Разящий клинок - Кэмерон Майлз. Страница 87

Секунду подумав, Мортирмир решил, что этруск подтрунивает беззлобно, без желания оскорбить. За допуск в общество однокашников придется платить и теперь обращать внимание на их слова. А он так долго держался особняком...

— Я чуток поразмыслил и сделаю так: сохраню себе доступ к силе и продолжу работать над воспоминаниями, — сказал он, как будто и правда подумывал отказаться от силы.

Болдески со смехом хлопнул его по спине.

«Я правда могу это сделать», — подумал Мортирмир.

— Идешь сегодня во дворец? — осведомился Болдески.

Вопрос прозвучал неуклюже, и по его лицу было видно, что он это почувствовал.

Но Болдески начинал нравиться Мортирмиру, и тот ответил:

— Вряд ли.

Морган взял вещи Анны и отнес их во дворец, где проторчал час, потому что сменили пароль. У ворот, уперев руки в бока, стоял великан-галлеец, и уязвленный, злой Мортирмир выдержал его взгляд.

— А это что за господинчик? — рыкнул гигант, обратившись к стражам. Но он произнес это по-альбански, а те знали только архаику. Мортирмир подумал, что переводить будет глупо, и просто поклонился.

— Я альбанец, — сообщил он гиганту.

— Ха! — откликнулся тот. Волосы у него были черные, а нос размером с лошадь. — А я — нет, человечишко. — Он посмотрел сверху вниз. — Чем это ты тут занимаешься? Сводничаешь? — Он глянул на охапку женской одежды.

Мортирмир обдумал целый ряд ответов.

— Нет, — сумрачно проговорил он. — Я принес это другу.

— А чего тогда здесь стоишь? — спросил великан.

— Я знал пароль, но его сменили, и я теперь жду, когда друг подойдет к воротам. — Мортирмир огляделся по сторонам.

— А кто же тогда тебе пароль сообщил? — осведомился великан со зловещей улыбкой.

— Я, — сказал Харальд Деркенсан. Он, очевидно, был не при исполнении и облачен в простую одежду: длинную тунику, подпоясанную дорогим солдатским ремнем; при нем был короткий меч. — Он носил нам еду до того, как вы прибыли и низложили герцога. — Харальд осклабился. — То есть до того, как прибыл новый герцог и низложил предателей.

Черноволосый гигант покачал головой.

— Ты тот самый чокнутый, который перебил всех наемных убийц и очистил трон, — сказал он. — И нашел лекаря, который помог капитану. То бишь герцогу.

— Мне помогли, — развел руками Харальд и улыбнулся. — А лекаря добыл вот этот юноша.

Великан поклонился.

— Я сэр Томас. Ты занесен в мой список тех, кто вне подозрений, и твой приятель — тоже. Сей же миг. — Он вынул из кошеля игральную карту. — Имя?

— Морган Мортирмир из Харндона.

— Итак, мастер Мортирмир, пароль — «Парфенос», а отзыв — «Афина». Твое имя будет в караульном списке. — Кивнув обоим, он быстро зашагал прочь с намерением заглянуть в фургон, которым правила пара придворных слуг — только-только из мясной лавки.

— Ну и скотина, — сказал Мортирмир.

— Не соглашусь, — мотнул головой Харальд. — Он был любезен точно в меру. Ничем не грозил. И с этими наемниками ворота стали намного надежнее. Теперь, когда взяли шпионов — вдвойне. По-моему, ты был близок к тому, чтобы замели и тебя.

Позади Мортирмира подал голос рыжеволосый, свирепой наружности альбанец:

— Дай-ка, братец, взглянуть на твою накладную.

Молодой имперский гонец взялся переводить, а четверо мужчин принялись разорять фургон.

— Я принес одежду Анны, — сказал Мортирмир.

До него дошло, что о его миссии догадывался каждый, кто видел куль выцветшего шелка.

Харальд привел его в нагретый сумрак нордиканских казарм, где Мортирмира затолкали мужчины куда более крупные, которые, похоже, объяснялись исключительно ревом во всю глотку. Он заглянул в столовую, где два человека катались по полу как бы в смертельной схватке, и изумленно всмотрелся в великолепные резные изображения рыцарей, драконов, волков, ирков, которые украшали каждую балку и все деревянные поверхности.

Анна сидела на постели и читала при свете из двух застекленных, высоко расположенных окон. Она вскочила на ноги, как только увидела Мортирмира.

— Одежда! — воскликнула она и поцеловала юношу, а ему показалось, что краской он залился сразу весь, с головы до пят.

Поцелуи Анны не были целомудренны. Каждый полнился глубочайшим смыслом.

Когда Мортирмир выложил все новости, какие знал, — о том, что новый герцог Фракейский перевел постоянный гарнизон на старую военную верфь, а на улицах говорят, что он собрался строить там корабли и что он лично посетил университет...

— Он просто варвар, — сказала Анна. — Ему ничего не изменить.

В пятницу занятий не было, а потому Мортирмир отправился на развалины храма Афины поработать над Дворцом воспоминаний. Он обошел руины и принялся делать наброски, зарисовывая каждую колонну под разными углами. Так он протрудился весь день, заполнив шестьдесят листов плотного папируса рисунками, выполненными углем, которые были не очень и хороши, но могли послужить памятками, а сам процесс рисования как будто улучшил умозрительный образ этого места.

Его труды не потревожили мужчину средних лет, который сидел спиной к самой восточной колоне и рассматривал старую гавань. Храм Афины идеально подходил для наблюдения за нею — он стоял высоко на собственном акрополе, который, по словам преподавателя истории, построили еще до времен Архаики.

— Не желаете сидра? — спросил у незнакомца Мортирмир.

— К сидру я неравнодушен, — признал созерцатель. Он встал и отряхнул свое зеленое платье. — Стефан, — представился он, выпил сидра и отблагодарил Мортирмира приличной краюхой хлеба, после чего вернулся к наблюдению.

Мортирмир зарисовывал капитель девятнадцатой колонны, когда Стефан сделал стойку, как гончая при виде добычи.

Проследив за его взглядом, Мортирмир увидел два строя галер с тремя высокими округлыми кораблями между ними.

Он не поверил глазам. Вернее, удивился такому зрелищу. Его однокашники — особенно Болдески — предрекали нападение этрусков, но эта картина была реальнее и в чем-то более бесстыдной, чем он ожидал.

Этрусская эскадра с прогулочной скоростью на веслах подошла по ветру к старому морскому арсеналу. Час был поздний, но атака развивалась неспешно.

С семисот ярдов было трудно понять, что же пошло не так, но передовая галера вдруг сбилась с курса, а следующий корабль столкнулся с ней — не так уж сильно, но наблюдатель скривился.

Третий корабль устремился прямо в зазор между двумя молами, которые охраняли проход к древней верфи.

Даже издали стал виден массивный залп стрел, что взвились багровыми закатными иглами. Третья в строю галера словно налетела на барьер.

Другие корабли развернулись — скопом, включая две первые галеры и круглый корабль, которому пришлось влететь в узкий пролив по течению и почти плавно повернуть к порту. Но третья галера была поражена новым залпом стрел — похоже, что да, поражена. При виде этого зрелища мужчина, недавно разделивший с Мортирмиром сидр, громко застонал.

Пострадавший корабль повел себя как затравленный кит. Бортом покатился он на своих мучителей, которые засели на стене. Весла взбили воду, как плавники раненого морского чудища, не в силах развить достаточную скорость, чтобы выйти из-под безжалостного града стрел, которые сыпались с пирса.

Течение поднесло его ближе к берегу.

Что-то схватило его, как Божья десница, и неумолимо поволокло к верфи. Мортирмир поймал себя на том, что стоит со сжатыми кулаками, как зритель, который следит за финалом забега. Он даже не знал, за кого болеть, хотя теперь, получив возможность перевести дух, решил, что он на стороне города и нового герцога.

В этрусскую галеру впились крюки. Они-то и затягивали ее на верфь. Но в эфире огнем и молниями играла энергия, и даже на таком расстоянии Мортирмир понял, в какой момент был побежден и убит галерный герметист.

Открылись водовыпускные отверстия, и стали видны темные ручейки. Люди умирали на весельных скамьях, по бортам корабля стекала их кровь.

Однако до древнего акрополя не донеслось ни звука, и Мортирмир услышал взамен девичье пение на архаике.