На 127-й странице (СИ) - Крапчитов Павел. Страница 9

Это был добротный сарай с лесенкой на чердак.

– Ну, что Сэм? Когда?

– Видите ли, мисс, – замялся Сэм. Теперь Тереза могла, благодаря свету лампы, рассмотреть его получше. У Сэма было морщинистое лицо с длинными висячими усами.

– Ну, что Сэм? Говори, – торопила его Дженни.

– Надо бы добавить еще доллар, мисс.

– Но ты обещал!

– Да, но сегодня ваш отец мне еще раз сказал, чтобы я смотрел, чтобы вы не походили к неграм. Поэтому прошу еще доллар, мисс.

– Ну, ты и гад Сэм, – сказала Дженни. Потом повернулась к Терезе. – Дай ему.

Тереза протянула Сэму узелок с деньгами. Сэм усмехнулся чему-то, забрал монетки, а сам платочек вернул Терезе.

– Забирайтесь на чердак, – сказал Сэм. – Сейчас приведу.

Они забрались на чердак. Между крышей и полом чердака было небольшое расстояние, и девочкам пришлось стать на коленки. От нижнего помещения их отделяло плетенное перекрытие, через щели которого Тереза и Дженни могли видеть комнату под ними, слабо освещенную фонарем, стоящем на покрытом соломой полу.

Через некоторое время вернулся Сэм и втолкнул в комнату молодую негритянку. Так показалось девочкам, потому что она была с короткими курчавыми волосами и очень худая. На ней было серое, грубое платье, которое Сэм заставил снять.

– Целее будет, – засмеялся Сэм и забрал платье с собой.

Негритянка постояла какое-то время посреди сарая, а потом уселась прямо на пол у стенки.

На этот раз Сэма не было дольше. Он привел с собой здоровенного, но худого негра.

Сэм втолкнул его в сарай, указал на негритянку и сказал:

– Покажи на что способен. И, чтобы было тихо.

После этого он закрыл дверь.

Тереза и Дженни замерли от страха. Внизу слабо горел фонарь и стоял ужасный черный человек, которому Сэм приказал что-то показать, а вокруг была темная ночь. Их от всего этого ужаса отделяло жидкое плетеное перекрытие. Если они могли как-то видеть происходящее внизу, то и этот негр мог их увидеть. Ему стоило только поднять наверх глаза. Тереза была готова бежать вниз по лесенке и кричать этому негодяю Сэму «Прекратите это. Мы уходим». Она бы это сделала, если бы не слышала, как Сэм с той стороны двери опустил засов.

Но негр не стал смотреть на верх. Он какое-то время смотрел на сидящую у стенки негритянку. Потом что-то проговорил на своем языке и подошел к женщине и, о ужас, сбросил на пол свои грубые штаны. И хотя Тереза могла рассмотреть только блестящую в свете фонаря кожу дикаря, ее воображение вмиг дорисовало все остальное. Она закрыла глаза, страстно желала, чтобы все это поскорее закончилось и боялась, что удары ее сердца будут слышны за пределами сарая.

Внизу стала слышна какая-то возня, а потом стоны.

«Что он с ней делает? Убивает?» – подумала Тереза и рискнула взглянуть вниз. Все что она могла рассмотреть – это было переплетение тел и почему-то ступню негритянки, которая торчала вверх. Тереза увидела, что подошва ступни, несмотря на пыль и грязь, была белее остальных частей тела этой черной женщины. «Это что же? – подумала совсем некстати Тереза. – Эта негритянка уже стала белеть благодаря своей праведной жизни?»

Возня и стоны внизу продолжались, но эта мысль засела в голове Терезы. Вернулся Сэм и увел негров, она с Дженни вернулись в постель, а эта мысль все не уходила от нее. «Она же стала белеть! Что же с ней теперь будет?» Она хотела поделиться своими мыслями с Дженни, но та ее опередила.

Она повернулась к Терезе и с горящими глазами спросила:

– Правда было здорово?

Эта детская затея Дженни сильно изменила отношение Терезы к неграм. Только животные могли вести себя так, как вели эти два существа той ночью, в том сарае. Ведь если считать негров людьми, такими же как она сама, как, например, Полковник или Мартин Кастер из университета, то можно предположить, что и они могут вести себя как эти негры: валяться по полу, стонать и охать. Но это было определено невозможно. Ее попытка представить на месте негра со спущенными штанами милашку Мартина казалась дикой и противоестественной. Когда же она рисковала поставить себя на место той негритянки, то ее охватывал ужас.

Кофе и утренняя корреспонденция заставили детские воспоминания уйти прочь. И к тому времени, когда кофе было допито, Тереза успокоилась.

Она встала с постели, переложила бумаги на письменный стол и еще раз взглянула на фотографию мамы на стене. Мама должна была бы быть довольна ею. Все, как она советовала. И главное, никакого смятения.

Сцена 13

Пальто от холода не спасло. Меня по-прежнему знобило, и я не мог заснуть. А потом ко мне пришло привидение. Но сначала я почувствовал запах дыма, открыл глаза, чтобы понять, где пожар и куда бежать и увидел это привидение.

Привидением оказался немолодой индеец одетый, как ни странно, в европейский зеленовато-серый костюм с жилеткой такого же цвета. Индеец сидел на стуле и курил вполне европейскую трубку. Ночь, лунный свет из мансардного окна, дым, индеец в костюме с жилеткой – чем не привидение!?

Страха не было. Наоборот, после того, как я вгляделся в лицо своего ночного гостя, внутри у меня потеплело. Опять сказывалось наследство предыдущего хозяина этого тела?

– Приветствую тебя, мой бледнолицый брат, – сказал индеец. – Я проходил мимо, а ты сегодня неплотно закрыл это окно.

Он, не поворачиваясь, указал трубкой в потолок.

– И не притворяйся, я вижу, что ты меня узнал. Хотя, – он глазами пробежался по своей одежде. – Порой я и сам себя не узнаю. Что с тобой случилось?

– Я упал с лестницы.

Индеец усмехнулся.

– Я так долго живу среди бледнолицых, что даже научился понимать скрытый смысл ваших слов. Ведь твои слова говорят о другом. Ты просто не хочешь говорить о том, что с тобой случилось.

– Можно и так сказать, – согласился я.

Поскольку у нас завязалась светская беседа, и меня никто не собирался бить по голове или как-то иначе калечить, то продолжать лежать в постели было невежливо. Я спустил ноги и сел на кровати. Нож, который я держал на груди с шумом грохнулся на пол. Я судорожно поднял его.

Индеец на появление ножа отреагировал спокойно.

– Можно? – Он протянул руку.

Мне ничего не оставалось, как отдать нож.

– Да, это он. Я подарил его Шидижи, когда она решила уехать с тобой.

Он помолчал.

– Я слышал, она успела напоить его кровью врага? – Он спрашивал, хотя моего ответа явно не требовалось.

Когда индеец подходил ко мне за ножом я заметил, что у него босые ноги, а туфли стоят рядом со стулом.

– Благодарю тебя, мой брат, за то, что ты отомстил убийцам Шидижи, – сказал он, вернул мне нож и снова сел на стул.

Какое-то время мы молчали.

– Ты знаешь, – снова заговорил он. – Я выполнил твое пожелание и окончил двухгодичную вечернюю школу для взрослых. Она мне очень многое дала. Благодаря ей я стал еще больше ненавидеть бледнолицых.

– И чем ты сейчас занимаешься? – Такой вопрос показался мне вполне естественным.

– Граблю банки.

– Зачем?

– Бледнолицые отняли у нас нашу землю. Я отнимаю у них то, что могу отнять. – Он затянулся трубкой и не торопясь выпустил струю дыма. – Ты приехал сюда завершить месть? Ты нашел того, кто послал к тебе убийц?

– Нет, – честно ответил я. Картина жизни Энтони де Клера постепенно стала приоткрываться мне, но вместе с ней стали появляться и его обязательства, которые теперь становились, как бы, моими. Совсем не простые обязательства.

– Тебе могут потребоваться деньги, – он что-то положил на стол. – Не отказывайся.

Он посмотрел по сторонам выбил трубку в раковину «мойдодыра» и снова уселся на стул.