Разящий клинок - Кэмерон Майлз. Страница 8

Яхадуты были помешаны на опрятности, поэтому у ученого за спиной висели свернутый тюфяк, набитый овечьей шерстью, и два толстых шерстяных одеяла.

Его лицо разом преобразилось, и стражник понял, что попал в точку.

— Да благословит вас Господь! — воскликнул яхадут, водрузив скатанные одеяла на стол и расстегнув ремни.

Боковым зрением Деркенсан отметил что-то неладное. Он повернул голову и одним взглядом оценил происходящее.

Упавшим с лошади мужчиной оказался сэр Рауль Кэдхат, иберийский наемник. Несколько раз они дрались, но теперь рыцарь был утыкан стрелами, а полдюжины всадников, громко улюлюкая, кружились вокруг его тела с луками.

В душу Деркенсана закрались сомнения, ведь он знал сэра Рауля и теперь гадал, не получил ли тот по заслугам.

Но даже сомневаясь, он отступил в караулку и ударил в набат. Тревожный звон разнесся в утреннем воздухе.

Харальд не обнажил меч. Не схватился он и за топор, прислоненный к стене караульной будки. Вместо этого нордиканец сгреб ученого за шиворот и втащил в город.

Истриканцы засуетились. Один всадил стрелу в труп сэра Рауля. Другой вскинул лук, с ухмылкой прицелившись в Деркенсана.

Нордиканец отступил еще на шаг и дернул за большой рычаг, который удерживал железный стопор огромных зубчатых колес, приводивших в движение опускную решетку. В дубовые доски будки глухо вонзилась стрела. Удерживавшие барабан цепи громко залязгали, и решетка с грохотом обрушилась на гранитную перемычку. Опустившиеся железные зубья запустили второй барабан. Быстро вращаясь под воздействием мощной пружины, он задвигался внутри надворотной башни слева направо. Громадные дубовые створки, обшитые железом, начали выдвигаться из углублений в толще стены. Менее чем через десять ударов сердца после того, как Деркенсан опустил рычаг, гигантские дубовые ворота с оглушающим стуком сомкнулись, а поперечная балка упала на свое место прямо за ними.

Сверток с постельными принадлежностями яхадута вместе со столом для досмотров оказались зажаты между закрывающимися створками ворот, затем туда обрушилась железная опускная решетка, раздробив все на мелкие части.

Симпатичная женщина с гусями в ужасе застыла на месте, ученый попытался подняться.

Деркенсан схватил с оружейной стойки свой топор и вышел из караульной будки, обратив внимание на шестерых мужчин — отъявленных головорезов, — сидевших под оливковым деревом на площади и таращившихся на ворота.

Его губы растянулись в улыбке, а топор взлетел и опустился. Нордиканец проверил лезвие: все еще острое, хотя только что перерубило цепь, позволявшую поднять опускную решетку.

Хорошенькая пастушка изо всех сил старалась не смотреть на солдат.

Избранные гвардейцы императора умеют читать язык тела так, как ученые просматривают книги. Небрежно закинув топор на плечо, Деркенсан направился к оливковому дереву.

Человек с изрытым оспой лицом поднял пустые руки.

— Все в порядке, начальник, — заверил он.

Нордиканец улыбнулся и приветливо кивнул.

— Я подумал, вы захотите узнать.

— Узнать что, гвардеец? — поинтересовался Рябой. Он был по-настоящему уродлив. А от его дыхания несло чесноком на все десять футов, разделявших их.

— Эти ворота закрыты, — ответил Харальд. — Я перерубил цепь. Чтобы открыть их, уйдет целый день.

Рябой задумчиво обвел взглядом своих спутников.

— Полагаю, нам здесь не рады.

Деркенсан кивнул.

— Я вас узнаю, — пообещал он с ухмылкой, недвусмысленно намекавшей на то, что в следующий раз он их просто убьет. Очень по-нордикански.

Тревожный звон набата разлетелся по великому городу, подобно раздуваемому ветрами пожару. Герцог тоже услышал его, а потом увидел, как гигантские механизмы смыкают створки городских ворот прямо у него на глазах. Расстояние между ними было в сотню лошадиных корпусов. Андроник выругался.

В нескольких шагах от него император, сидевший верхом на своем прекрасном хатийском скакуне, с искренней грустью покачал головой.

— Это все ты! Ты довел нас до этого, выродок, неспособный править! — Герцог дал выход разочарованию помазанником божьим, копившемуся целых двадцать лет. — А теперь разразится гражданская война! Нужно было сразу тебя убить! — Он развернулся, обнажая саблю.

Сэр Кристос, лучший рыцарь герцога, перехватил руку своего господина.

— Мы договаривались сохранить ему жизнь, — тихо промолвил он.

Магистр Аэскепилес очистил свою кровь от яда и теперь, несмотря на слабость, снова был в строю. Откашлявшись, он заявил:

— Он должен умереть. Здесь. Проще для нас всех.

Император потрясенно посмотрел на магистра. Его светлые, наполненные слезами глаза заглянули в глаза своего возможного убийцы. При этом выражение лица оставалось мягким, как у разочарованного, но милостивого родителя, глядящего на собственное чадо.

— Делай, что должен, — произнес он. — Господь выказал свою волю. Тебе не удалось захватить город. — Улыбка тронула его губы. — Убей меня, и пусть кара Божья обрушится на твою голову.

— Благодаря тебе вся остальная страна принадлежит мне. — Герцог приходил в себя после вспышки гнева. Со своего места он видел трое ворот — они были закрыты и заперты на засовы, а высоко на стенах белыми отблесками мелькали закованные в броню фигуры защитников. — Через час замок будет моим.

— Крайне глупо с твоей стороны, — заметил император. — Но даже в сложившемся положении я требую от тебя лишь повиновения...

Ни деспот, ни сам монарх не заметили летящий кулак. Руки герцога были закованы в латные рукавицы, поэтому его удар обрушился на кузена, словно молот на наковальню, лишив императора чувств.

Все присутствующие вздрогнули. У себя за спиной магистр услышал шепот кого-то из рыцарей: «Он ударил императора».

Мозг магистра напряженно работал, прокручивая различные варианты, а внутренний голос буквально заорал: «Просто сделай это». Аэскепилес направил свою волю...

И снова вмешался сэр Кристос. Казалось, на мгновение он потерял контроль над собственным скакуном. Его жеребец головой задел хатинца императора, и кони шарахнулись друг от друга. Монарх внезапно оказался на земле под копытами. Лицо герцога Андроника прояснилось, и он встрепенулся.

Со стены высотой в пятьдесят футов Харальд Деркенсан видел, как герцог ударил императора, отчего тот потерял сознание. Он повернулся к своему капралу, гиганту с черными как смоль волосами из Югра, расположенного далеко на севере даже по сравнению с Нордикой.

— Дюрн Черноволосый, они захватили императора, а мы присягали ему.

— Если я пошлю за лошадьми... — начал капрал.

Деркенсан пожал плечами.

— Кто-то должен сообщить во дворец. Не уверен, что подобное когда-то случалось. — Он снова перевел взгляд на закутанного в пурпурную мантию императора, лежащего в дорожной пыли. — Возможно, он мертв. Тогда кто теперь император?

Собеседник помотал головой:

— Без понятия. Разве мы не должны скакать туда и погибнуть рядом с ним?

Несколько человек подняли императора и водрузили обратно на коня, положив поперек седла. С поля Ареса к группе всадников приближались сотни страдиотов [9] в кольчугах, истриканцы и многочисленный отряд пехотинцев в одинаковом облачении, вооруженных копьями и луками.

— Там не меньше трех тысяч человек, — ответил нордиканец.

Черноволосый дернул себя за бороду:

— Хочешь попробовать атаковать?

— Нет, — улыбнулся Деркенсан. — Я не трус, но вдвоем мы черта с два их одолеем.

Капрал захохотал.

— Я тоже не сумасшедший. Ладно. Ты отлично справился у ворот. Тащи свою задницу во дворец и попробуй разыскать управляющего. Говоришь, логофет дрома был с императором? И оба спатариоса?

— Логофет подмигнул мне, а спатариос Гарннисон кивнул. Могу поклясться, он знал, что так все и закончится.

— Теперь нам не заплатят, — заметил Черноволосый. — Ага, Гарннисон сегодня утром велел нам быть начеку, точно. — Он посмотрел на происходящее за стеной. — Знаешь, я ведь старший капрал.