Пушинка в урагане (СИ) - Ежов Сергей. Страница 72
– Если не ошибаюсь, на двести пятьдесят тысяч золотых рублей.
– Я буду не я, если не отсужу с них три раза по этой сумме… за тридцать процентов чистой выручки. – Линдеманн хитро посмотрел на меня, явно ломит цену, хитрован. Но, с другой стороны, я и копейку бы не получил, хотя бы, потому что не догадался бы подать иск. Или подал бы слишком поздно, или…
– Вот Вам моя рука, господин Линдеманн! Отдаю вам французов на поток и разграбление.
– И последнее, Ваше императорское величество, разрешите мне консультироваться с вашими конструкторами и инженерами.
– Дозволяю.
Спустя секунду юриста рядом со мной не было, только вихрь покачнул дверь, в которую уже входил другой немец: принц Вильгельм.
– Пётр, меня чуть было не растоптал собственный верноподданный, к тому же, не узнавший меня, столь глубоко он задумался. Сознайтесь: вы с юристом дискутировали о Блаженном Августине?
– В какой-то мере, Вильгельм. Наш диалог был скорее о Маммоне или о золотом тельце.
– Догадываюсь, речь шла об иске за нарушение лицензии?
– Совершенно, верно, Вильгельм.
– Хвала Всевышнему, что я запретил своим инженерам бездумные переделки. Пусть для начала накопят опыт. Авиазавод в Кёнигсберге построил первую дюжину самолётов, все они прекрасно летают. Я слышал, что ваш испанский завод тоже начал работу?
– Да, первые два самолёта поднялись в небо и даже совершили перелёт из Валенсии в Мадрид. Испанский монарх сообщает, что перелёт вызвал небывалый ажиотаж.
– Скажу больше: в Испании наблюдается взрыв любви ко всему русскому. Особенно популярны Вы, Пётр Николаевич, авиаторы и русские врачи. Известие об излечении короля испанцами встречено с невероятным восторгом. Кстати, об излечении: ко мне обратился известный учёный Роберт Кох…
– Как же, знаю о таком. Это он открыл палочку Коха, возбудителя туберкулёза?
– Совершенно, верно, это он. Герр Кох предлагает создать сеть больниц и санаториев в Германии и России, где на основе его методов диагностики и русских лекарств будут лечиться больные чахоткой. Таким образом, мы избавим наши страны от страшной напасти.
– Вильгельм, я совершенно согласен, и готов поучаствовать в деле личными капиталами, поскольку казна империи, увы, пуста. Но мы ещё заработаем на своих клиниках, поскольку в России и Германии мы отработаем методики, а потом будем строить туберкулёзные больницы в других странах. Платные. За плату будем лечить иностранцев у себя. Согласны с такими планами, Вильгельм?
– Согласен.
– Вот и прекрасно. И можете порадовать господина Коха: русские фармацевты синтезировали ещё несколько лекарственных средств, и сейчас отрабатывают технологию промышленной выделки препаратов.
***
Вильгельм ушел, а я отправился в Университет, где мне обещали показать новинки, созданные химиками. Правда, очередной раз убедился, что быть царём довольно скучно и очень стеснённо. Хотел я, понимаешь, прогуляться до Университета пешком, но путь мне преградил жандармский поручик.
– Ваше императорское величество, благоволите дождаться автомобиля.
– Здесь же рядом!
– Расстояние ничего не значит, безопасность, прежде всего.
– Поручик, Вы мне мешаете.
– Ваше императорское величество, я исполняю инструкцию, подписанную Вами же.
Наглец. Но молодец, службу знает и не боится потребовать у охраняемого лица следования правилам.
Ну ладно, дождались машину, загружаемся. Надо сказать, автомобиль получился очень даже приличный, даже по меркам моего будущего. Эдакий угловатый, с огромным хромированным радиатором, обширными крыльями, огромными фарами… Брутальный красавец тёмно-синего цвета, с белыми колёсами. Пока усаживался, вокруг стали собираться зеваки, разглядывающие и меня и автомобиль.
– Поручик!
– Слушаю, Ваше императорское величество.
– Назовитесь, как Вас звать-величать. И пока одни, называйте просто по имени-отчеству.
– Слушаюсь, Пётр Николаевич. Я поручик Синцов Евгений Израилевич.
– Из иудеев?
– Нет, Пётр Николаевич, из алтайских староверов.
– Из староверов… Нечасто я вашего брата встречаю.
– Ну что Вы, нас много, просто мы внешне ничем от нововеров не отличаемся.
– Я слышал, что староверы обязаны носить бороды.
– Да, в некоторых общинах есть такое, но не во всех.
– Я хотел бы побеседовать с Вами, Евгений Израилевич, в свободное время.
– Когда Вам будет удобно, я в Вашем полном распоряжении.
– Вот и договорились. О! вот мы и приехали. Держитесь рядом со мной, Евгений Израилевич, возможно, мне понадобится Ваша помощь.
– Слушаюсь! Подождите секундочку, по протоколу я должен открыть Вам дверь.
На Университетской линии меня встречала огромная толпа народу: руководство университета, профессура, преподаватели и студенты. Студенческий хор пропел нечто бравурное, не «Gaudeamus igitur», но тоже на латыни.
Ректор произнёс приветственную речь, я в ответ тоже что-то сказал, а потом, когда речь произносил кто-то другой, поймал за рукав ректора и сердито ему прошипел:
– Уважаемый, Иван Ефимович, у меня крайне мало времени, а Вы заставляете бездарно терять его!
– Простите великодушно, Ваше императорское величество, но как только пронёсся слух о Вашем визите, буквально все бросили свои занятия, и пришли повидаться с Вами. Вот и я, грешный, тоже не удержался.
– Так, говорите, всё вышло спонтанно?
– Именно так. Ваше императорское величество! Вы не представляете степени собственной популярности в студенческой и вообще в образованной среде.
– Откуда бы ей взяться?
– Вы авиатор, Вы талантливый химик, Вы прекрасный механик и Вы же, даровитый композитор. Наконец, Вы сделали то, о чём мечтают все русские люди с тысяча восемьсот пятьдесят шестого года: Вы устроили англичанам хорошую трепку.
– Я хотел поговорить с химиками, а тут такое столпотворение.
– Прошу Вас, Ваше императорское величество, произнести более пространную речь, дабы удовлетворить собравшихся преподавателей и студентов других факультетов.
– Хорошо, Иван Ефимович, скажу, только и Вы не сильно удивляйтесь.
Люди, стоящие передо мной, любезно расступились, и я снова поднялся на импровизированную сцену из тесно составленных деревянных ящиков.
– Дорогие мои универсанты! Сегодня я собирался посетить довольно тесный кружок учёных специалистов, а попал на громадное собрание. Простите великодушно, но я совершенно не готовился к выступлению перед столь обширной аудиторией, но приходится. И уж коли вы озадачили меня спонтанным выступлением, то и я озадачу вас неожиданной задачей.
Люди слушали меня затаив дыхание.
– Мне пришла в голову мысль, что Санкт-Петербургский университет, как и лучшие из университетов Российской империи, нуждается в некоторых реформах. Я бы сразу поставил перед вашим учёным сообществом вопрос, о создании новых факультетов и новых кафедр. К примеру, назрела необходимость создания биолого-почвенного факультета, а также химического и физического факультетов. Я предлагаю вам сообща подумать над этим вопросом. Следует хорошенько подумать о путях развития науки, техники, производства и технологий, и заранее создать факультеты, кафедры и направления специализации, которые позволят в дальнейшем дать совокупному народному хозяйству Российской империи нужных специалистов. Не следует забывать, что, если сейчас наука развивается, если угодно, фронтально, работая в пределах формальной научной дисциплины. Такой подход обеспечил русской научной школе высочайший авторитет в мире. В России и в этих стенах, в частности, сделаны эпохальные научные открытия и созданы неведомые доселе вещества. Но в некотором будущем возможности подобного подхода в значительной мере будут исчерпаны, и открытия посыплются на стыке наук. Я предвижу, что придётся создавать физико-математический, механико-математический и физико-химический факультеты. То есть, мы видим, что сейчас назрела идея отпочкования от математического факультета целой плеяды факультетов физического, химического и вообще естественнонаучных направлений, то спустя десятилетия эти направления придут к идее слияния на некоем, неизвестном пока уровне.