Пушинка в урагане (СИ) - Ежов Сергей. Страница 28

– Это не опасно?

– Если не вспоминать неизбежные опасности морского путешествия, то нет. Кроме обычной свиты, приличной девушке её круга, её сопровождает охрана из пятидесяти отлично вооружённых бойцов, ранее служивших в абордажных командах флота.

Помолчали. Я видел, что Власьеву есть ещё что сказать, но он не может для себя решить, стоит ли это говорить.

– Ну что у Вас осталось, Андрей Антонович?

– Сущий пустяк, просто штрих к характеристике.

– Слушаю Вас.

– Как Вы знаете, сеньорита Инес-Сарита недавно заболела. Кроме простуды у неё были высыпания на коже. Профессор Боткин её обследовал, и обнаружил, что высыпания были вызваны лимонами.

– Аллергия.

– Как Вы сказали?

– Такое заболевание называется аллергией. Собственно, это не заболевание, а реакция организма на какие-то продукты.

– Благодарю за пояснение. Но я продолжу: действительно, после исключения лимонов из числа подаваемых блюд, сыпь исчезла. Профессор Боткин нашел, что по выздоровлению от простуды девушка совершенно здорова. Кроме того, она девственница.

– Последнее неважно, но действительно положительно характеризует девушку.

***

«Бывало он ещё в постели, ему записочки несут» … – вспомнилось мне бессмертные строки, когда я высунул нос из-под одеяла и узрел Андрея с позолоченным подносом, на котором лежал с десяток визиток и конвертов.

– Андрей, всех к чёрту! Ты знаешь, как отвечать на письма и приглашения.

– Есть важное, Пётр Николаевич.

– Что?

– Внизу ждёт профессор Меншуткин и сопровождающие лица, причём один из них совершенно рыжий.

– Это и, правда, важно. Вот что, Андрей, пригласи-ка их в гостиную, не знаю, чай, что ли предложи. Хотя какой к чёрту чай с раннего утра…

– Действительно не утро. – усмехнулся Андрей – Скоро уже полдень.

Подтверждая его слова, от Невы послушался пушечный гром: «Время пить вино» по Петровскому артикулу.

– Ты им объяснил, что я поздно лёг?

– Да. Сказал чистую правду, что Вы до трёх часов работали с бумагами.

– Чёрт бы побрал эти бумаги. Знаешь, как хочется на охоту, на рыбалку, а лучше – по лебедям?

– Не знаю. Да врёте Вы всё, Пётр Николаевич. Хотели бы, поехали бы. – непочтительно ответил Андрей.

– Ты как всегда прав, мой друг. Ну ладно, иди, занимайся гостями, а я пока приведу себя в порядок.

Душ, зубная щётка, чистое бельё, вот я вхожу в малую гостиную. Там находится профессор Меншуткин, второй солидный мужчина профессорского вида и юноша в студенческой тужурке. Поражала причёска молодого человека: ярко-красная, с малиновым оттенком, а кое-где и с лиловым.

– Добрый день, Николай Александрович! Прошу Вас, напомните мне имена Ваших спутников. Тысячу извинений, господа: последнее время я веду дела с сотнями выдающихся людей, и не успел запомнить все имена. Без чинов, пожалуйста.

– Да-да, Пётр Николаевич, мы понимаем. Рядом со мной приват-доцент Михельсон Иван Иванович и студент четвёртого курса Коротков Егор Васильевич.

– Что вас сегодня привело ко мне?

– Выдающийся успех, Пётр Николаевич. Просто необыкновенный, феноменальный успех! Вы дали нам название группы соединений: сульфаниламиды, и мы начали работать в этом направлении. Подобрали вещества, рассчитали условия синтеза. Не буду перегружать Вас нашей терминологией…

Николай Александрович заметно волновался, пытаясь рассказать о великом прорыве в органической химии, и при этом, не наскучить вельможному слушателю. Видимо был у учёного негативный опыт в этом направлении.

– Чувствую, что меня ждёт радостное открытие, не правда ли, Николай Александрович?

– Истинная правда, Пётр Николаевич! Вы не поверите: подготовка к опыту была много длительнее самого опыта! Это чудо, но получилось с первого раза! С первого, Пётр Николаевич!

– Великолепно! И кто конкретно занимался? Кто проводил синтез?

– Готовились мы все втроём, а реакцию проводил Егор Васильевич.

– Великолепно, господа!

– Вы, Пётр Николаевич, вскользь упомянули, что это вещество является сильным красителем, и Егор Васильевич решил поставить опыт на себе: окрасил волосы. Расскажите, Егор Васильевич.

– Благодарю, Николай Александрович. Краска оказалась очень устойчивой. Я четырежды мыл волосы, и если оттенок и потускнел, то незначительно.

– Вы подготовили документы на оформление привилея?

– Нет, Пётр Николаевич. По условиям нашего соглашения права на все результаты работ принадлежат вам.

– Да-да, припоминаю. Сегодня же к вам приедет юрист и поможет оформить необходимые бумаги. А у вас, господа, теперь несколько важнейших задач, вы уж определитесь что важнее. Первое: нужно добиться максимальной чистоты получаемого вещества. Кстати, у вас есть готовое вещество?

– Да-да, Пётр Николаевич! – Коротков вынул из внутреннего кармана тужурки деревянный пенал, и извлёк из него пробирку с красным кристаллическим порошком внутри.

– Любопытно. – сказал я взяв пробирку и разглядывая содержимое – Вот она, смерть Кощеева. Готовьте карманы, господа. Это вещество озолотит вас.

– Каким образом?

– Вы синтезировали великолепное лекарство против серьёзнейших заболеваний, таких как пневмония, различные лихорадки, а может даже и туберкулез. Впрочем, насчёт последнего я не уверен.

– И какие вы нам поставите задачи, Пётр Николаевич?

– Как я сказал, важнейшее – это добиться максимальной чистоты продукта. Второе: уже сейчас начинайте работу по отработке промышленной выделки стрептоцида, назовём это вещество так. Третье: срочно направьте максимально возможное количество стрептоцида в Военно-Медицинскую академию профессору Боткину с тем, чтобы он начал исследования в области лечения этим препаратом различных болезней. Сергею Петровичу, по сему поводу, я отпишу сегодня же. Четвёртое: кроме красного стрептоцида нужно получить белый стрептоцид. И ещё: господа, не сочтите за труд заглянуть к моему казначею и получить скромную премию за ваши великие труды. Это самое малое, чем я могу отметить наш общий успех.

Господа триумфаторы уже собирались уходить, когда я вспомнил о ещё одном важном обстоятельстве:

– Прошу прощения, господа, ещё одно важное дело: когда будете беседовать с профессором Боткиным, договоритесь с ним о создании совместной группы для изучения возможности получения лекарственных средств из плесени рода пенициллинов. Скажу сразу: работа эта, даже при самом удачном положении дел, займёт не менее семи, а то и десяти лет.

– Есть ли какие-то предшествующие работы в данном направлении? – профессор Меншуткин, как истинный профессионал зрит в корень.

– Да, и довольно много. Но здесь вам гораздо больше скажет сам профессор Боткин, правда я не знаю, не считает ли он сие направление шарлатанством.

– Хм… Надо полагать, в научной среде имеется такое мнение?

– В европейской научной среде, совсем недавно, на полном серьёзе, частое мытьё тела почиталось вредным.

Сидящие напротив меня профессионалы от науки понимающе покачали головами, а я продолжил:

– На мой взгляд, в этом направлении, в деле создания пенициллина, нужно согласованное движение химиков, биологов и медиков. Не знаю точно, но у меня впечатление, что ваши предшественники по различным причинам бросали работу буквально за пять шагов до успеха.

Профессор Меншуткин обвёл своих друзей вопрошающим взглядом, и удовлетворённо кивнув, высказал общее мнение:

– Мы берёмся за эту работу, Пётр Николаевич. Надеюсь, что у нас будет возможность получать аппаратуру и препараты в необходимых количествах?

– Даже не сомневайтесь, господа. И лабораторию, и штат в ней, и оклады сотрудников – всё должно быть на высшем уровне. Всё ради результата. Кстати, где-то я слышал, что идеальным субстратом для пенициллиновых грибков являются среднеазиатские дыни. Прошу проверить эти сведения. Единственное требование: когда будете отрабатывать технологию массовой выделки пенициллина, по возможности, всё должно базироваться на отечественном сырье, оборудовании и рабочих руках.