Чёрные Гавайи (ЛП) - Андрижески Дж. С.. Страница 14

Блэк бросил на меня очередной взгляд, вскинув бровь.

Я тоже приподняла одну бровь.

«Ты улавливаешь какие-нибудь детали? — спросила я у него. — Есть идеи, что он имеет в виду?»

Он послал мне облако жара.

«Знаешь, меня до сих пор возбуждает, когда ты это делаешь… говоришь со мной в моём сознании, — пробормотал он в ответ. — Видимо, ты делаешь это слишком редко».

«Вот только я делаю это всё время», — парировала я, невольно забавляясь.

«Этого далеко не достаточно док. Далеко не достаточно».

«Серьёзно? — послала я. — Ты будешь флиртовать со мной сейчас? Когда мы идём смотреть на мёртвое тело?»

Блэк пожал плечами, подмигнув мне украдкой. «Учитывая обычное течение наших жизней, док, я считаю, что лучше не откладывать. Мне надо умаслить тебя, чтобы потом я смог тебя соблазнить».

Я закатила глаза, слегка фыркнув, и Блэк улыбнулся, потянувшись рукой назад, чтобы провести пальцами по моей голой руке.

На несколько секунд это почти сработало.

Затем, подумав и сообразив, что он опять меняет тему, я посмотрела на него и нахмурилась.

«Ты действительно ничего не выяснил о теле? — послала я. — Или это секрет?»

В этот раз он расхохотался в голос, заставив Фурнье подпрыгнуть.

Как раз сейчас тропа сделала последний поворот.

Перед нами открылся вид на пляж с белым песком.

Он выглядел абсолютно пустым, тянулся вплоть до светло-зелёного склона отвесной скалы вдали. Пляж, казалось, заканчивался там, где начиналась гора и её выход к океану.

А океан внезапно как будто окружил нас.

Песчаные дюны, заросли ананасов, пальмовых деревьев и гибискуса, должно быть, на удивление хорошо скрывали шум океанских волн, поскольку звук немедленно сделался громче.

Я окинула взглядом ту ширь накатывающих волн с их идеальными изгибами и белыми барашками, замечая выступы скал, которые выдавались в море с этого края пляжа. Чёрный вулканический камень каким-то образом заставлял воду выглядеть ещё более ярко-голубой и прозрачной.

Мой взгляд вернулся к горе и скользнул по пляжу вдоль изгиба острова до места, где тот встречался с отвесной скалой, покрытой зеленью джунглей и выступающей в воду с двух сторон, образуя закрытую бухточку.

Странно было видеть, что столь прекрасный пляж абсолютно пустует.

Я вообще никого не видела, если не считать нескольких сёрферов в чёрных и неоновых гидрокостюмах — они катались по волнам вдалеке, ближе к другому краю бухты.

— Сюда, — пробормотал Фурнье, нервно сверяясь с часами и окидывая взглядом пляж, словно ожидая, что вот-вот откуда-нибудь выскочит орава богатых гостей. — Мы перенесли его внутрь, чтобы никто случайно не наткнулся…

— Вы переместили тело? — переспросила я, и в этот раз мне было сложнее сохранять вежливый тон.

Фурнье полностью повернулся и уставился на меня.

Он выглядел не столько виноватым, сколько опешившим, словно не мог себе представить, почему кто-то ставил под сомнение его право или необходимость поступить так.

— Конечно, — сказал он.

— Вы исказили потенциальное место преступления, — произнесла я, скрежеща зубами. — Вы же знаете, что это противозаконно…?

Блэк широко улыбнулся, закинув руку на плечи Фурнье, отчего невысокий мужчина в белом костюме и панаме опять дёрнулся.

— Моя жена, — произнёс Блэк с явной любовью в глазах и во взгляде, покосившись на меня. — Коп в ней не умрёт никогда.

— Я никогда и не была копом, — напомнила я ему.

— Ты была почти копом, — невозмутимо сказал он. — Ты была копом-любителем. Почётным правоохранителем. Купалась в близости к полицейскому миру. Ты работала на них. Твой офис находился по соседству. Вы ходили в одну кофейню. Чёрт, да двое твоих лучших друзей…

Он умолк.

Я увидела, как его губы по-настоящему поджались.

Пытаясь отвадить то, что я видела там, и зная, что это касается Ника, я хмыкнула.

— Мне не надо быть копом, чтобы знать, что нарушать целостность потенциального места преступления — это незаконно, Квентин, — напомнила я ему. — Особенно, если об этом преступлении ещё не сообщили. Особенно, если это возможное убийство.

Вид паники, появившейся на лице Фурнье, при других обстоятельствах был бы забавным.

А так я пригвоздила его ровным взглядом.

— Видишь? — сказал Блэк, хлопнув Фурнье по спине и снова улыбаясь. — Она не может отбросить мышление копа. Они вбили ей это в голову, когда она была юной и доверчивой, как утёнок… превратив мою дорогую жену в продолжение длинной лапы закона.

Он широко улыбнулся, подмигнув мне.

— Это дьявольски сексуально, ты так не думаешь? Возможно, попозже я позволю ей приковать меня наручниками. Мы все знаем, что я был очень плохим мальчиком. Совершил столько преступлений, за которые не был наказан…

Он послал столь мощный завиток жара, что я подпрыгнула, а мои щеки и шея залились горячим румянцем.

Проблески боли, тоски и чистой жидкой сексуальности, которые я ощущала за этим импульсом, заставили меня усомниться в том, что он шутит.

«Вообще не шучу, док», — пробормотал он.

— …Но в то же время она права, Бо, — сказал Блэк, поворачиваясь обратно к Фурнье и заговорив уже серьёзным тоном. — Я понимаю желание не допустить того, чтобы кто-то из ваших начинающих кинозвёзд наткнулся на гниющий труп и заорал во всю глотку… но копы очень даже сурово погрозят вам пальчиком за то, что вы испортили место преступления.

— М-м-м-мистер Яррик, — пролепетал Фурнье, и его лицо покраснело, наверное, ещё хуже моего. — Он приказал мне…

— Я понимаю, дружище. Понимаю. Ты следовал приказам. Но, видишь ли, копам может быть все равно. Формально говоря, ты здесь, а Пити — нет…

— Но мистер Яррик…

Блэк хлопнул его по спине, заставив Фурнье поперхнуться собственными словами.

— Не беспокойся, дорогой Бо. Мы разберёмся с этой проблемой, когда дойдём до неё, — сказал Блэк.

Фурнье выскользнул из-под руки Блэка и едва не запнулся в мягком песке.

— Это буквально вот здесь, — сказал он, стараясь вновь взять себя в руки и неловко вытаскивая из кармана связку ключей. — Прошу. Вы оба входите. Это займёт всего минуту… а потом вы, возможно, сумеете посоветовать мистеру Яррику, что нам делать дальше.

Фурнье продолжал ковылять в сторону мужчины и какой-то выкрашенной голубым цветом постройки, которая находилась в нескольких дюжинах ярдов отсюда. Он шёл зигзагами, тяжело шагая по сухому песку. Помедлив перед тем, как последовать за ним, Блэк повернулся, и уголки его губ приподнялись в лёгкой усмешке.

«Ты козёл», — сообщила я ему.

«Только временами», — послал он, ласково погладив меня по щеке.

Слегка фыркнув и задрожав от его прикосновения, я повернулась, чтобы зашагать следом за Фурнье к светло-голубому зданию.

Лодочный сарай стоял на возвышенности, над основной протяжённостью пляжа.

Перед ним стоял мужчина, которого я заметила ранее — он был намного моложе Фурнье, одет в белую льняную рубаху и шорты карго. Он расхаживал туда-сюда перед зданием, прямо перед его красной дверью, и наблюдал за нашим приближением так, словно уже долго ждал нас.

У него были длинные чёрные волосы, и хоть мне далеко до эксперта, но на мой взгляд, он даже сильнее походил на гавайца, чем Фурнье — то есть, он, похоже, родился здесь, и по его венам текла местная кровь. Или же у него имелось наследие какой-то другой тихоокеанской народности — может, в комбинации с японскими генами, поскольку такие сочетания были распространены на островах.

Когда мы подошли ближе, и я разглядела выражение его лица, оно показалось мне переполненным облегчением.

Он, похоже, испытывал настоящее облегчение от того, что мы пришли.

Сверившись со своими огромными, с виду водонепроницаемыми часами, он посмотрел на пляж в обе стороны, затем на поднимающееся солнце, словно представляя этот пляж, но уже переполненный людьми. Он явно не меньше Фурнье нервничал из-за того, что туристы могут появиться прежде, чем мы разберёмся с тем, что он спрятал в этом лодочном сарае.