Последний присяжный - Гришем (Гришэм) Джон. Страница 4

Чтобы быть принятым за своего в округе Форд, нужно иметь за плечами не менее трех поколений местных жителей. Невзирая ни на какие деньги, ни на какую родословную, нельзя просто так приехать сюда и рассчитывать на доверие. Темное облако подозрительности витало над каждым пришельцем, и я не составлял исключения. Местный обычай состоял в том, чтобы проявлять едва ли не избыточную теплоту, любезность и вежливость, порой это весьма утомительно. В центре города местные жители раскланиваются и вступают в беседу с каждым встречным, справляются о здоровье, обсуждают погоду, приглашают приходить к ним в церковь. Они просто горят желанием общаться с приезжим.

Но они никогда по-настоящему не будут тебе доверять, если не знали твоего дедушку.

Как только распространился слух, что я, желторотый чужак из Мемфиса, купил газету за пятьдесят, а может быть, за сто или даже за двести тысяч долларов, поднялась волна слухов. Маргарет постоянно держала меня в их курсе. Поскольку я не женат, вероятно, я гомосексуалист. Поскольку я учился в Сиракьюсе, где бы этот Сиракьюс ни находился, возможно, я коммунист. Или того хуже — либерал. Поскольку я родом из Мемфиса, не исключено, что у меня есть тайное намерение посеять смуту в округе Форд.

Однако, перешептывались они между собой, я теперь держу в руках все некрологи! Стало быть, я кое-что собой представляю!

Новая «Таймс» дебютировала 18 марта 1970 года, всего через три недели после того злосчастного дня, когда в редакцию прибыл карлик с бумагами. Газета достигала почти дюйма в толщину и изобиловала таким количеством фотографий, какое не снилось ни одному окружному еженедельнику. На снимках были представлены младшие отряды бойскаутов-волчат, девочки-скауты, школьные баскетбольные команды, члены клубов садоводов и клубов любителей книг, чайных клубов, групп по изучению Библии, взрослые софтбольные команды, совет добровольных помощников городского управления... Десятки фотографий. Я постарался охватить чуть ли не всех жителей округа. И покойные граждане не были забыты. Некрологи отличались чрезмерной пространностью. Не сомневаюсь, Пятно был горд, хотя ничему меня не учил.

Новости — только легкие и приятные. Никаких передовиц. Людям обычно нравится читать о преступлениях, поэтому в нижнем левом углу первой полосы я открыл рубрику «Криминальные заметки». На счастье, за неделю до того были украдены два пикапа. Эти угоны я преподнес так, словно ограбили Форт-Нокс [4].

В центре первой полосы красовался довольно крупный снимок нового состава редакции, так сказать, «новых властей»: Маргарет, Харди, Бэгги Сагс, я, наш фотограф Уайли Мик, Дейви Басс Болтун и Мелани Доган — ученица выпускного класса, подрабатывавшая у нас в свободное время. Я гордился своей командой. Десять дней кряду мы работали по двенадцать часов, и наш первый выпуск имел большой успех. Мы напечатали пять тысяч экземпляров и распродали все. Би-Би я послал целую кипу, на нее это произвело огромное впечатление.

В течение следующего месяца «Таймс» постепенно обретала новый облик, я изо всех сил старался показать, какой именно вижу газету в будущем. В сельских районах Миссисипи перемен не любят, поэтому я решил не торопиться. Старая газета за пять десятков лет почти не менялась и наконец обанкротилась. Я печатал больше новостей, продавал больше места под рекламу, насыщал страницы все большим и большим количеством всевозможных фотографий. И добросовестно трудился над некрологами.

Я никогда не был склонен работать по много часов в день, но с тех пор, как стал владельцем, словно забыл о времени. Я был слишком молод и слишком занят, чтобы бояться. В двадцать три года благодаря везению, удачному стечению обстоятельств и богатой бабушке я вдруг стал хозяином еженедельной газеты. Если бы я колебался, пытался изучать конъюнктуру и искал совета у банкиров и бухгалтеров, безусловно, кто-нибудь образумил бы меня. Но когда тебе всего двадцать три, ты бесстрашен. У тебя ничего нет, а стало быть, и терять нечего.

По моим подсчетам, доходной газета могла стать через год. Поначалу прибыль увеличивалась медленно. А потом была убита Рода Кассело. Такова природа газетного бизнеса: после жестокого преступления продажи возрастают — люди жаждут знать подробности. За неделю до смерти Роды мы продавали две тысячи четыреста экземпляров, через неделю после — почти четыре тысячи.

Это оказалось необычное убийство.

Округ Форд был мирным местом, населенным либо христианами, либо людьми, выдававшими себя за таковых. Рукопашные схватки происходили постоянно, но в основном между представителями низших слоев общества, теми, кто околачивался в пивных барах и других злачных местах. Приблизительно раз в месяц какой-нибудь неотесанный фермер, не целясь, палил в соседа или в собственную жену, и каждый выходной в черных кварталах случалась поножовщина.

Однако подобные эпизоды редко заканчивались чьей-нибудь смертью.

Я владел газетой десять лет, с 1970-го по 1980-й, и за это время нам лишь несколько раз доводилось сообщать об убийствах. Притом ни одно из них не было преднамеренным, а уж такого жестокого, как убийство Роды Кассело, в этих краях точно никогда не бывало.

Глава 2

Рода Кассело жила в общине Бич-Хилл, в двенадцати милях к северу от Клэнтона, в скромном кирпичном домике серого цвета, стоявшем вблизи узкой асфальтированной дороги. На тщательно ухоженных клумбах перед ее домом не было ни единого сорняка, широкая лужайка с густой травой, отделявшая цветник от дороги, всегда была аккуратно подстрижена, а подъездная аллея посыпана белой щебенкой. По обе стороны от аллеи в беспорядке валялись самокаты, мячи и велосипеды: двое детишек Роды проводили большую часть дня, играя на лужайке, и лишь иногда отвлекались, чтобы поглазеть на проезжавшую мимо машину. До дома ближайших соседей, мистера и миссис Диси, можно было при желании добросить мяч.

Молодой муж Роды, купивший в свое время дом, где она теперь жила с детьми, погиб в автомобильной катастрофе в Техасе, и в двадцать восемь лет Рода осталась вдовой. На полученную за мужа страховку удалось выкупить дом и машину. Остаток Рода положила в банк, чтобы иметь скромную ежемесячную ренту, которая позволяла не работать, а заниматься детьми. По многу часов в день она ухаживала за огородом, поливала цветы, пропалывала сорняки, окапывала клумбы.

Рода была домоседкой. Старушки из Бич-Хилл считали ее образцовой вдовой: всегда дома, всегда печальна, на людях показывалась лишь в церкви. Хотя в церковь можно было бы ходить и чаще, шепотом добавляли они.

Сразу после смерти мужа Рода хотела вернуться к родственникам в Миссури (ни она, ни он не были уроженцами округа Форд, работа привела их сюда), но кредит за дом был выплачен, детям здесь нравилось, соседи оказались милыми людьми, а ее родственники очень уж интересовались, сколько денег осталось от страховки. Поэтому Рода продолжала жить в округе Форд, не отказываясь от мысли уехать, но и не двигаясь с места.

Рода Кассело была красивой женщиной, когда хотела ею быть, что случалось не часто. Стройную, но отнюдь не плоскую фигуру обычно скрывало либо свободное платье из хлопка, либо широкая полотняная роба, которую она надевала, когда трудилась в саду. Женщина почти не пользовалась косметикой, длинные льняные волосы собирала в пучок и закалывала на макушке. Большую часть ее рациона составляли собственноручно выращенные, экологически чистые фрукты и овощи, поэтому цвет блестящей кожи был отменно здоровым. Обычно здесь, в округе, такая привлекательная молодая вдова являлась объектом повышенного внимания, но Рода вела затворническую жизнь.

Тем не менее после трех лет траура ее стало обуревать беспокойство. Годы шли, моложе она не становилась. Однако была слишком молода и слишком хороша собой, чтобы все субботы проводить дома, не имея иных развлечений, кроме чтения на сон грядущий. А ведь где-то там, за пределами дома, — не в Бич-Хилл, разумеется, — шла жизнь.