Солдат… не спрашивай! (СИ) - Иванов Петр Иванович. Страница 102

Более-менее восстановился Александр уже только к концу месяца, для нормального человека такие темпы выздоровления выглядели бы фантастическими и абсолютно нереальными, но ему казалось, что "болезнь" тянется невероятно долго.

…………………………………………………………………………

 – Не может быть… Если бы я не видел своими глазами, то не поверил!  – таков был результат 32-а дня спустя "глазами врача".

Тот даже не поверил сперва и решил, что его вводят в заблуждение и для освидетельствования ему предоставили другого нижнего чина. И в самом деле, по словам медика, в его практике первый случай, когда человек без особого ущерба перенес столь жестокое наказание. Обычно уже после пяти тысяч палок люди умирали, редко кто выживал, но оставался калекой, а семь тысяч шпицрутенов гарантированно убивали любого здоровяка.

 – Так не бывает, я же помню, ему спину прорубили глубоко, пробили междуреберные мышцы до самой грудной плевры, которая была видна и в некоторых местах разрушена до самого легкого. Теперь же даже рубца или шрама сыскать нет возможности!

 – Не извольте сомневаться месье Поль, зачем мне вас вводить в заблуждение? Да можете и сами Александра спросить, он сознания не терял и все помнит.  – штабс-капитан поспешил уверить своего знакомого, приехавшего из губернского города взглянуть на "феномен".

Кстати, именно этот же хирург пытался в свое время спасти смертельно раненого помещика-бандита Куролесова, но не то не очень то и старался, не то ему просто не удалось. До этого несколько лет уроженец Антверпена прожил в Санкт-Петербурге и там неоднократно имел возможность наблюдать жертв "зеленой улицы", так что опыт у него был просто колоссальный по этой части. В столице почти каждый день кого-нибудь да "взыскивали" с помощью шпицрутенов, экзекуции проводились или прямо в полках или в исключительных случаях – на Сытном рынке. На его памяти единственный нижний чин чудом выживший после 8-ми тысяч палок сошел с ума и вскоре, спустя полгода, все же умер в "скорбном доме". Даже после казни кнутом у осужденного шансов выжить было больше – нередко родственники осужденного палача подкупали и тот бил вполсилы, а тут такой странный случай.

Вот и сказочке печальной конец, Александр натягивает на себя мундир, от которого за последний месяц уже порядком отвык, прощается с хозяевами и месье Латуром и ему дорога лежит в казарму. А там приятная новость – оказывается, губернатор забыл его разжаловать, а может и счел излишним, и он по прежнему пребывает в звании унтер-офицера. Последствия, а не было их… чем хороша российская императорская армия – здесь никогда наказанному солдату ничего не "припоминали", так принято. Иное дело городские обыватели, для них унтер-офицер так и остался "киллером" и его имя теперь в местных преданиях навеки связано с "грозой уезда"  – отставным майором Куролесовым.

 – Глико-ко Петровна! Вот ен убивец то барина Куролесова идет, того самого. Эвон рожа бесстыжа…  – не раз и не два еще услышит за своей спиной Александр пересуды различных уездных кумушек, так буквально на него "пальцем показывали", стал он известным человеком.

Ладно бы со слухами, в другой раз какой-то хитрый с виду мужичок пристал на базаре, куда на минуту забежал унтер-офицер по делам. Не то пьяный был дяденька в самом деле, не то искусно "косил" под выпившего, но факт – крестьянина интересовали конкретные расценки на ликвидацию уже другого батюшки-барина. С трудом удалось Сашке отбиться от подобного "заказчика". Местные дамы "благородного разбойника" опять же вниманием не почтили, такое впечатление, что романтизм из литературы начала века до них еще не добрался. Разве, что у Софьи, жены штабс-капитана Денисова, рейтинг Сашки заметно поднялся, поскольку та сочла, что последний действительно "пострадал за народ" и избавил уезд от опасного придурка.

Истина… что и как там было и кто действительно помог "дикому барину" переместиться в мир иной, теперь уже сказать невозможно. Спустя много лет однажды к этим событиям придется однажды вернуться. Там ситуация как раз располагала к своего рода "расследованию", делать было совершенно нечего: Александр вместе с Денисовыми, Фигнером и Григорием сидел в бункере и ждал, когда дороги хоть немного просохнут, иначе до ближайшей деревни добраться было весьма непросто. Вечером, Софья за очередным чаем, отправив предварительно детей спать, насела на Сашку – ей захотелось узнать подробности не вошедшие в рапорт, с содержание которого ее ознакомил штабс-капитан. Вот тогда и еще раз перед глазами Александра встал тот парнишка в армяке не по росту, что выбирал себе "ствол" среди трофеев и как справедливо предположил унтер-офицер не для забавы.

 – Бог с тобой Саша, выдумаешь такое… ребенок же еще поди…  – не поверила ему женщина.

Не стал ей он напоминать, что была в губернии несколько лет назад уже подобная история, когда подросток из числа крепостных крестьян убил своего хозяина. Там еще все местное "общество" почти полгода возмущалось, как это такой герой и "красавец-мущщина" и пал от руки какого-то малолетнего раба. Мотив – месть за женщину. Не требуется для таких дел ни оружия, ни владения приемами рукопашного боя, достаточно лишь ненависти и желания отомстить, а этого "добра" в патриархальной глубинке у народа хоть отбавляй. Пастушку хватило для исполнения своего "преступного замысла" лишь палки и веревки, а у куролесовского дворового "мальчика" выбор был куда как обширнее. Скорее всего, взятый им кавалерийский карабин и предназначался для расправы с барином. Унтер-офицер еще удивился тогда, почему мальчишка выбрал столь странное оружие. Крестьянину бы больше пригодилась в хозяйстве двустволка, прекрасное оружие для охоты на различную дичь, особенно для не слишком меткого стрелка – есть возможность быстро произвести второй выстрел, если первый не достиг цели, можно и "удвоить шансы" дуплетом. А паренек схватил чуть ли не обрез… длинное ружье не спрячешь под одеждой, да и справиться с ним подростку будет непросто. Как это было, может быть так…

 – Прошка, сукин сын, а ну трубку мою живо!  – прикрикнул помещик, желающий затянуться.

 – Извольте ваш милость!

И что за черт? Вместо резной деревянной трубки подает ему лукавый раб железную и не английский табак в нее набит, а порох и свинец. Батюшка барин сивый жеребец… пришел и вам писец, есть в России такой северный пушной зверек. Смотрит тебе прямо в брюхо ствол карабина. Хоть ты и числишься отставным майором, но войны и не нюхал, служил отечеству фиктивно вместе с еще доброй сотней подобных же бездельников, приписанных с малолетства к лейб-гвардии какому-то там полку. Не знаешь ты барин, что делать надо, когда оказался по ту сторону мушки, и палец врага уже давит на спуск. Еще полсекунды, нажмет парень на спусковой крючок и не будет больше раба Прошки, станет он Прохором Игнатьевичем, станет свободным человеком. Первый же после бога человек в Белослудцах и владелец двух тысяч душ превратится в кусок той субстанции, что пачкает в данный момент у него дорогое голландское полотно подштанников. Был ты мгновение назад "князем" в этой жизни, а вот отработает примитивный механизм и превратишься ты даже не в грязь, а прямо в падаль. Можешь молится, неужели там наверху кто-то тебя заметит и произойдет осечка, бог ведь обязан спасти представителя элиты? Одна беда, если всевышний и существует, то жалованье от казны не получает и перед консисторией и синодом отчитываться в своих действия не обязан. Один раз он уберег твою тушку от выстрела человека, который ни разу в жизни еще не промахивался, а ты выводов для себя не сделал, так что теперь? Свинцовый шарик разорвет тебе "благородные" кишки, пробьет мочевой пузырь и застрянет в нижнем отделе позвоночника. Поль Ламберт, дипломированный хирург долго будет материться на трех языках, прежде чем извлечет пулю, так глубоко она засела. Помнишь "ваша милость" того отставного ротмистра, того "красавца мущщину", что превратил свое родовое поместье в один большой гарем? Красавчика, "имевшего всю деревню", пастушок добивал дубинкой два часа – все лицо ему размочалил в кровавую кашу, опознали потом убитого только по одежде, так ему еще повезло. А ты, батюшка барин будешь подыхать три дня подряд, пока наконец болевой шок от неудачной операции не добьет тебя окончательно. И самое обидное – твой убийца будет находиться рядом, и ты даже указать исправнику, прибывшему на место преступления, на него не сможешь.