Королева воздуха и тьмы - Клэр Кассандра. Страница 24

Кристина быстро соскочила с табуретки.

– Хелен, давай мы вместе сделаем им яичницу с тостами?

– А Джулиан умеет печь блины, – поднажал Тавви.

Хелен подвинулась, чтобы Кристина могла встать рядом. Одна подала хлеб, вторая положила его в тостер… Кристина заметила, что руки Хелен дрожат.

– Я не буду есть яичницу, – сказала Дрю.

Она вытащила из вазы цветок, оторвала венчик. Лепестки посыпались на стол.

– А ну-ка, вы, двое, – Марк ласково взъерошил им волосы. – Мы же только что вернулись. Давайте не будем создавать Хелен проблемы.

– Она не обязана готовить нам завтрак, – проворчала Дрю. – Мы сами прекрасно можем его себе приготовить.

Хелен поставила на стол тарелку. Дрю уставилась на тосты невидящим взглядом.

– Это просто хлеб, Дрю, – сказала Хелен. – Ешь.

Девочка напряглась.

– Не надо мне говорить, что есть, а что не есть!

Хелен вздрогнула. Тавви потянулся за джемом, перевернул банку и стал трясти над тарелкой, пока джем не вывалился на стол, на тарелку, прямо на руки. Он захихикал.

– Тавви, не… О, нет! – простонала Хелен, выхватывая у него банку. – Не надо так делать!

– Я не буду тебя слушаться! – Тавви на глазах заливался краской. – Я тебя даже не знаю!

Он протолкался мимо Дрю и вылетел из кухни. Дрю бросила на Хелен уничтожающий взгляд и выскочила следом за ним.

Хелен стояла, держа в руках пустую пластиковую банку от джема. По ее лицу катились слезы. У Кристины чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Хелен просто хотела сделать приятное родственникам… а они не желали простить ее за то, что она, видите ли, не Джулиан.

Кристина шагнула к Хелен, но рядом с ней уже оказался Марк – обнимал сестру, перемазываясь в варенье.

– Все хорошо, все в порядке, – говорил он. – Когда я впервые вернулся, я все портил. Все понимал не так…

Кристина почувствовала себя чужой и незаметно выскользнула из кухни… Некоторые семейные сцены – не для чужих глаз. Медленно идя по коридору (в библиотеке точно должна быть еще одна кофемашина), она думала о том, что только что услышала. Неужели он правда так себя тогда чувствовал? Когда она впервые увидела его, он сидел, скорчившись, привалившись к стене спальни, а вокруг парусами надувались занавески. Окно было открыто, в него врывался ветер…

Она мгновенно почувствовала с ним связь, хотя не знала Марка до того, как Охота забрала его. Нет, она ничего не ждала, не знала, на кого он похож или кем стал. Тогда эта встреча связала их прочнее всякого заклинания… Но что, если с тех пор все изменилось? Вдруг то, что было между ними, сломалось, так что уже не починишь?

– Кристина…

Марк стоял за ее спиной, весь красный – видимо, бежал за ней. Он замер, когда она обернулась, и выглядел так, словно был готов шагнуть с обрыва в бездну.

– Я должен быть с Хелен, – сказал он. – Но еще мне нужно поговорить с тобой. Уже давно. С тех самых пор, как… Встретимся на парковке ночью, когда взойдет луна.

Она кивнула, слишком потрясенная, чтобы говорить. Потом до нее дошло, что «когда луна взойдет» – звучит очень расплывчато. А вдруг ночь будет облачная? Но Марк уже умчался обратно. Вздохнув, она пошла дальше – отправлять Катарине Лосс огненное письмо.

И нескольких дней не прошло с тех пор, как умер Роберт Лайтвуд, а Гораций Диарборн уже успел изменить все в его кабинете.

Куда-то исчез гобелен с битвой при Баррене. Камин пылал, а вместо портрета Алека Лайтвуда над ним теперь красовалась Зара. В полном обмундировании, с двумя светлыми косами до пояса, как у викинга. Золотая табличка на раме сообщала, что это «ЗАРА ДИАРБОРН, ГЕРОЙ КОНКЛАВА».

– Очень остроумно, – проворчал Джулиан.

Они с Эммой только что вошли в кабинет. Инквизитор рылся в бумагах на столе и не обращал на них никакого внимания. Ну, хотя бы стол тот же. Впрочем, на стене за ним повесили большую табличку с надписью: «ЧИСТОТА ЕСТЬ СИЛА. СИЛА – ПОБЕДА. СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ЧИСТОТА ЕСТЬ ПОБЕДА».

Диарборн наконец выпрямился.

– «Герой Конклава» звучит простовато, – задумчиво произнес он, давая понять, что слышал замечание Джулиана. – Я думаю, «Боудикка [3] наших дней» будет лучше. На тот случай, если вы не в курсе, кто она была…

– Я в курсе, кто она была, – перебил его Джулиан, садясь без приглашения; Эмма последовала его примеру (стулья тоже были новые, с жесткой обивкой). – Воинственная королева бриттов.

– Дядя Джулиана был историком-классицистом, – любезно проинформировала Инквизитора Эмма.

– Да, Зара мне говорила, – Гораций тяжело опустился в кресло по другую сторону стола.

Он был крупный мужчина, но при том костлявый, с совершенно не примечательной физиономией. Руки у него были огромные, а плечи распирали изнутри форму – видимо, еще не успели сшить по размеру.

– Итак, дети. Должен признать, вы меня удивили. Между семействами Блэкторнов и Карстерсов с одной стороны и Конклавом с другой всегда были… самые горячие узы.

– Конклав изменился, – заметила Эмма.

– Не все изменения к худшему, – возразил Диарборн. – И некоторые назревали очень давно.

Длинные ноги Джулиана взлетели вверх, и сапоги бухнулись на столешницу Инквизитора. Эмма моргнула. Джулиан всегда был бунтарь в душе, но очень редко бунтовал в открытую.

– Почему бы вам просто не сказать, чего вы от нас хотите? – с ангельской улыбкой осведомился он.

Глаза Горация заблестели. Он явно кипел от гнева, но его голос остался ровным.

– Вы двое в полной заднице, – сказал он. – И куда больше, чем думаете.

Эмма вздрогнула. Взрослые Охотники, особенно облеченные властью, редко употребляли крепкие слова, обращаясь к тем, кого считали детьми.

– О чем это вы? – спросила она.

Гораций открыл ящик стола и вытащил тетрадь в черной кожаной обложке.

– Рабочие записи Роберта Лайтвуда, – пояснил он. – Он вел их после каждой важной встречи. И, разумеется, после встречи с вами.

Джулиан побелел – он сразу же узнал блокнот. Роберт наверняка писал в нем… когда Эмма ушла с Мануэлем.

– Я знаю, что вы сообщили ему о ваших отношениях, – смакуя каждое слово, произнес Диарборн. – Влюбленные парабатаи. Отвратительно. И я также знаю, чего вы просили у него. Изгнания.

Несмотря на бледность, голос Джулиана звучал твердо:

– Я все еще думаю, что вам следует говорить яснее.

– Влюбиться в своего парабатая – все равно что нарушить контракт, который вы, нефилимы, заключили с Конклавом. Ваш поступок оскверняет самые святые из наших святейших уз! – Тетрадь отправилась обратно в ящик. – Но я человек разумный. И готов предложить взаимовыгодное решение наших маленьких проблем. И даже некоторых больших.

– Решения редко бывают взаимовыгодными, когда вся власть у одной из сторон, – холодно заметил Джулиан.

Диарборн оставил его слова без внимания.

– Если вы согласитесь отправиться с заданием в страну фэйри, если обещаете найти и уничтожить Аннабель Блэкторн и принести назад Черную книгу мертвых, я выполню соглашение, которое заключил с вами Роберт. Изгнание и тайна. Никто никогда не узнает.

– Как мы можем быть уверены, что она в стране фэйри… – начал Джулиан.

– Да вы, наверное, шутите! – одновременно с ним воскликнула Эмма.

– Мои источники утверждают, что она сейчас при Неблагом Дворе, – сказал Диарборн. – И нет, я не шучу. Я бы поклялся на Мече Смерти, если бы Карстерс его не сломала.

Эмма вспыхнула.

– Зачем вам Черная книга? Собираетесь поднять парочку мертвецов?

– Меня не интересует жалкий колдовской учебник по некромантским забавам, – отрезал Гораций. – Я лишь хочу отобрать его у Аннабель Блэкторн и Неблагого Короля. Даже не пытайтесь задурить мне голову подделками – я все равно узнаю и накажу вас. Мне нужно, чтобы Черная книга находилась у нефилимов, а не у Нижнемирских.

– Наверняка для такого поручения лучше взять людей постарше и поспособнее, – заметил Джулиан.