Солдат… не спрашивай! (СИ) - Иванов Петр Иванович. Страница 92

Первый день чиновники собирались силами и что-то там прикидывали и решали, а затем Александра взяли в оборот, только за одним дверь захлопнется, как уже другой лезет с вопросами. Чем ему тогда только не грозили, до четвертования даже дошло, чего только не сулили вплоть до офицерского чина включительно. Он не "купился" на щедрые посулы и не испугался мнимых угроз, единственное его спасение – твердить раз за разом: "Нет, не был, ничего не видел, ничего не знаю!" Иначе конец, этим ушлым ребятам только дай ниточку и размотают весь клубок, от того и зовут их в народе "крючками". Не доскажешь чего, так они сами додумают за тебя, и допишут в протоколе якобы от твоего имени потом и не поймешь – большие специалисты ведь своего поганого ремесла.

Странное дело, о ЧП в Белоярцах речь вообще не шла – ни единого вопроса, ни единого слова, словно "высшие силы" наложили некое табу на это событие. Следователи безуспешно пытались, каждый на свой лад, "пристыковать" или "привязать" Сашку к убийству Куролесова, якобы нижний чин за отдельную плату да вдруг и продырявил пулей этого помещика во время послеобеденного моциона в саду при усадьбе. По совести говоря, тогда в Белоярцах Александр за стрельбу по детям и бесплатно готов был барина-"озорника" прибить, если бы вдруг подвернулась возможность. Но ведь не получилось, а значит не в чем ему признаваться, он чист перед законом, "мыслепреступления" пока еще никак не наказываются.

Пока Сашку следователи стращали, то он совершенно случайно узнал от них много интересного и своем главном недруге – "Каине". Прослыть за "крутого сыщика" в Москве просто, проще пареной репы, надо только полностью убить в себе такой вредный рудимент, как "совесть". Уездная и губернская полиция все же какие-то нравственные ограничения соблюдала, так баб, девок и детей они обычно не трогали, хоть и из них проще выколотить признательные показания, чем из мужчин. Коллежский секретарь Каинов же прославился тем, что "пытал" всех без различия возраста и пола, при таком подходе процент раскрываемых преступлений у него был намного выше нежели у коллег по цеху, отсюда и "слава" великого сыщика. Была у него заведена и собственная оригинальная "разработка", если бить подследственного или свидетеля было нельзя по каким либо причинам, то применялась пытка жаждой, редко кто мог выдержать такое испытание в течении недели, особенно в душном помещении, когда из пищи имеется в достатке только сухари, да сушеная рыба.

Александра не пытали и не били – "низзя" им, его с упорством, достойным лучшего приложения, изводили другими методами. Многократно применяли сыщики к нему уже стандартный прием, пытаясь "расколоть" ссылались на показания то крестьян каких-то или мещан, то якобы даже сослуживцев: "Мы все о тебе знаем, почто упорствуешь? Сознайся!" Но они не называли при этом фамилий, да и очных ставок не устраивали. Такое поведение могло иметь только одно и единственное объяснение – против унтер-офицера у следствия вообще нет ровным счетом ничего, и обвинение держится лишь на личном мнении все того же "Ваньки Каина", да на пресловутом "стюцере", что они нашли в первый же день в оружейной мастерской. Примерно так сложившуюся ситуацию и объяснил, навестивший Александра, штабс-капитан и наш современник успокоился окончательно. Времени остается все и меньше, еще пара дней минует и "этот цирк" закончится, попросят коллежского секретаря со всей его полицейско-судейской сворой убраться вон и никакие покровители из губернии ему не помогут.

День воскресный – праздник, в 13-ом егерском полку после обеда выдают нижним чинам водку, так у них в части заведено. Александр бы тоже опрокинул вместе с остальными чарку "за избавление", да нет, приходится ему "париться" с раннего утра в канцелярии, где к обеду должны как раз и повести итог пребывания следственной комиссии в расположении части и решить его, унтер-офицера дальнейшую участь. Вчера вечером у него был второй и последний разговор с "Ванькой Каином" и сыщик вдруг да предложил сотрудничество: "Сдай мне другого заместо себя и я отступлюсь, ведь по глазам вижу – знаешь ты, кто Куролесова порешил!" Нечего и говорить, что предложение было Александром отвергнуто, идея подставить под удар кого-то, пусть даже незнакомого человека по душе ему не пришлась.

"Суд" долгожданный начался наконец, в кавычках пока, до реального военного суда дело дойдет лишь в том случае, если отец-командир усмотрит в действиях подчиненного состав преступления указанного в знаменитом петровском уложении от 1715-го года.

Первое слово по традиции было предоставлено стороне обвинения и коллежский секретарь залился соловьем, физиономию "певца" кто-то накануне украсил великолепным фингалом, вряд ли это заслуга нижних чинов, скорее всего нервы не выдержали у кого-то из обер-офицеров.

Послушаем и мы о чем вещает сладкоголосая казенная "птичка певчая" в чиновничьем мундире, вроде бы у него и складно выходит, и факты-фактики подобраны один к одному и умозаключения верные и все остальное выглядит убедительно, по крайней мере для стороннего человека, мало знакомого с сущность разбираемого дела. Основные положения и аргументы у Зиновия Иудовича были следующие вот полный и подробный перечень:

1. Куролесов убит собственными крепостными мужиками, виновные уже раскаялись и дали признательные показания. Злоумышленники не сами умертвили барина, а действовали путем сговора с неким "наемником", который и застрелил помещика из штуцера. Непосредственно в сношение с исполнителем организаторы убийства не входили, киллера они наняли в уездном городе через неустановленное следствием третье лицо.

2. Преступник применил очень редкую тактику, он стрелял по своей жертве с дальнего расстояния, да еще из укрытия, поэтому и нет непосредственных свидетелей преступления.

3. Применено очень редкое для губернии оружие – нарезное, по мнению сыщика даже не охотничий штуцер, а скорее даже винтовка!

4. В оружейной мастерской 13-го егерского полка в ходе обыска найдено сразу три экземпляра нарезного оружия и все – дальнобойные винтовки, предназначенные для целевой стрельбы на расстояние не менее 300 шагов. Кроме как здесь, нигде и ни у кого в уезде подобное оружие не обнаружено, хоть искали они долго и тщательно. Ни у охотников, ни у крестьян, ни у мещан, нет нарезного оружия совсем, ни единого экземпляра ни у кого. Не числится винтовок или штуцеров на вооружении местных гарнизонных войсках и тем более полиции. В губернии они не "копали", но и там по предварительным прикидкам картина будет та же самая.

5. Среди нижних чинов полка выявлен следственной комиссией только один человек, искусно владеющий таким редким для России ручным оружием, это как раз и есть главный и обвиняемый – унтер-офицер М. Других штатных стрелков-охотников полк подготовить еще не успел и в официальных документах о них сведений не содержится. Не обнаружило следствие и подобных "умельцев" среди всего остального населения уезда, а равно и в других воинских частях. Вероятность появления заезжего стрелка-"гастролера" коллежский секретарь считает низкой, такой гость бы не остался незамеченным в сельской местности или в уездном городе.

6. В день убийства вышеупомянутый нижний чин имел возможность в часы послеобеденного отдыха самостоятельно, без чьей либо посторонней помощи, добраться до села Белоярцы, совершить там преступление и вернутся обратно. В настоящее время, спустя почти месяц, уже нельзя установить точно имеется у него алиби или нет.

Если это преступление совершил не унтер-офицер Александр М, то по мнению следствия больше и некому, других подходящих кандидатур нет и в помине, все сходится только на нем одном. В качестве дополнительной улики или аргумента "за", не вошедшего в общий перечень "Каин" в конце указал, что: "Нижний чин происходит не из крестьян, он горожанин и по развитию ближе стоит к разночинцам, следовательно и не имеет ни малейшего уважения или почтения к помещику, свойственного нашим мужикам. Да и в вере унтер-офицер не тверд, церковь в уездном городе не посещал ни разу, никаких молитв не знает, а значит и "страха божия" не имеет, а посему – готовый убийца."