...И белые тени в лесу - Грипе Мария. Страница 62

Но что это были за книжки?

Я не совсем уверена, но они очень напоминали пресловутые блокноты Розильды.

И что все это значит?

Розильда говорила, что не была в апартаментах матери с тех пор, как та умерла. Но правда ли это?

У меня было такое чувство, что на сознательную ложь это не похоже. С другой стороны, хотя нервы у Розильды были явно расстроены, мне не верилось, что она ходила во сне, а потом ничего не помнила. Нет, этот вариант отпадает.

Ключи от апартаментов Лидии хранились в конторе Акселя Торсона. Шкафчик, где они висели, мог открыть любой. Точно так же и комната в башне, где Розильда хранила свои блокноты, никогда не запиралась на ключ.

Строго говоря, кто угодно мог взять их из комнаты в башне и спрятать в спальне у Лидии.

Вопрос только в том, зачем кому-то понадобилось утруждать себя такими вещами? Всем понятно, что поступок этот довольно-таки бессмысленный, вряд ли чем-то подобным стал бы заниматься Аксель Торсон.

Я уже сбилась со счета, в который раз совершенно напрасно перебирая одного за другим всех жителей замка. Подозреваемых не было. Объяснялось это очень просто: никому это не нужно. Если только это не было сделано специально – как предположила Каролина, – чтобы подозрение пало на меня, ведь блокноты исчезли в тот день, когда я уехала домой. В таком случае, это дело рук Каролины. Но этот вариант мы уже обсудили, он тоже отпадает.

Больше подозреваемых не было.

Если только Розильда сама не…

Нет, и откуда берутся такие нелепые мысли! Я попыталась прогнать их, чтобы подумать об истории с исчезновением тела Лидии Стеншерна.

Кого бы об этом спросить?

Случай сам пошел мне навстречу.

В парке после обеда я столкнулась с Верой Торсон, которая собиралась домой. Она спросила, куда я иду, и я ответила, что просто гуляю и могу проводить ее. Мы немного поговорили о предстоящем приеме в честь дня рождения Сигрид, о том, что подготовка к этому торжеству идет полным ходом. Потом я рассказала о конфирмации Роланда, в честь которой тоже был устроен прием. Таким образом я незаметно подошла к цели нашего разговора.

– А еще я встретила бабушку. Оказывается, она знает о Замке Роз и семье Стеншерна, – сказала я.

– Правда? – Вера оживилась.

– Да. То есть лично она ни с кем не знакома, но много о них слышала. Кстати, она рассказывала о Лидии Стеншерна. А как все было на самом деле? Тело так и не нашли?

Вера, которая в тот момент, как всегда, куда-то спешила, семеня мелкими шажками вперед, на этот раз снизила скорость и опасливо осмотрелась вокруг.

– Давайте присядем здесь!

Она повела меня к ближайшей скамейке.

– Здесь нас никто не услышит, а если кто будет проходить мимо, мы увидим издалека.

Она посмотрела на меня – в глазах ее явно читалось удовольствие оттого, что есть с кем поговорить.

– Ну, и что же сказала ваша бабушка?

– Она как раз об этом и говорила, о том, что тело не нашли. А остальное я знаю от Амалии – о том, что Лидия зашла в реку, ну и… Но бабушка говорит, что тело исчезло и нашли его только долгое время спустя. Хотя на самом деле она не знает, нашли ли его вообще.

Вера глубоко вздохнула и устроилась на скамье поудобнее.

– Я ничего не говорила, – сказала она. – Но раз ваша бабушка сама обо всем рассказала, думаю, мне не стоит врать и делать вид, что все было так, как должно было быть на самом деле. Все пытаются прикрыть и загладить происшедшее – вы понимаете, что я имею в виду. Все говорят, это случилось так давно. Но я-то знаю, что все эти события до сих пор бросают тень на Замок Роз. Взять хотя бы бедняжку Амалию, которая места себе не находит с тех пор, как умерла Лидия. А Розильда… ведь вы и сами знаете, как тут обстоят дела. Да и с Арильдом то же самое.

Вера говорила шепотом, очень быстро, все время качая головой. То и дело она бросала по сторонам зоркие взгляды, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.

– Я так нервничаю, когда обо всем этом вспоминаю. А о чем вы хотели спросить?

– Они нашли тело?

Вера перестала тараторить. Она как-то вся напряглась. Насколько я поняла, она сомневалась, как ей ответить на этот вопрос. Чтобы облегчить ее мучения, я спросила:

– Об этом, разумеется, много писали в газетах, так что никакой тайны тут нет. Просто бабушка не помнит, удалось ли в конце концов разыскать тело.

Вера тут же клюнула на приманку:

– В этом вы правы. Писалось об этом много, не говоря уже обо всяких пересудах…

Покачав головой, она еще немного посетовала на человеческое любопытство. Затем успокоилась и, понизив голос, сказала:

– Нет, ее так и не нашли. Это и есть самое страшное. Я думаю об этом каждый раз, когда мы плаваем на лодке. Я себя не помню от ужаса, когда Аксель подгребает к зарослям тростника. Мне сразу кажется, что она там лежит…

– Но ведь прошло столько времени, теперь уже вряд ли это возможно.

– Не знаю, не знаю. Со скелетом ничего не сделается. Да и в замке я не меньше боюсь с ней столкнуться. Ничего не скажешь, от здешней жизни нервы крепче не становятся. И вовсе не потому, что я верю в привидения, а потому, что их на самом деле тут полно. А если в замке и водится призрак, то это наверняка она.

– Почему?

– Во-первых, потому что ее так и не похоронили в освященной земле.

– Да, я тоже об этом подумала. Какие же это похороны, если хоронить некого?

– В общем-то это нельзя назвать настоящими похоронами. Скорее это была траурная месса. Они прождали столько времени, но когда все поняли, что тело не найти… и надо положить этому конец, тогда и решили устроить эту церемонию, которую можно было бы считать похоронами. Вы ведь и сами понимаете, каково им было, они ждали все эти годы, так и с ума недолго сойти.

– А как же гроб? Он что, был пустой? Гроб-то зачем понадобился?

– Нет, они нашли в воде ее башмачок. А еще при ней был букет роз, она ведь всегда носила с собой розы. Этот букет так и остался лежать в воде, а тело унесло течением – только розы плавали на поверхности. Амалия о них позаботилась, ей каким-то образом удалось сохранить цветы – не знаю, что она с ними сделала, то ли засушила, то ли что-то в этом роде, но, говорят, они все то время выглядели так, как будто их только что сорвали. Не знаю, я их никогда не видела. Но вся эта история с белыми розами – чистое сумасшествие. Они стали как бы символом души Лидии, поэтому их положили в гроб.

– Вместе с башмачком?

– Да.

– Да, наверно, это были странные похороны. Ведь душа находится на небесах? Как можно похоронить душу?

– Не знаю, это вопрос не ко мне. Я ведь и не была на похоронах. Мы с Акселем тогда только поженились, и он сказал, что мы туда не пойдем. Он считал, что посторонним там не место. Это не повод для любопытства.

Вера иронично рассмеялась.

– Но любопытных там было предостаточно. Тут уж Аксель ничего не мог поделать. Люди словно совсем ополоумели, набросились, как гиены.

– Говорят, про барона Стеншерна тогда ходило много сплетен.

– Да уж, сплетен было хоть отбавляй. Греха не оберешься. Поговаривали, что он настроил детей против матери, и из-за этого та покончила с собой. Его считали чуть ли не убийцей. Да еще вдобавок ходили слухи, что он ей изменял и все такое.

Но потом Аксель взялся прекратить эти сплетни, и все уладилось. После этого никто уже больше наговаривать не осмелился.

– Бабушка рассказывала, что в газетах упоминали о каких-то странных обстоятельствах в связи с самоубийством Лидии, это и есть те самые сплетни о Максимилиаме?

– Нет, здесь имелись в виду драгоценности.

– Какие драгоценности?

– Ну, ее… Лидии. Бабушка ни о чем не говорила?

– Нет.

– А-а, я-то думала, она вам все рассказала… Ну, в таком случае я не стану… Дело в том, что после смерти Лидии, когда осматривали апартаменты, вдруг обнаружили, что все ее драгоценности исчезли. Не понимаю, куда они могли деться, ну не стала же она брать их с собой, когда пошла на реку. Сначала все думали, что она втайне кому-нибудь их отдала. Но потом поняли, что Лидия этого сделать не могла. У нее просто-напросто не было на это никакого права. Они не принадлежали лично ей. Это были семейные драгоценности, принадлежавшие династии Фальк аф Стеншерна. К тому же она никогда не любила их надевать. У нее ведь были свои собственные, которые она унаследовала от матери. Может быть, они и не были такими ценными, я уж не знаю, но она любила именно их. И никаких других не носила. Как бы то ни было, но все они исчезли. Шкатулка была пуста. Та самая большая, тяжелая шкатулка, где хранились семейные драгоценности. Ее собственную маленькую шкатулочку вор тоже прихватил, так ее и не нашли.