Приговоренные к войне - Вольнов Сергей. Страница 50

Лишь на четвёртый день о пленнице вспомнили власть имущие. Лязгнули запоры. Стражницы подобрались, пропуская эскорт из шести женщин в полном вооружении. Старшая конвоя, не говоря ни слова, жестом показала Амрине: следуй с нами. Красноречиво покачала боевой плетью.

Когда Амрину ввели в обширное помещение, сооружённое из жердей и натянутых шкур, – двенадцать тяжёлых взглядов вперились в пленницу. Амрина физически ощутила и эти взгляды, и плотное молчание, от которого стало трудно дышать. Она узнала каждую из этих грозных женщин. Наяву, а не на пласт-мониторах аналитическо-поисковой группы, копавшейся в складках земной истории, как в чужом грязном белье. Тогда она неспешно рассматривала видеопроекции этих людей, в разных ракурсах, в привычной для себя обстановке. Теперь же…

Знатные амазонки сидели, расположившись полукольцом, и рассматривали её. Реальные, как боль во всём теле… Уфрита. Суарни. Хлуммия. Рун. Агрис. Нуола. Талиора. Шимма. Ардана. Эфтисса. Ипполита. И, конечно же, Рэкфис, что означало «Неистовая». Неукротимая полуобнажённая фурия, презирающая доспехи. Как уже успела почерпнуть Амрина, внимательно слушая беседы окружавших её женщин, ту воительницу, что её пленила, звали именно Рэкфис.

Двенадцать предводительниц огромных конных отрядов. Двенадцать бесстрашных женщин, оставшихся без своей грозной царицы, Пенфесилии…

Две недели назад, во время боя со встреченным на пути отрядом афинян, царица лично возглавила обходной рейд в тыл противника. Но, должно быть, она давно прогневила местных богов… Как только копыта её лошади коснулись берега, вынося наездницу из вод неглубокой реки… как только копыта в полную силу обрушились на земную твердь… эта самая твердь вздыбилась и взметнулась вверх столбом огня, дыма и камней, вперемешку с землёй! Всадницу подбросило в воздух вместе с лошадью. Смертельно израненную Пенфесилию ударило оземь. Животному досталось ещё больше – взрыв разворотил живот, разметав внутренности.

Испуганные лошади всадниц, следовавших сразу за предводительницей, встали на дыбы. Одна из них сбросила свою наездницу в воду и в панике поскакала вдоль берега. Но не успела сделать и десятка шагов, как новый огненный фонтан взметнул её в воздух, оторвав голову.

Истекающую кровью царицу так и не сумели довезти до лагеря, она скончалась по пути.

Двенадцать пар глаз, казалось, раздевали Амрину донага, потом снимали мясо с костей, внимательно пересчитывали кости и нехотя возвращали всё на место. В полном молчании.

Потом посыпались вопросы, в ответ на которые она лишь разводила руками и трясла головой: НЕ-ПО-НИ-МА-Ю!

Происходившее не было похоже на допрос. Скорее на мучительные попытки объясниться, впрочем, сплошь неудачные. Эта несуразица могла ещё длиться долго, а могла и непредсказуемо оборваться, вместе с её жизнью.

И тогда она решилась пустить в ход последнее средство.

Я устал от непроизвольного напряжения, которое не покидало меня последние дни. Все пики моих биографиков смотрели вниз. К тому же – вот уже три дня девятилучевой знак Избранника просто грел мой лоб. Я перестал принимать мнемопослания от своей Амри. Что с ней случилось? Она в опасности?!

Терпеть ненавижу ожидание! Мало какое из состояний души гаже мучительной неизвестности.

Я вслушивался в тишину, но состояние покоя не приходило. Как бы там ни было – тишина ничего доброго нам не сулила. Последнее время она была плотной и бархатной, как театральный занавес. Но, за этой пеленой, скрывающей многое до условного знака невидимого распорядителя, уже стояли неизвестные актёры. Стояли, затаив дыхание, и ждали этот знак. Чтобы сорвать в одночасье занавес. Чтобы вероломно начать спектакль, в самом начале которого все ружья, развешенные на стенах, стреляют в зрительный зал.

Гастрольная труппа наверняка порадует нас крутой «премьерой». Пауза, во время которой нас «оставили в покое», затянулась куда дольше самой грандиозной «мхатовской», но рано или поздно и она окончится…

Сегодня же тишина мало напоминала занавес. Она повисла пересохшим постиранным одеялом, которым, несмотря на чистоту, не хотелось накрываться.

В воздухе ощутимо пахло нашествием. Оно предощущалось по напряжению часовых спиралей и подрагиванию минутных стрелок. Оно прощупывалось хаотическими паузами в разгулявшемся пульсе. Оно присутствовало во взглядах, зависавших на полпути и не видящих объект. Оно изводило присутствием ничего не понимающих, взбудораженных птиц, возбуждённо налегающих на трели, но помимо воли делающих всё более длинные перерывы. Паузы длились. Плодились. И неотвратимо расползались, выгрызая звуки…

В последние дни я ощущал себя исполнителем главной роли в новой версии старинной сказки «Золушка». Нет, я не чувствовал себя девушкой! Скорее – переодетым трансвеститом, согласившимся изображать другого человека и выполнять чужие функции. А ещё – я был очень зол! Именно из-за этого, а не из-за обязанности копаться в золе – приглянулось и пристало имя. Я постоянно ничего не успевал и мыслил только категориями специальных операций, забыв про обычные. А мачеха-жизнь всё ставила и ставила невыполнимые на первый взгляд задачи. Сегодня вот – она высыпала в огромный чан все имеющиеся семена, перемешала их и потребовала рассортировать. Каждый вид в отдельный мешок.

Иногда мне казалось, что этими семенами были мои мысли, иногда, что этими семенами… были МЫ сами.

Разносортица. Нас смешали в одночасье. И посеяли, кидая горстями в сухой враждебный грунт. Ой, будут ли всходы?!

Башня, посягнувшая достичь небес, разваливалась. Кирпичи осыпaлись, с грохотом падая на землю. Тот, кто смешал наши наречия, как семена разных сортов, – мог быть доволен. Среди земных воинов и действительно началась нешуточная неразбериха. И если в однородных национальных подразделениях фактор непонимания влиял только на совместные действия, то в тех, которые из-за понесённых потерь были вынуждены восполнять численность за счёт инородцев – ситуация была намного серьёзнее. Здесь проблемой было даже добиться от всех единообразного понимания поставленных задач.

Именно это явилось причиной единственного настоящего поражения от десанта «черношлемников».

Осталась в прошлом та памятная стычка с чёрными «демонами», когда мы немного опоздали на помощь гвардии Чингисхана, но, тем не менее, одержали полную победу. И даже захватили в плен сто сорок два локосианских «солдата». После этого, если быть честным – тишина прерывалась трижды. Судя по донесениям посыльных, с того времени произошло ещё три подобных десантирования вражеских отрядов, с каждым разом – всё большей численности. Все столкновения произошли неподалёку от узловых терминалов, ещё не блокированных нами. Последнее из них, наше подразделение, входящее в состав Карфагенского корпуса, проиграло вчистую! Виной, конечно же, было «смешение языков» – в сводном отряде насчитывалось около пятнадцати национальностей из разных эпох. Непонимание и суматоха на первом этапе сражения, когда ещё можно было рассеять локосиан издалека, превратились в панику и всёпожирающий ужас, после первых слаженных залпов локосианских излучателей.

Самое странное – после одержанной победы, локосиане не стали развивать успех, а ретировались. Вернулись назад в свой мир через тот же узловой терминал.

Что-то здесь было не так! Как будто главной задачей у них, с недавних пор, стало не одержание победы, а… накопление боевого опыта. И хотя душа надеялась на русское «авось!» – умом я понимал, что не может, не может столь могущественная цивилизация бесконечно долгий период находиться в ступоре!

Иначе она давно бы уже валялась на помойке мироздания. Пусть у них проблемы с настоящими воинами в частности и с милитаризмом вообще, но техника-то, чёрт возьми, у них мощная и эффективная! Уж коль хватает ума и возможностей следить чуть ли не за каждым нашим шагом…

Глава четырнадцатая

Нашествие

Когда постовые сообщили о приближении какого-то вооруженного стада обезьян, я первым выскочил на крыльцо. Показав жестом – оставаться на местах! – побежал по тропинке, ведущей к упомянутому посту.