Золото Ларвезы (СИ) - Орлов Антон. Страница 17

Воспользоваться магической кладовкой Чавдо не мог, так что все украденное должно было остаться в Аленде. Маскирующие артефакты, эффективные даже против поисковой ворожбы высокого уровня? Теоретически это возможно, однако разве рискнул бы «управляющий Королевским банком» положиться на амулеты, если ему надо было одурачить в первую очередь Дирвена, обладающего абсолютной властью над амулетами?

Есть и третий вариант – схрон находится где-то в изнаночных полостях здешних домов. Мулмонг мог это провернуть, если ему помогал кто-то из народца. Каким образом ушлая легенда воровского мира этого добилась? Представителей волшебного народца, как и людей, можно шантажировать. Допустим, у Чавдо был союзник, и вряд ли этот союзник до сих пор жив…

Изловив гнупи, Суно заключил с ним сделку: черноголовый пленник получит свободу и две новых курточки в придачу – одну из зеленого сукна, другую из красного бархата – если послужит ему проводником по изнанке Треуголья.

Прогулка вышла познавательная, но толку не было, а напоследок разжившийся обновками гнупи выкрикнул ему в спину: «Маг загребущие руки съел колбасы две штуки, день и ночь те колбасы он ел, и живот у него заболел, бедный маг загребущие руки!» Кто другой после такого стишка, брошенного вдогонку, промаялся бы животом не меньше суток, но Орвехт вмиг рассеял порчу, даже не оглянувшись на мелкого пакостника.

«Залезть в чужую душу» – идиома, но кое-кто может сделать это в буквальном смысле. Он мог. Другое дело, что считал этот прием грязным и очень не любил его использовать. Только в исключительных случаях. Как будто раньше – до Сонхи – он несколько раз получал таким способом информацию, которая позволяла предотвратить теракты, но никому не объяснял, что делает, ссылался на интуицию.

Он и сейчас не пошел бы на это без крайней необходимости. Надо выяснить, чего ждать от Тейзурга, если тот получит Сираф – это ведь не только «залоговая недвижимость», а еще и люди. Не придется ли пожалеть о том, что помог ему в этой авантюре? В Ляране как будто все в порядке, но Лярана – небольшой город в процессе становления, а Сираф – целая страна. Половину ее территории занимают плантации с такими условиями труда, что при одном воспоминании об «экскурсии» Хантре испытывал желание или кого-нибудь убить (надсмотрщика, управляющего, мага Ложи – там все друг друга стоят), или сбежать на край света, хотя бы к Дохрау на северный полюс, или…

Положить этому конец – правильное решение, только сначала надо убедиться, что под властью Тейзурга в Сирафе не станет хуже.

Они сидели в комнате с алыми диванчиками и ветвящимися по темно-красным стенам черными стеллажами, напоминавшими ползучие растения, которые лишь притворяются мебелью. Эдмар открыл бутылку флабрийского и, похоже, преследовал цель его напоить. Как будто не знает, что при смене облика маг-перевертыш избавляется от воздействия алкоголя: всего-то и нужно перекинуться туда и обратно. Или только туда, обратно можно и потом.

Увидев в кресле напротив вместо собутыльника крупного рыжевато-серого кота с кисточками на ушах и темной полосой вдоль хребта, Тейзург расстроено произнес:

– Стоило ли переводить на тебя драгоценный напиток… Хватило бы и блюдечка с молоком. Твое здоровье, котик! Иди сюда…

Особой надежды в его голосе не было, но кот перепрыгнул к нему на колени, повозился, устраиваясь, свернулся в клубок и замурлыкал.

Как бы оно ни выглядело со стороны, это простой и легкий способвойти в резонанс. Хотя в прошлые разы он вроде бы не пользовался этим способом, он тогда еще не умел произвольно менять облик.

…Тонешь в чужой сущности, словно в зыбучке, главное – не пытаться выплыть, вообще забудь о том, что умеешь плавать, потому что со второй попытки может и не получиться. Камнем на дно, а потом медленный подъем обратно, заодно не будет путаницы с хронологией. Главное, не спятить по дороге: резонанс опасен тем, что в процессе можно потерять свои личные границы. И не поддаваться угрызениям, пока не вынырнешь. Он ни на секунду не забывал о том, что это неправильный, запретный прием.

Дна не было. Вовремя вспомнил: Эдмар искупался в Лилейном омуте – так что погружаться можно до бесконечности, сквозь темные воды тысячелетий. Впрочем, он не успел провалиться так далеко. И, похоже, остановился как раз на том уровне, где есть нужная информация: заводы и сельскохозяйственные предприятия в собственности, и в довесок – руководство криминальной организацией. Похоже, это была предыдущая жизнь Тейзурга.

Сияние драгоценных камней – на солнце, в сумерках, при искусственном освещении…

Они там ходили в буквальном смысле усыпанные драгоценностями, Эдмар об этом рассказывал.

Не отвлекаться на воспоминания, а то в два счета из резонанса выбросит. В настоящий момент он здесь – там – в этой чужой глубине – и больше нигде.

…Острое чувство неудовлетворенности. Небольшой замкнутый мир, развернуться негде. Он добился всего, чего можно, и дальше никаких перспектив – не потому, что они недоступны, а потому что их попросту нет. Общество закоснело в своих правилах, ритуалах, предрассудках, он развлекался тем, что нарушал правила и дразнил этим окружающих – выверено, с оглядкой, там все были настолько опутаны многочисленными «принято – не принято», «можно – нельзя», что даже он не смог бы разорвать эту паутину без риска стать изгоем. Временами накатывала тоска, особенно если возникало смутное впечатление, будто он ищет кого-то, кого давно уже потерял… Но, разумеется, никто об этом не догадывался, он был неизменно великолепен и демонстрировал несокрушимую уверенность в своих силах.

Нереализованная энергия находила выход не только в интригах, любовных приключениях и пакостях, которые он устраивал окружающим – у него был еще и бизнес, считавшийся в том обществе низменным занятием. Местная элита владела своими заводами и поместьями под девизом: «Получи в наследство и забудь», так что он занимался этим втайне. Наилучшим образом организовал производство и сбыт, обеспечил неплохие условия для добросовестных работников, хотя к недобросовестным был безжалостен, следил за тем, чтобы все его распоряжения выполнялись, не поощрял злоупотреблений со стороны управляющего персонала. Для него это была занятная игра, приносившая, кроме доходов, некоторое удовлетворение. На недостойных изысканного аристократа увлечениях его так и не поймали, он умел прятать концы.

Все это рухнуло в одночасье, без каких-либо признаков надвигающейся катастрофы. Впрочем, он до последнего момента мог все исправить, ему удалось взять ситуацию под контроль, для благополучной развязки оставалось только вовремя нажать на спуск – а он этого не сделал. Его тогда раздирали противоречивые чувства: он оказался, хотя и не по своей воле, в новой захватывающей игре, однако для того чтобы остаться в ней, надо было проиграть в старой игре. Его бесила мысль о возможном проигрыше, но мысль о том, что в случае выигрыша все схлопнется и останется по-прежнему, наводила тоску. Хотелось и того, и другого сразу, хотелось невыносимо, до скрежета зубовного. Как будто сидишь в теплом и уютном гниющем болоте, вдоль и поперек тебе подконтрольном, и вдруг увидел издали море… Можно закрыть дорогу к морю – иначе все потеряешь – но разве сможешь о нем забыть?

Кончилось тем, что он проиграл. Ему грозил едва ли не пожизненный тюремный срок, но он нашел способ одурачить противников и сбежал из-под охраны. Представление о какой-то чудовищной магической процедуре: с кем-то поменялся телами, после чего подбросил преследователям якобы свой труп.

Заодно с новой личиной он получил в собственность строительное предприятие на грани банкротства. Взялся за работу, без зазрения совести прикончил родственников-акционеров, которые довели семейное дело до плачевного состояния и могли ему помешать. Отношение к персоналу? Изводил насмешками своих замов и управляющих, зато хорошо платил толковым сотрудникам, увеличивал премии по мере того, как возрастала прибыль, выслушивал тех, кто предлагал что-то полезное, и нередко внедрял их идеи. Если бы сфера его интересов ограничивалась бизнесом, через некоторое время он стал бы уважаемым главой процветающей строительной империи… Но ему уж очень хотелось добраться до тех, кому он проиграл в прошлый раз. Вернее, до той.