Лорел - Гринвуд Лей. Страница 56

– Я предпочитаю не иметь никаких дел с пьяными и не стреляю в детей. Игра закончена, тебе здесь больше нечего делать. Никто из жителей не покажется на улице, пока ты не уберешься из города. Отправляйся домой.

– Я сейчас застрелю вон тех двоих, – юноша показал рукой на Джорджа и Тайлера.

– Ты слишком пьян, чтобы попасть в них.

– Я докажу, что не пьян, – прорычал Эллисон. – Вы все трусы! Трусы! – И открыл беспорядочную стрельбу по окнам. Звон бьющихся стекол, чей-то пронзительный крик раззадорили его. – Видишь! Я же говорил! – торжествующе заявил он и направил дуло пистолета на Тайлера, который стоял перед зданием ресторана. В следующий момент юноша пошатнулся и нечаянно нажал курок. Раздался выстрел. Даже Эллисон выглядел удивленным: рука Тайлера инстинктивно метнулась к щеке.

Лорел затаила дыхание и с недоумением смотрела через окно. Почему Хен бездействует? Почему он стоит и не стреляет?

– Стреляй! – закричала она. – Стреляй, или он застрелит тебя!

Лорел не осознала перемены, произошедшей в ней. Она сама умоляла Хена застрелить человека! Но времени на раздумья не было. Тревога за жизнь Хена поглотила все ее существо. Как жаль, что он так далеко и не слышит ее слов!

Тайлер медленно отнял руку от щеки – по лицу текла струйка крови.

Терпению Хена пришел конец: этот глупый юнец чуть не убил брата. Не совсем осознавая, что делает, шериф молниеносным движением выхватил из кобуры пистолет и выстрелил. Элли-сон вскрикнул и выронил из рук пистолет. На руке юноши выступила кровь, лицо исказила гримаса боли.

– Так, значит, тебе нравится играть с оружием, да? – зловеще проронил Хен.

Этот мальчишка ничем не отличался от всех остальных. Он полагает, что с пистолетом в руках он становится сильным и бесстрашным. Ему кажется, что взрослые боятся и уважают его. Он считает, что оружие дает неограниченную власть над людьми и достаточно пригрозить им пистолетом, как они тут же опустятся на колени и будут просить пощады. Ну что же, пришло время преподать этому сопляку урок: он должен на своей шкуре ощутить, что значит быть жертвой. А потом пусть сам решает, продолжать ли играть с оружием или нет.

Следующим выстрелом шериф сбил с головы Эллисона шляпу. Хен с мрачным видом медленно надвигался на юношу, который выглядел до смерти напуганным.

– Ты думаешь, что это забава – ворваться в город и открыть стрельбу? Ты веселишься, пугая безоружных людей, которые не сделали тебе ничего плохого?

Эллисон попятился, затем повернулся и бросился наутек.

Снова прозвучали один за другим два выстрела. Юноша пошатнулся – шериф отстрелил каблуки ботинок, – но устоял. Он испуганно замер на месте.

– Достаточно. Отпусти его, – попытался урезонить Хена Джордж. Но безуспешно.

– Ты ранил моего брата. Понимаешь? Дрогни твоя рука – и он был бы уже мертв. Ты подумал о том, что можешь случайно причинить зло невинным людям? Или ты так напился, что готов на все? Может, люди для тебя вроде бездушных вещей, с которыми можно делать все, что захочешь?

Хен снова выстрелил – рубашка на плече Эллисона взметнулась вверх.

– Стой спокойно, щенок. А теперь я собираюсь оставить отметину на твоей щеке, молокосос. Посмотрим, как тебе это понравится.

– Хватит, остановись, – повторил Джордж;. Но Хен уже не мог остановиться.

– Лучше не двигайся. Это нелегкое дело. Мне бы не хотелось отстрелить тебе полбашки.

Парализованный ужасом, юноша застыл как истукан.

– Я постараюсь оставить на твоей щеке не очень большой шрам. Пусть будет такой же, как у Тайлера.

Эллисон испуганно поднял руку и загородил лицо.

– Не нужно. Пожалуйста, не стреляйте.

– Как, разве тебе уже не весело? – язвительно заметил шериф и дважды выстрелил под ноги юноше. Эллисон подпрыгнул как ужаленный и, не удержав равновесия, упал на спину. Он распластался по земле, даже не предпринимая попытки подняться.

– Веселье только начинается. Я собираюсь позабавиться от души. Сначала я, возможно, исполосую тебя шрамами, а потом переломаю ребра. Хочу посмотреть, что в результате получится.

– Остановись, Хен. Одумайся. Это слишком жестоко.

– Не вмешивайся, Джордж. Он пришел сюда, чтобы убить меня. Я хочу убедиться, понимает ли он, что собирается сделать.

– Думаю, он уже понял.

– Боюсь, нет. Может, если я прострелю ему уши, тогда он поймет, – пригрозил Хен.

Эллисон стал мертвенно-бледным. Простреленные уши считались пожизненным клеймом труса.

Хен остановился в пяти шагах от юноши и поднял пистолет.

– А теперь замри!

– Но он всего лишь ребенок.

Хен не шелохнулся и не опустил оружие.

Лорел затаила дыхание. Она видела взмах руки с пистолетом. Вот-вот прозвучит выстрел, который оборвет жизнь юноши. Голова вдруг закружилась, в глазах потемнело, к горлу подступила тошнота. Лорел навалилась на подоконник, чтобы не упасть.

– Он застрелит его, да? – спросил Адам.

– Не знаю, – ответила мать дрожащим от волнения голосом.

«Пожалуйста, не делай этого, – мысленно умоляла она Хена. – Не убивай его. Я не смогу смотреть на тебя и не вспомнить лицо этого мальчика»

Все в мгновение ока изменилось: и чувства, и мысли. Лорел казалось, что если Хен убьет этого мальчика, то ее любовь умрет.

– Ну, как, тебе весело, napень? Ты же это хотел сделать со мной, не так ли? Не очень-то забавно знать, что ты можешь в любую секунду умереть, правда?

Хен, наконец, опустил пистолет, шагнул вперед и, схватив Эллисона за шиворот, поднял с земли.

– Посидишь в тюрьме и подумаешь, стоит ли еще стрелять в людей.

До Хена донеслось учащенное и раздраженное дыхание Джорджа, стоящего за спиной. Неужели брат действительно думал, что Хен застрелит парнишку? Впрочем, что же он мог думать, если Хен не давал повода думать иначе?

– Нужно послать за доктором, – заметил Джордж. – Парень ранен.

– Это всего лишь царапина. Ему придется подождать, пока врач не осмотрит щеку Тайлера, – возразил шериф, подталкивая перед собой Эллисона.

Лорел всем телом навалилась на подоконник – ноги подкашивались, бил озноб.

– А что он собирается делать сейчас? – не унимался Адам.

– Ведет юнца в тюрьму, – ответила она и закрыла глаза, мысленно благодаря Всевышнего за помощь.

Сейчас она любила Хена Рандольфа еще сильнее, чем прежде.

По дороге к тюрьме Хен заметил доктора Эверсона и Тайлера, которые торопливым шагом направлялись к ресторану.

– Почему ты не попросил обработать рану? – спросил Хен у брата, когда доктор скрылся за дверью ресторана.

– Док должен срочно осмотреть Хоуп. Одна из пуль ранила ее.

Хен почувствовал, как сердце тревожно сжалось и что-то внутри оборвалось. Только теперь он уловил встревоженный шепот и женский плач, доносившиеся из ресторана. Увлекая за собой Эллисона, шериф решительно вошел в распахнутую дверь. На полу у окна лежала Хоуп. На груди девочки расплылось кровавое пятно. Вокруг валялись осколки оконных стекол. Рядом с дочерью на коленях стояла рыдающая Грейс Уорти. Горас Уорти, обнимая жену за плечи, пытался увести несчастную женщину в другую комнату.

Одного беглого взгляда Хену хватило, чтобы сразу же понять, что шанс на спасение ничтожно мал. Самое позднее, к утру Хоуп умрет.

Раньше ему не доводилось видеть, как умирает девушка, тем более, хорошо знакомая. Шериф был потрясен до глубины души. Здесь умирала даже не молодость – юность. Он не испытывал ни гнева, ни ярости – он умирал вместе с Хоуп. Чужая боль испепеляла душу.

– Как это случилось? – спросил он.

– Она хотела посмотреть, что происходит на улице, – ответил Горас. – Мы не знали, что здесь, за стенами дома ей может угрожать опасность.

Грейс неожиданно повернула заплаканное лицо к Хену.

– Это вы во всем виноваты! Почему вы не убили его сразу?

– Но он еще не смышленый мальчишка. Он и стрелять-то толком не…