Пути и ошибки новоначальных - Гармаев Анатолий. Страница 42

Другим основанием является своемнение — это значит иметь свое мнение на все и вся вокруг. Это крайне тяжелое заболевание человеческого ума. Постараемся вникнуть в суть этого и понять, в чем же заключается его тяжесть.

Уверовавшему человеку необходима встреча с нравом Христовым. Величайшей возможной встречей со Христом для каждого христианина является встреча в Таинствах. Часто иных личных отношений с Господом мы не имеем. Ведь сейчас Господь среди нас телесно не пребывает, и поэтому мы не можем встретиться с Ним воочию, так как друг с другом встречаемся повседневно. Откуда мы сможем познать нрав Христов? Есть только три источника: Таинства, где Господь подает Свою благодать, Слово Божие, Евангелие, а также труды Святых отцов, раскрывающие его содержание. Святые отцы раскрыли для нас в своих творениях образ Христа. Образ нрава Христова мы сможем узнать только с помощью Евангелия и святоотеческих трудов.

Своемнение — это способность человека обо всем составлять свое немедленное (или же после некоторых трудов) суждение о том или ином явлении, вещи или событии. Давайте представим, как встречается с Евангелием не жажда нрава Божьего, а человеческое своемнение. В этом случае человек составляет свое, личное мнение о прочитанном. Например, он читает Заповедь Божию: «Блаженни нищий духом». И приходит в ступор. Своемнению не на что опереться. Многие помнят, наверное, первую встречу с этой заповедью… Какая-то полная тайна в этой Заповеди, совершенно неведомо, о чем в ней говорится… Постепенно читая святоотеческие толкования, человек потихоньку-потихоньку начинает вмещать в себя содержание этой заповеди. И с какого-то момента он, как ему кажется, ясно понимает, что это такое. И говорит: «Теперь я понял Заповедь Божию». Увы, с момента, как он сказал «понял», и началось торжество его своемнения. Потому что не уразумел, а понял. А эти два слова имеют различное содержание.

Слово «понял» подразумевает под собою «взять», схватить, владеть. Так гордый человеческий ум, оставаясь вне Бога, пытается объять собою окружающий его мир. Но ум человеческий ограничен. Ни глубину, ни высоту, ни широту, ни долготу мира, микро и макрокосмоса он реально объять не может. Тогда гордость человеческая идет иным путем. Она составляет свое суждение о глубине или высоте, о широте или долготе, о качестве или свойстве, о характере или настроении. Этому суждению придает законченный вид и тем удовлетворяется, полагая, что в предмете или событии, или явлении ничего более нет.

Действительно, в мире вещественном все предметы имеют законченный вид. Этот вид может быть описан, повторен. Возьмите камень, или дерево, или стол. Внешний образ закончен, а причина образа, равно как и причина вещества, из которого предмет сделан, может уходить в трудно постижимую глубину. Об этой глубине человек составляет некоторое суждение, которое вначале есть гипотеза, предположение или своемнение. Чем более человек отлагается от себя и дает место самому предмету или явлению с его предметными свойствами и различными проявлениями, тем ближе его суждение к самому предмету и явлению, и так продолжается, пока не совпадает с ним вполне. Но с этого момента уже нет человеческого суждения о предмете, остается для человеческого созерцания сама реальность предмета. Умение смиряться перед реальностью предмета, а значит, отлагаться от своемнения или суждений о предмете и есть особенность чистого созерцания, которая усвоена уму человеческому Богом.

Увы, греховное помрачение ума, впадение его в гордость и подчинение ей обрекли человека идти в своем научном поиске не путем чистого созерцания, а методом постепенных суждений и испытаний их в практике или опыте. Чем более человек схвачен гордостью, тем мелочнее его суждения. Он не задает себе труда всматриваться в глубину.

Едва схватив внешние проявления предмета, уже составляет свое мнение о нем и, вполне довольствуясь, опирается на него в своем обращении с ним. Так, мудрецы с завязанными глазами давали вполне уверенные и высокоумные описания слона один по ноге его, другой — по хоботу, третий — по хвосту. Или историки и писатели разных толков и уровней дают свое описание одних и тех же исторических событий. На этом же держатся все слухи, которыми так любят жить люди. По тому же механизму возникает множество ссор и взаимного искаженного или неправильного понимания людьми друг друга. Из этого рождается множество своемудрых толкований Евангелия, которые становятся причиною многочисленных сект.

Чистое созерцание свойственно только смиренному уму, а глубина и простота созерцания свойственна только Духу Божию.

Отсюда выдающиеся открытия в науке могли совершаться людьми достаточно смиренными и простыми или в тот период их жизни, когда им свойственна была простота.

Теперь вернемся к нашим двум словам. Слово «понял» относится либо к реальности, имеющей вид действительно законченный, либо к суждению человека, которому он сам вопреки предмету придает свойство законченности. Последнее и есть своемнение.

Слова «уразумел», «разуметь», «разумение» относятся не к законченности какого бы то ни было уровня предмета или явления, а к глубине его, которая касательно предметов божественных остается всегда Безконечной, непостижимой.

В таком случае производное от «понял» слово «понять» означает взять, схватить, усвоить, овладеть каким-либо знанием. «Понял», значит, что предмет моему дальнейшему исследованию, изучению, более не подлежит. «Понял», значит, взял во владение, в собственность. Благодаря такому способу действия нашего рассудка можно взять во владение землю, вселенную, атом и даже Бога как понятие. Но ни Священным Писанием, ни Богом человек владеть не может. Сколько бы он ни ограничивал своим пониманием Евангелия, оно останется для него непостижимым. Поэтому Церковь о духовных явлениях и об Истине говорит как о подлежащих уразумению, т. е. безконечному, неограниченному постижению. Разумеющее сознание отлагается от самости, гордыни, смиряется перед величием Божественной истины и из этого-то смирения трудится над ее разумением. В попытке уразуметь человек исполняет три последовательных этапа. Первый — усвоение услышанных или прочитанных знаний. Второй — размышление, духовное рассуждение над ними. При размышлении мы привлекаем об этом же предмете суждения других святых отцов, их духовным разумением вглядываемся в тот же предмет. Третий — проверка жизнью, испытание, исполнение в жизни. Душа, исполненная смирения, приобретает благодатное освящение и благодаря этому начинает иметь духовное разумение о том или ином предмете.

Понятийное сознание обычно останавливается на первом этапе и им удовлетворяется. Более того, оно полагает, что предмет действительно есть то, что содержится в понятии о нем. Здесь начало надмения, самоуверенность, самодовольство, в то время как уразумение и рождается в смирении и им же совершается в своем развитии, углублении или восхождении к Богу. Понятийное сознание скажет «я понял». Разумное скажет «мне ясно».

В святоотеческих трудах прошлых веков мы не встретимся со словом «понял», «понимать». Там же есть слова «разуметь», «уразуметь» — значит постоянно встречаться с истиною Господнею, но никогда ее не постичь до конца, не достичь вершины, всепонимания. Ибо истины Божии Безконечны. Понятийное же сознание человека — это своемненческое сознание, оно обо всем составляет свое мнение, свое понятие. Получив это понятие, сформировав его, вменяет себе в достоинство, гордится этим.

Оно ни в чем не знает глубины, но обо всем имеет свое мнение. Оно на все может смотреть просто, но это будет или простота неверия, или простота страсти. И по тому и по другому человек может быть откровенен, порой до дерзости, и в этом будет весь секрет его простоты.

Вот что говорит преподобный Макарий Великий о таком сознании: «Тех, которые возвещают духовное учение, не вкусив и не испытав онаго, почитаю я подобным человеку, летом в жаркий полдень идущему по пустой и безводной стране; потом от сильной и палящей жажды представляющему в уме своем, будто близ него находится прохладный источник, имеющий сладкую и прозрачную воду, и будто он без всякого препятствия пьет из него досыта; или человеку, который нимало не вкусил меда, но старается другим изъяснить, какова его сладость. Таковы, поистине, те, которые самым делом и собственным дознанием не постигнув того, что принадлежит к совершенству, освящению и безстрастию, хотят наставлять в сем других. Ибо, если Бог дарует им хотя несколько почувствовать то, о чем они говорят, то они, конечно, узнают, что истина и дело не походят на их рассказ, но весьма много различествуют от него» (Сл. о возв. ума, гл. 18).