я тоже не хочу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Ферн проснулась и увидела, что лежит на кровати абсолютно голая, а рядом с ней – голый Мэдисон. Но она не столько была шокирована увиденным, сколько счастлива, вспоминая, что они в Мэдисоном ночью занимались любовью. Она победила свой мерзкий страх перед близостью с мужчиной, она позволила мужчине обладать ее телом.
Она полностью успокоилась и стала размышлять о том, нравится ли ей быть обнаженной. Для нее такое состояние весьма необычно. Раньше она старалась по возможности избегать наготы. Даже принимая ванну, она старалась полностью не раздеваться или прикрывалась чем-нибудь. Насколько она помнила, отец всегда поощрял в ней скромность. Она уходила из дома, когда он мылся. А он делал тоже самое, когда мылась она. Таким образом, даже не задумываясь об этом, она с детства принимала на веру тот факт, что обнаженной быть неприлично, нехорошо. Теперь-то она знала, что это не так. Она наслаждалась, ощущая утреннюю прохладу на своем теле. Она была свободна от оков одежды и радовалась, что покончено еще с одним страхом. В наготе не было ничего неприличного, вредного или нехорошего. Ферн чувствовала себя лучше, чем когда-либо в жизни.
А самое главное, теперь уже не было никаких препятствий, мешающих ей выйти замуж за Мэдисона. Ей больше не надо было бояться его, или себя, или таинственных незнакомцев, подстерегающих ее и готовых наброситься на нее, как только она зазевается или позволит проявить малейший интерес к мужчине. Теперь она полюбила мужчину, и чувствовала себя превосходно.
Она посмотрела на Мэдисона, лежащего рядом с ней, и затрепетала. Она была счастлива. Никогда, в самых своих смелых мечтах, она не могла себе позволить вообразить, что такое может случиться с ней. Она любила этого восхитительного красавца, а он любил ее. И она могла любить его без страха и каких-либо опасений.
Больше она не могла терпеть одиночество. Не могла вот так лежать на кровати, в то время как он спит. Не могла далее сдерживать свое радостное возбуждение.
Она стала трясти Мэдисона и будить его.
– А, что? – воскликнул он и сразу проснулся.
– Вставай, соня, – дразнила она его. – Уже утро.
– Нет, еще не утро, – протестовал Мэдисон, видя, как первые лучи солнца только начали пробиваться на горизонте. – Сейчас шести часов еще нет. – Он отвернулся от нее и накрыл свою голову подушкой.
– Просыпайся, – сказала Ферн и толкнула его в бок. – Это на Востоке вы встаете, когда солнце уже в зените.
Мэдисон застонал.
– Послушай. Петух уже поет. Как можно после этого спать.
– Сверни ему шею, и я покажу тебе, как можно после этого спать, – сказал Мэдисон, хватая ее за руку, чтобы она не смогла его больше толкать.
– Ты что, собираешься валяться в постели все утро?
– Попробую, – сказал Мэдисон, открыв один глаз и посмотрев на Ферн. – Насколько я помню, мы ночью почти не спали.
Ферн покраснела.
– Это ничего не значит. День наступил. Пора вставать и заниматься работой.
Мэдисон повернулся к ней и поцеловал ее.
– Мне понравилась ночь. Попробуем повторить ее?
Ферн хихикнула.
– Конечно же, нет, глупый. Если бы люди все время повторяли прошлое, то мы все еще жили бы во времена этих ужасных древних греков, о которых ты мне рассказывал.
– Я люблю древних греков. Они умели веселиться.
– Если они предавались такому разврату, как ты говоришь, то я удивлена, что не было второго всемирного потопа. Попробуй заняться чем-либо подобным в Абилине, и тебя моментально выдворят из города.
– Может быть, все-таки попробуем, а? – спросил Мэдисон и потерся о Ферн носом.
Она опять хихикнула.
– Даже этим нам нельзя заниматься, – сказала она, когда его рука легла к ней на грудь. – Пайк с Ридом скоро должны приехать сюда.
– Черт, – выругался Мэдисон и сел в кровати. – Даже в центре огромной необитаемой пустыни нельзя побыть вдвоем с женщиной. Интересно, как это удается бизонам.
– Ты сумасшедший, – сказала Ферн и рассмеялась.
– Во всем ты виновата, – сказал он, набрасываясь на нее и пытаясь щекотать ее. Он щекотал Ферн, пока она не уже не могла смеяться. – Я был абсолютно здравомыслящий, устроенный в жизни взрослый человек, до того как повстречал тебя. А теперь я общаюсь с женщиной в штанах и думаю о том, как бы оказаться в эпицентре торнадо. Нет, с этим пора кончать. Благонамеренные бостонцы этого никогда не поймут.
– Бостонцы?
– Да, я говорю о Бостоне. Там мой дом, моя работа. Там мы будем жить с тобой после нашей свадьбы.
– Свадьбы?
– Да, свадьбы, – отвечал Мэдисон, опять обнимая ее. – Я хочу сделать из тебя приличную женщину. Может быть, начнем прямо сегодня утром?
– Не говори ерунды. Я не могу выйти за тебя замуж сегодня утром. Я еще даже не накормила скотину.
– Выпусти всех животных на волю, пусть сами кормятся. Антилопы и дикие куры, которые водятся в прерии, уже миллионы лет добывают себе пищу сами. Твои свиньи могли бы хоть одно утро позаботиться о своей еде.
– Ты знаешь, что я не могу этого допустить.
– Хорошо, но запомни, в Бостоне я разрешу тебе держать дома разве что кота. Ну, конечно, у тебя будут я и дети, если ты захочешь их иметь.
– Когда ты возвращаешься в Бостон? – спросила она. Она уже пожалела, что разбудила его. Еще минуту назад жизнь казалась такой простой и легкой.
– Как только закончится суд над Хэном. Ты будешь готова к этому времени?
– Готова к чему?
– Выйти за меня замуж. И переехать в Бостон.
– А тебе очень нужно ехать туда?
– Конечно, там же моя работа.
– И ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
Мэдисон сел. Выражение его лица стало серьезным.
– Обычно жены живут вместе с мужьями.
– Я знаю, но…
– Но что?
– Я не знаю. Все происходит так быстро. Я не думала… не думаю…
– Ты ведь больше не боишься меня, не так ли?
– Конечно нет.
– Тогда в чем дело?
Ферн думала: насколько же простодушной должна она быть, веря в то, что любовь к Мэдисону не будет связана с трудностями. Очевидно, она так долго считала, что ничего из этого не получится, что и не задумывалась даже о том, каково это – быть женой Мэдисона. Но теперь она задумалась об этом, и перспектива испугала ее.