Воскрешение - Кин Брайан. Страница 37

— Ну, тогда хорошо, пожалуй пойду. — Мартин покосился на Джима, но его товарищ, похоже, был погружен в собственные размышления. — Я не охотился уже, наверное, лет десять. С тех пор, как артрит стал досаждать. Будет весело!

Делмас, смеясь, хлопнул его по плечу и вышел из комнаты.

Мартин повернулся к Джиму, поморщившись от боли в спине.

— Постарайся отдохнуть, хорошо, Джим? Я вернусь, как только смогу.

Джим ничего не ответил, и Мартин решил, что он его не услышал. Но затем Джим зашевелился и посмотрел на него:

— Будьте осторожны, Мартин.

Старик кивнул и ушел вслед за Делмасом.

Джим закрыл глаза и постарался снова уснуть, но его преследовали образы из недавнего кошмара. Он видел Дэнни.

— Продержись там, Пшик, — прошептал он в темноту. — Папочка идет. Обещаю, я спасу тебя.

Делмас отпер красивый кедровый шкаф, где хранилось оружие, и достал два ружья. Себе взял под патрон .30-06, а Мартину передал «Ремингтон» 4.10.

Священник скептически оглядел оружие.

— Маловата, нет? Что, если нам встретится что-нибудь покрупнее сурка? Этой штуки разве хватит?

— Есть еще жаканы, — пробурчал Делмас. — У меня Джейсон уложил четырехочкового оленя жаканом из этого ружья. Ну а если попадется что-то еще — просто старайтесь стрелять в голову.

И подмигнув, принялся заряжать свое ружье.

— Да, это я уже понял, — ответил Мартин и принял у Джейсона коробку с патронами.

 Вес ружья приятно ощущался в руках. Оно было со скользящим затвором, и Мартин зарядил три патрона.

— Готовы? — спросил Делмас.

— Как никогда, — решительно кивнул Мартин, стараясь, чтобы голос его звучал убедительно.

Но по глазам остальных было видно, что ему это не удалось, и здоровяк усмехнулся:

— Говорю вам, преподобный, вам не о чем беспокоиться. Мы только немного спустимся в лощину. Мы с Джейсоном охотимся там раза два в неделю. Да и выбирать не приходится. Мы уже доели последних кур, а коровы… ну о них я вам рассказывал. Сад в этом году ничего не даст, а консервов у меня и так не хватает. Если вы хотите поесть, то это будет дичь.

Мартин ощупал приклад, скользнул ноющими пальцами по гладкой поверхности из искусственного ореха.

— Простите, Делмас. Мы вам благодарны. Честное слово. Просто я немного нервничаю. — Он улыбнулся, провел рукой по стволу и двинулся к двери. — После вас.

Человек-гора усмехнулся и поднял палец перед лицом Джейсона:

— Пока не вернусь, никуда не ходи, понял? Оставайся здесь и помоги мистеру Тёрмонду, если ему что-нибудь понадобится.

— Да, сэр. Картошку готовить?

— Да, — ответил Делмас, уже выходя за дверь. — Через некоторое время начинай чистить.

Они вышли на крыльцо. Делмас повернулся и прижался бородатым лицом к дверной сетке.

— Эй, Джейсон?

Мальчик выжидающе взглянул на отца:

— Да, пап?

— Я люблю тебя, сын. Веди себя хорошо.

— Я тебя тоже, папа. Ладно.

Услышав разговор отца и сына, Джим проглотил комок в горле. Затем, приподнявшись, выглянул из окна и проследил за тем, как Мартин и Делмас пересекают поле, постепенно уменьшаясь в размерах, до тех пор, пока наконец не исчезли в лощине.

Он снова забрался под одеяло, осторожно помассировал ноющее плечо. Ему никак не удавалось избавиться от охватившего его странного предчувствия. Он лишь надеялся, что Мартин прочитает нужную молитву.

Затем его мысли вновь возвратились к Дэнни, и предчувствие только усилилось.

Он провалился в тревожный сон.

В лощине было тихо. Она тянулась между четырьмя крутыми холмами, которые занимали чуть больше квадратной мили. Посреди лощины проходил неглубокий ручей, достигавший кукурузного поля с другой стороны фермы Кленденанов. Мартину воцарившаяся тишина действовала на нервы. Обычных звуков леса здесь слышно не было. Здесь вообще не было звуков — только редкие плевки, когда Делмас избавлялся от табачной слюны, копившейся у него во рту, и журчание ручья. В целом же казалось, лощина была мертва.

Но растения, конечно, были живы. Берега ручья зарастали нежными папоротниками, а сплетающиеся ветви, колючки, лозы преграждали путь на каждом шагу. Здесь же было несколько кустов ежевики и тутовых деревьев, но ягоды ни на одном из них еще не поспели. Торчащие из лесного настила камни покрывал сине-зеленый мох. Сами же камни напоминали Мартину надгробия.

Делмас раздвинул ветви, что были у него на пути, и начал спускаться с холма. Ветки сразу вернулись на исходное место, и Мартин, после минутного колебания, двинулся следом. Отсюда начинался склон, но никаких признаков жизни заметно не было, и Мартин невольно задержал дыхание.

— Мне здесь нравится, — прошептал Делмас. — Тут не бывает ни продавцов, ни коллекторов. Только свежий воздух, запах леса и влажных листьев. А слышал, как ветер свистит между деревьями? Господи, да ведь нет ничего лучше!

— Давно здесь живете?

— Да, еще с войны. Я приехал в шестьдесят девятом, прямо перед тем, как появились обкурыши и все накрылось. Вернулся, женился на Бернис, и мы построили этот дом. Бернис была моложе меня, и я очень ее любил. У нас родилось две дочки — Элизабет и Николь. Они обе давно отсюда уехали. Николь теперь в Ричмонде, замужем за ветеринаром. А Бет в Пенсильвании.

Он пнул торчавший из земли корень.

— Не знаю, живы они сейчас или нет. Наверное, нет. С тех пор, как все это началось, мы ничего о них не слышали. В общем, когда девочки сделали нас дедушкой и бабушкой, Бернис удивила меня новостью о том, что опять беременна. Я-то думал, у нее начинается менопауза. А она взяла и забеременела. И знаете что, преподобный, я тогда испугался. Мне только исполнилось пятьдесят, и я совсем не собирался растить нового ребенка. Хотя, скажу по секрету, всегда хотел сына. Думал уже, его у меня никогда не будет. Так что, когда родился Джейсон, я был счастлив до поросячьего визга. Девочек я, конечно, тоже люблю, но вы ведь понимаете, о чем я?

Мартин кивнул:

— Он славный парень, ваш сын.

— Да, сэр, славный. И теперь он все, что у меня осталось. Поэтому я так сочувствую вашему другу. Это очень тяжело. Чертовски тяжело! Могу себе представить, каково ему сейчас.

— Думаю, любой отец это представляет, — согласился Мартин.

— Скажите мне кое-что, преподобный. Только между нами, вы действительно считаете, что его сын еще может быть жив?

И прежде чем Мартин успел ответить, ветки над ними зашелестели. Вдруг оттуда, нарушив тишину, взлетела черная ворона.

— Господи! — Мартин схватился за грудь. — Я уж подумал, у меня инфаркт случился.

Делмас усмехнулся:

— Я же вам говорил, кое-какая живность тут еще осталась! Здесь кроме нас с Джейсоном никто не охотится — только старый Джон Джо вон там. — Он указал в сторону кукурузного поля.

— Что за Джон Джо такой? Сосед ваш, что ли?

— Чокнутый старикан, вон он кто, хотя его вины в этом, я думаю, нет. Что случилось с Бернис, случилось и с его женой. Только Джон Джо не стал ее хоронить, как похоронили мы с Джейсоном.

— Не стал? Только не говорите, что он попытался… съесть ее…

— Джон Джо? Нет, вы что! Он не был таким поехавшим, как те каннибалы, на которых вы наткнулись. Он просто не смог смириться с тем, что она больше не была его женой.

— И что он с ней сделал?

— Ну, он запер ее в курятнике. Заковал в цепи руки и ноги, сделал что-то вроде маленькой камеры. И стал ее кормить.

— Кормить?

— Ага. Курицей. Говядиной. Рыбой, которую ловил в Гринбрире. Готовил и давал ей на длинном шесте с крюком, чтобы она не дотянулась до него самого. Но она к еде не прикасалась. Тогда он попытался дать ей овощей из сада. Но она и их не захотела. И он перестал готовить и дал ей сырого мяса. Она поела, но Джон Джо знал, что это ненормально для организма — есть сырое мясо. Наконец он попросил меня прийти на нее взглянуть. Мне кажется, он не вполне понимал, что творилось в мире. Джон Джо был не из тех, кто смотрит новости.