Кайа. История про одолженную жизнь. Том 2 (СИ) - Иванов Александр Анатольевич. Страница 35

И она это ясно понимала, ибо несмотря на свой просто чудовищный для шестнадцатилетки инфантилизм, дурой она отнюдь не была. Чудачкой — да, дурой — нет.

И протестовала, в меру своих сил, против такого к себе отношения, ибо большинству людей все-таки хочется быть значимым, а непросто жить «растением», которое обильно удобряют и поливают.

— Очень рада, что ты приехала к нам в гости, — сказала мне Надежда Васильевна, мама Ии, — ведь подруги Ии нас не часто посещают…

Да уж, а у Ии, вообще, есть друзья-то? — подумалось мне, — впрочем, вокруг очень состоятельной девушки, пусть и весьма экстравагантной, по идее, должно виться не мало разного народа, рассчитывающего улучшить свое материальное состояние за ее счет…

А когда мы собрались чаевничать и скушать тортик, что был куплен по дороге сюда, к нам присоединилась одна из старших сестер Ии, женщина, лет тридцати.

Две сестры отличались разительно.

Бульдоги. Вот кого мне напоминают мать и одна из старших дочерей. Обе эти женщины, очевидно, крупные дельцы.

Так и было, как я выяснил чуть позже, семейство Ии занималось автобизнесом и владело одним из крупнейших автодиллеров Империи, а также широчайшей сетью автомастерских.

Весьма и весьма неприятная, за исключением, конечно, Ии, семейка. Однако же, с такими людьми, мне доводилось общаться неоднократно, так что…

В глаза-то они, само собой, улыбаются и ведут себя максимально радушно, но…

Мне подобное общество не нравилось тогда, не нравится и теперь. Однако же, улыбайся Кайа, улыбайся!

— Расскажи мне, пожалуйста, — проникновенным голосом спросила Надежда Васильевна, когда «подруга Ия» вышла на минутку, — мою дочь в школе не обижают? А то у Ии и ее классного руководителя всегда «все хорошо», но дочка у меня весьма экстравагантная особа, а дети, насколько я помню, не слишком-то жалует тех, кто чересчур выделяется…

— Ну что вы, Надежда Васильевна! Ия — моя подруга, — ответил я на вопрос, натянув на лицо свою лучшую улыбку, которая, впрочем, украшала меня практически весь разговор и продолжил, уже с очень серьезным выражением на лице, — а моих подруг никто не обижает.

— Ну да, ну да, — ответил та, облегченно вздохнув

В конечном итоге, мне удалось оставить о себе хорошее впечатление у этого Семейства и Надежда Васильевна осталась, судя по всему, весьма довольной новым знакомством своей дочери, ведь детей в столь дорогие школы, а затем ВУЗы, отдают, в том числе и за тем, чтобы они обзаводились нужными в дальнейшей жизни связями.

После чайно-тортиковых посиделок, мы с Ией, а ее мама легко отпустила свою дочь со мной и вообще, выражение на ее лице, к концу нашего разговора, было гораздо менее напряженным, нежели в начале, в компании моей телохранительницы и водителя-охранника, весь оставшийся день потратили на гулянку.

Для начала, отправившись в Главный московский ботанический парк, где вместе с другими посетителями, коих в воскресный день было гораздо больше, чем хотелось бы, кормили еще не улетевших по какой-то причине на зимовку уток, да и сами стали известным развлечением для все тех же посетителей, ведь Ия была одета в один из своих экстравагантных нарядов.

К этому моменту я уже имел более-менее общее представление о характере объекта моего обожания. Вернее, о практически полном его отсутствии. Ия — хорошая, добрая девушка, но которая совершенно не умеет говорить другим людям «нет» и именно отсюда и проистекает большинство из ее социальных неудач. Плюсом к этому, она очень неуверенная в себе особа.

Вторым и последним пунктом нашей сегодняшней прогулки был громадный торгово-развлекательный комплекс в Центре, некий аналог ЦУМа, где мы ходили и мерили всякое. Безумно скучное занятие, которое, однако, таковым мне не показалось, ибо сейчас я находился во влюбленном состоянии, так что мне было совершенно неважно где и как именно проводить с Ией время.

А когда Ия присмотрела себе в одном из бутиков обновку, стоящую, как и все остальное здесь, словно билет на Марс, я, приобняв подругу, вместе с ней зашел в примерочную кабинку, где она слегка покраснела, но все же не стала возражать против моего присутствия и принялась переодеваться, а я сделал шаг вперед и оказался вплотную к ней, где, не дав ей времени на испуг, выбрал подходящий моменту тон и тембр голоса, прошептав той на ушко:

— Мне бы очень не помешала твоя помощь, если ты не против.

Ия, сначала с удивлением задрала голову, уставившись на мое лицо, а затем, с улыбкой до ушей, сказала:

— Для тебя я сделаю все, что в моих силах и даже чуть больше!

От ее слов в моей душе наступила весна.

— Ия, я пока не могу тебе сказать зачем, — шёпотом, чтобы никто не услышал моих слов, посеял я в ней семя любопытства, — но обязательно расскажу чуть позже, когда…

От интриги Ия, кажется, забыла дышать, а я же от ее запаха, чуть не сошел с ума. Держать себя в руках становилось все труднее.

— Мне нужен оформленный не на меня ВЭМ и приобрести его нужно так, чтобы мои родные не узнали об этой покупке…

— Но это же незаконно, — широко раскрыла глаза та

— Тшшш! Потише! Незаконным это будет, если кто-нибудь узнает, а если нет… — я пожал плечами, — вопрос жизни и смерти, Ия! Я не шучу!

Ия сглотнула, с испугом глядя на меня.

— Переодевайся — переодевайся, — сказал я, помогая ей с этим и продолжил нагнетать, — ты же наверняка слышала, что иногда происходит в знатных Семьях?

Та, оставшись лишь в белье, кивнула, в знак согласия.

— Мне нужна твоя помощь Ия! И если ты согласна помочь, давай поступим следующим образом, я куплю приглянувшиеся тебя вещи, а ты, в свою очередь, на следующей неделе купишь для меня ВЭМ, нужную модель я тебе укажу, а в следующую субботу, в школе, просто обменяемся нашими покупками.

— А зачем… — начала было она, но я приложил указательный палец к ее губам и улыбнувшись, ответил:

— В нужное время я тебе обязательно все расскажу

— Но, если мама вдруг узнает, что я отдала тебе оформленный на меня ВЭМ… И если ты с его помощью сделаешь что-то нехорошее… Она запретит мне с тобой дружить, а ты моя настоящая, единственная и лучшая подруга, — когда она произнесла последнюю фразу, по ее щекам уже катились слезы, которые я стер своей ладошкой

— И ты моя лучшая подруга! Так что я сделаю все и даже больше, чтобы тебе не запретили со мной общаться. Я не допущу того, чтобы кто-то что-то узнал, ты мне веришь?

Та, со все еще красными от слез глазами, закусив прелестную губу, кивнула.

— Я помогу тебе! — вероятно, впервые в жизни она столь решительно что-то сказала

— Ну и отлично! Кстати, это платье тебе очень к лицу! Берем его! — сказал я

— Берем! — согласилась со мной Ия

Домой, в итоге, я вернулся нагруженный всяким хламом, весьма ценным для Ии.

А в понедельник, к заметному огорчению учителя — отказался от участия в Олимпиаде этого года.

— Петр Иванович, я долго размышляла и решила не участвовать в Олимпиаде, в этом году по крайней мере, к сожалению, мне не позволяет здоровье…

— Очень жаль, — ответил он, — очень жаль, но, в конце-концов, это не последняя возможность…

— Да! — согласился я, — возможно в следующем году!

Не до Олимпиад мне сейчас! Удовольствие от этого мероприятия, на фоне грозящего мне весной кошмара, мне все равно не получить, а раз так, то лучше бросить все силы на решение более актуальной проблемы, а уж затем, когда и если буду жить нормальной жизнью… Если буду…

Мои размышления были прерваны тем, что к нам «на огонек» заявились гости. Когда я вышел посмотреть, что происходит, выяснилось, что прибыла солидная толпа неких дам и господ, в количестве двенадцати человек и как я понял ситуацию, это были высокопоставленные служащие каких-то Семейных структур, руководимых «папаней».

Все эти дамы и господа, поздоровавшись со мной, проследовали в «отцовский» кабинет, где заперлись, обсуждая что-то, до глубокой ночи.

Мне было достаточно взглянуть на их лица, чтобы по моему позвоночнику пробежал холодок, а ладошки люто зачесались, от предчувствия близкой беды…