Цена свободы (СИ) - Беренс Лилия. Страница 30

– Но я не смогу!

Полуорк ничего не ответил. Она была не маленькой и должна была понимать, на что идет.

«Я помогу» – прозвучал тихий голос Наргота в ее сознании, от чего ей отнюдь не стало легче. Нет уж, она обойдется без его помощи.

Первым показалось огромное стадо, состоящее из коров, лошадей, баранов и каких-то животных, которых Иллит раньше никогда не видела. Пастухи, в сопровождении десятка крупных лохматых псов, с гиканьем примчались к ним, резко осадив лошадей прямо перед самыми мордами коней путников. Они ничего не сказали друг другу. Один из пастухов развернулся и помчался в сторону виднеющихся вдали круглых жилищ орочьего стойбища. Остальные разделились. Часть вернулась к стадам, а трое орков превратились в молчаливый конвой. Муга ехал спокойно, демонстративно не замечая сопровождения.

Перед въездом на территорию стойбища их встречала целая процессия. Впереди нескольких десятков крепких воинов стояли два орка. Один, скорее всего вождь, был в широких кожаных штанах с обнаженным могучим торсом, на котором виднелось множество шрамов от пережитых боев. Рядом с ним был орк значительно ниже ростом, но не ниже статусом. Он носил на себе множество бус, браслетов, перьев и прочей атрибутики. На голове был череп с тонкими ветвистыми рогами. Шаман. В правой руке он держал посох с навершием из какого-то странного прозрачно-серебристого камня.

– Чиумуган. Не думал я тебя увидеть вновь, – произнес вождь, а Иллит активировала артефакт-переводчик, которым ее снабдил ректор Глер перед самым отъездом. – Ветер всякое носит по Степи. Например, что ты встал на колени перед пищей и верной собакой служил целый век.

– Смогли бы люди поставить меня на колени? – оскалился Муга, ничуть не обидевшись на презрительный тон. – Они запечатали меня внутри тела, позволив телу жить без воли сына Степи. Но нельзя вечно удерживать пламя в ладонях. Я смог освободиться.

– Что освободился – вижу. Да только кто просится под нашу крышу? Огненный дух степей, или же ничтожный раб?

– Раб мертв. Его убил мой отец.

– Ты виделся с Чиугиром? – вмешался в разговор до того молчавший шаман.

В ответ Муга спрыгнул с лошади и подошел к невысокому шаману, возвышаясь над ним на целую голову.

– Смотри сам, нэрэ. Мне нечего скрывать.

Иллит, заранее проинструктированная, никак не вмешивалась в происходящее. Она слезла с лошади и с любопытством наблюдала, как шаман сорвал со своего рукава какую-то кость и приложил ее к уху. Другую руку он положил на грудь полуорка. Магия шаманов существовала на совершенно отличных от привычной Иллит магии принципах. Они взаимодействовали с окружающим миром, с духами мест и стихий, остаточной памятью своих предков, ушедших на перерождение. Все это порождало странное и непонятную волшебство.

– Его дух и разум тверды. Это воин, а не раб.

– Тогда я буду счастлив приветствовать тебя в своей юрте, Чиумуган, – произнес вождь. – Если твой отец не отрекся от тебя, значит, ты не утратил своего достоинства. Вижу, ты и угощение с собой привез.

Вождь соизволил обратить внимание на Иллит. Девушка давно ожидала этого. Ее глаза заполнила Тьма, в глубине которой загорелись две пары тлеющих углей-зрачков. Ледяная волна Бездны медленно поползла от нее, расширяясь по диаметру.

– Подавишься.

Девушка старалась прятать свои демонические рожки под прической, но сейчас она вытащила две шпильки, позволив багровой волне волос свободно рассыпаться по спине. На голове стали отчетливо различимы приобретенные по наследству от Наргота рога.

– Это Иллит. Она является эмиссаром бога Пустоты. И моей ученицей. Именно она помогла мне вернуть свою честь. Я обязан ей больше, чем жизнью.

Муга откровенно развлекался, наблюдая ошарашенные выражения орков. Особенно шамана.

– Она… Действительно владеет силой Пустоты, – произнес шаман, видя, как замороженные стебли трав осыпаются невесомой пылью, обращаясь в ничто.

– Неужели вы не ощутили, что у моей ученицы нет запаха людей. Она – не человек.

– Ты принял в ученики эмиссара бога Пустоты? – вождь произнес это с такой детской завистью, что Иллит стоило немалых усилий сохранить серьезное выражение лица.

Для девушки, проведшей последние годы в среде магов, было необычным видеть настолько открытое проявление своих эмоций.

– Это малое, что я мог сделать в благодарность за ее помощь.

– Для меня честь принимать в своей юрте тебя и твою ученицу, Чиумуган. Вы – гости. Позволь мне обо всем позаботиться.

К немалому облегчению Иллит, в этом клане к ней больше никто не придирался. Слова вождя и шамана, а также их уважительного отношения, было вполне достаточно для остальных орков, чтобы прикусить свои языки.

Внутри стойбища было очень… самобытно. Крытые шкурами круглые юрты, с крыш которых поднимались сизые дымки от внутренних очагов, боевитые орчанки, занимавшиеся домашними делами, детвора, которая уже с ранних лет активно приобщалась к тренировкам и разнообразной работе. Орки не умели сдерживать своих эмоций. Если они злились на кого-то – то громко ругались при этом, если радовались – то хохот разносился далеко над Степью. Особенно в этом преуспевали орчанки, чей темперамент напомнил Иллит мексиканские фильмы. Эти женщины, которые не хуже мужчин владели луком, верховой ездой и боем на кинжалах, очень часто могли задать своим мужьям такую трепку, что земля вздрагивала. А уж между собой орочьи девицы могли сцепиться так, что всем миром не развести. Все это сдабривалось лаем вездесущих лохматых собак, помогавших в выпасе скота, блеянием коз, мычанием коров, визгом свиней… Про запахи можно было не говорить, витавшие здесь ароматы вряд ли кто назвал бы приятными.

Еще здесь были люди. Их содержали в загонах, как животных, разводя на убой. Девушка лишь раз подошла к загону с человеческими рабами. Она не нашла среди них ни одного осмысленного взгляда. Это был самый настоящий двуногий скот. Со смешанными чувствами Иллит постаралась держаться от этого места подальше. Пахло здесь даже хуже, чем возле свинарника. У нее не было возможности что-то изменить, да и желания тоже. В этом мире у многих разумных была жестокая судьба. Если она начнет носиться с идеями всеобщего равенства, ее просто пристукнут при случае. И будут поступать так, как и раньше.

Одежду орки носили лишь по мере необходимости. Мужчины поголовно ходили с обнаженным, покрытым татуировками, торсом, одетые лишь в штаны из выделанных шкур. Обувь, если и использовали, то легкие шнурованные мокасины. Женщины тоже одевались довольно открыто. Легкие приталенные жилетки на шнуровке, скрывавшие грудь, и все те же штаны. Юбки у орков явно не были в обиходе. В их жизнях случиться могло всякое. Если не нападение врага, то какого-нибудь особо опасного степного зверья. И мужчины не всегда могли везде успеть. В такие моменты оружие в руки брали женщины, не менее храбро отстаивая свои жизни и своих детей.

Внутри юрты вождя было душно от дыма очага, запахов готовившейся пищи и жара двух десятков тел самых уважаемых членов орочьего племени.

– Окажи честь, благословенная богом Пустоты Иллит, – протянул шаман девушке глиняную плоскую чашу с нарезанным мясом. Пахло очень вкусно.

– Благодарю, нэрэ, – приняла она предложенное угощение, с огромным удовольствием принявшись его поглощать.

Она старательно отгоняла от себя мысль о том, что это за мясо. У нее была цель. И она обязана ее достигнуть, что бы не пришлось для этого съесть или выпить!

– Действительно, лишь выглядит, как человек, – оскалился вождь, не сводивший взгляда с уплетающей мясо девушки. – Люди дохнут сразу от наших специй.

Иллит едва не поперхнулась. Ее пытались отравить? И вот так, запросто, сообщили об этом?

– Принимать человека в юрте вождя – огромное бесчестье, – пояснил сидевший рядом Муга. – Таковы традиции.

– А предупредить мог? – едва слышно прошипела девушка, доедая с видимым удовольствием последний кусочек.

– Зачем? Ты ела те же специи все эти дни. Я тогда забылся и накормил тебя пищей моего народа. А когда понял ошибку, то было поздно. Но с тобой ничего не случилось, так что и в дальнейшем нет смысла волноваться.