Ты любил меня за мои слабости (СИ) - Харпер Эви. Страница 38

Но в данный момент я не лучший человек. Я отчаянный человек.

Я слышу гудок и понимаю, что Джейк звонит кому-то по громкой связи машины. Мне кажется, что я двигаюсь как в замедленной съемке, хотя чувствую, как быстро мы едем.

— Смит, это Джейк. Эмили опять похитили, — рычит Джейк. — Объявите в розыск человека, о котором мы говорили, Донована Брэдли. Закрыть аэропорты, ближайшие к Гастингсу, и выставить патрульные машины к выходам из города, прямо, бл*дь, сейчас.

— Сделаю, — Смит вешает трубку, и мы продолжаем мчаться по дороге. Джордан Смит — лейтенант полиции Гастингса. Должно быть, Джейк позвонил ему раньше, когда узнал, что Донован в Гастингсе.

В поле зрения появляется машина Эмили. Она припаркована сбоку под углом. Джейк тормозит. Легко увидеть разбитое стекло со стороны водителя.

— Черт! — взрываюсь я.

Джейк заводит свой грузовик, и мы мчимся по главной улице через центр города прямо на проселочную дорогу, направляясь на восток. Я знаю, что там на востоке. Там много заброшенных домов и аэродром Уиллоуз-Ридж.

Если они посадят ее в самолет, я снова ее потеряю. Эмми так далеко зашла. Как она сможет преодолеть еще больше ран и боли? Она не сможет. Она будет потеряна для себя. Я пытаюсь стряхнуть страх, расползающийся внутри.

Я верчусь на сиденье, мне хочется выскочить и бежать за ней. Желая сделать хоть что-нибудь, кроме как сидеть спокойно и молиться, чтобы мы добрались туда вовремя.

Сердце стучит у меня в ушах. В нем бушует гнев от того, что кто-то осмелился снова посягнуть на мое.

Боль в шее — это первое, что я чувствую, когда просыпаюсь. Я понимаю, что это потому, что сплю сидя. Что? Я сглатываю, горло болит, пытаюсь дотянутся пальцами до горла, но понимаю, что мои руки стянуты жесткой, липкой лентой. Я смотрю вниз, и вижу, что и лодыжки крепко обмотаны такой же лентой. Я привязана к грязному металлическому стулу.

Боже. Донован. Он нашел меня. Я похищена. Нет!

Я поднимаю голову и рассматриваю свое окружение. Маленькая комната с выцветшими желтыми стенами и старыми коричневыми диванами. В комнате нет ничего, кроме этих старых предметов мебели и меня, прикованной к стулу.

Выглядит так, словно здесь давно никто не жил.

Мои глаза улавливают движение слева, в окне. Клянусь, я только что видела длинные черные волосы, проносящиеся мимо окна.

— А, ты очнулась.

Моя голова поворачивается к Доновану, который стоит прямо передо мной. Одетый в свой костюм, он выглядит как настоящий джентльмен, которым не является.

Он склоняется ко мне и поднимает свои руки к мему лицу, но не касается его. Он лишь очерчивает изгибы моих щек, близко, но не касаясь.

— Боже, ты становишься все красивее с каждой нашей встречей, — я сужаю глаза и сморщиваю нос, ненавидя себя за то, что я ему нравлюсь.

Он смеется над моей реакцией.

— Что произошло, Эмили? Пять месяцев назад ты покинула Коллекцию и вдруг перестала меня бояться? Я помню нашу последнюю встречу: ты была лишь оболочкой женщины, без эмоций или страхов. Просто шлюха, которая раздвигает свои ножки, когда ей говорят.

Я пронзаю его взглядом и решительно заявляю:

— Не шлюха, а жертва изнасилования.

Глаза Донована сиюминутно расширяются. Не настолько, чтобы понять, что я шокировала его, но достаточно, чтобы осознать, что он не ожидал от меня такого ответа.

Две фигуры входят в комнату и встают позади Донована.

— Мы уходим.

Донован отвечает, не поворачиваясь к ним лицом:

— Идите, и Пита возьмите с собой. Я хочу побыть наедине с Эмили.

Его голос, сочащийся медом, отвратителен. Он ухмыляется.

Дрожь пробегает по моему телу, когда я слышу его слова. Мои глаза дико бегают по комнате. Нет, я не позволю этому случиться снова.

— Вы уверены? Что, если…

Донован встает, поворачивается к нему и обрывает на полуслове.

— Не думай, Джимми. Просто делай, что я говорю, — сквозь зубы говорит он, его плечи напряжены, и я могу только представить это жесткое и злое выражение лица, которое было направлено на меня много раз в прошлом.

Мужчина пожимает плечами и кричит:

— Пит, ты идешь с нами.

В поле зрения появляется третий мужчина, и все они уходят, как я догадываюсь, через парадную дверь.

Донован разворачивается ко мне, и я шиплю:

— Я не позволю тебе прикоснуться ко мне. Никогда больше.

Его рот изгибается в подлой, скользкой усмешке, а затем его рука быстро, как вспышка, оказывается на моей правой груди, и он сильно сжимает ее.

Я кричу в агонии, когда острая, пронзительная боль разливается вокруг моей груди.

Донован отпускает ее и делает шаг назад.

Слезы текут из моих глаз, лицо искажено болью.

— Ты связана, Эмили. Ты не сможешь остановить меня. Пора напомнить тебе, какая ты никчемная.

Бл*дь. Дерьмо. Боже, пожалуйста, не дай этому случиться снова.

Я начинаю метаться на стуле. Я не позволю этому случиться. Я отказываюсь снова становиться той женщиной. На этот раз я буду сражаться до смерти, и если я умру, то по крайней мере я умру с нетронутой душой и сердцем, полным любви к человеку, которого я знаю, который любит меня, который любил меня даже в дни моего отчаяния.

Донован хватается за спинку стула, пытаясь остановить меня. Его руки по обе стороны от моего лица. Он смеется сквозь свое тяжелое дыхание, пытаясь удержать меня.

— Я вижу, многое изменилось за последние пять месяцев. Хорошо, это лишь сделает следующие несколько месяцев веселее. Я выбью из тебя эту борьбу.

Внезапно тело Донована начало содрогаться. Его руки трясут мое кресло. Я замираю, глядя на него. Затем его руки опускаются, и тело падает на землю.

Покинув поле моего зрения, я смотрю на женщину, которую слишком хорошо знаю. Алекса Кингсли. Она совсем не изменилась. Все еще потрясающе красивая женщина с длинными черными волосами и телом, за которое большинство женщин готовы убить. В правой руке у нее электрошокер, и она тяжело дышит. На ее лице страх.

Она откидывает электрошокер на диван и подбегает ко мне, отчаянно пытаясь развязать мои путы.

— Мне нужен нож, — говорит Алекса больше себе, чем мне.

— Кухня, может там есть что-то, что ты сможешь использовать, — говорю я, и она быстро бежит туда.

Я смотрю на лежащего без сознания Донована и слушаю, как Алекса хлопает шкафами и ящиками. Она возвращается с ржавыми ножницами и начинает разрезать ленту. Это занимает несколько минут, так как ножницы довольно тупые. Но, наконец, она освобождает мою правую руку, а затем быстро освобождает и левую. Она наклоняется и разрезает ленту на моих лодыжках.

Облегчение переполняет мои вены, когда я вскакиваю со стула, потирая ноющие запястья.

Я смотрю на Донована и понимаю, что теперь все под контролем.

— Мы должны усадить его на стул и привязать. На кухне ты видела скотч, который они использовали?

Алекса кивает и бежит за ним.

Когда она возвращается, мы усаживаем на стул тяжелого Донована. Я крепко держу его за плечи сзади, пока Алекса привязывает его лодыжки и колени к стулу. Когда она заканчивает, я отпускаю его плечи, и мы отступаем назад, чтобы посмотреть на него. Однако стул падает вперед, и лицо Донована врезается в пол. Он слишком тяжелый.

Мы с Алексой смотрим на Донована, думая, что удар лицом может его разбудить, но ничего — он не двигается.

Мы с Алексой поворачиваемся друг к другу и пожимаем плечами. Мы снова поставили стул вертикально и привязали скотчем его грудь к спинке стула. Используя весь рулон ленты, мы закончили, и теперь он сидит прямо и никуда не денется.

Я смотрю на него, и волна мощной силы проходит через мое тело.

— Парни уже в пути. Они потребовали позвонить, когда я узнаю твое местоположение. Но я еще этого не сделала, — объясняет Алекса. Я поворачиваюсь к ней, и она продолжает говорить. — Я хотела знать, чего хотела бы ты. Ты можешь сделать с ним сейчас все, что только захочешь, или я позвоню парням. Они приедут и разберутся с ним. Но ты должна решить это быстро, потому что когда они приедут, то отведут нас в безопасное место и другого шанса у тебя не будет. Донован не покинет это строение живым.