Кровавая одержимость (ЛП) - Доун Тесса. Страница 14

— Как, черт возьми… — Он поморщился и сильно дернул, вытаскивая его из розетки.

Склонил голову, как поставленная в тупик собака, когда увидел треснувший экран и учуял ускользающий запах дыма.

— Дерьмо, мне нужно еще выпить.

По комнате прокатился низкий, дразнящий смех.

Он прокрался по стенам, покружился по потолку и рухнул вниз, обволакивая человека там, где он стоял. Ангус отпрыгнул и вскинул кулаки.

— Что это за игра, черт возьми? Кто здесь?! А ну покажись, мудак.

Он бросился обратно в кухню, открыл дверцу шкафа и достал старый револьвер производства «Smith & Wesson»⁶. Быстро вернулся в гостиную и стал им размахивать перед собой.

— У меня есть пистолет, придурок. Все еще хочешь со мной поиграть?

По-прежнему невидимый, Наполеан молча подошел к грязному человеку и размашисто ударил его по лицу открытой ладонью. Нос Ангуса треснул как грецкий орех в орехоколе. Несколько зубов вылетело изо рта, когда он оторвался от ковра и отлетел к стене. Револьвер выскочил из руки, когда мужчина ударился с глухим стуком, в его бедре что-то щелкнуло, треснуло и выскочило. Он закричал от боли.

— Что ты такое?! Где ты?! Я не верю в привидения!

Он пробулькал эти слова, давясь собственной кровью и отчаянно пытаясь вдохнуть.

Наполеан усмехнулся, впрочем, без особого веселья. Разделив свою жизненную силу на два отдельных пространства, он проецировал свой образ в эфирную энергию, которая сейчас находилась в квартире Монахана.

— Я прямо здесь, — прошептал Наполеан, полностью становясь видимым, демонстрируя смертоносные клыки, выступающие когти и горящие глаза.

— Вот дерьмо!

Глаза Ангуса распахнулись, и он стал отползать в сторону, оберегая свое сломанное бедро, рыская взглядом в поисках оружия.

Наполеан сделал шаг вперед и растоптал револьвер, превращая его в прах, словно это было ничтожное насекомое.

— Ты не настоящий, — задыхаясь, выдавил Ангус. Он потер глаза и затем ощупал лицо там, где раньше был нос. Окинул взглядом пустые бутылки из-под пива, стоявшие на полу возле дивана. — Я слишком много выпил.

Наполеан сократил расстояние между ними тремя беззвучными шагами и навис над человеком с яростью в глазах.

— О, я очень даже реален, — передразнил он. Схватил Монахана за ворот рубашки и рывком поставил на ноги. — Поднимись!

Моча потекла по ноге Ангуса, а из глаз полились слезы, он почти не мог дышать.

— Пожалуйста, пожалуйста, мужик… я имею в виду, что за…

— Закрой. Рот.

Наполеан надавил ладонью на трахею Ангуса и оставшиеся зубы человека буквально разлетелись вдребезги.

— Пожалуйста…

Он плакал, как ребенок.

Наполеан нахмурился.

— Брук тоже так плакала? Она говорила пожалуйста?

Глаза Ангуса сузились, а брови приподнялись. Казалось, он пытался осознать сказанное.

— Что? Кто? Брук? — Он отчаянно потряс головой. — Нет… нет… нет, мужик, ты меня с кем-то спутал!

Наполеан застыл. Он закрыл глаза и задержал дыхание. Ублюдок даже не помнил.

— Ты забыл имя своей падчерицы?

Наполеан опустил голову так низко, что его клыки задели горло Ангуса, и прорычал:

— Позабыл, что ты сделал Брук в домике у озера?

Он встретил пустой взгляд Ангуса, а затем пробился в человеческий мозг словно хирург, пробуждая память с такой точностью и силой, словно скальпелем разрезал саму плоть.

Ангус схватился за голову двумя руками и закричал. Когда он встретил взгляд Наполеана, в глазах мужчины виднелся такой страх — и понимание — что его зрачки расширились.

— Откуда ты знаешь Брук? — прошептал он, дрожа.

Наполеан обдумывал вопрос лишь мгновение, желая сформулировать ответ словами, понятными человеку.

— Она моя жена.

Ангус привалился к стене.

— О черт… Дерьмо… Слушай, я извиняюсь. Я никогда не хотел… Я просто… — Его глаза метались по комнате, не в состоянии встретиться с испытующим взглядом Наполеана. — Послушай, мужик, я болен. В самом деле, я не… Я никогда не хотел причинить ей боль. Я имею в виду, это просто… Честно, я рад, что Брук наконец-то нашла кого-то столь… приятного… как ты. Она всегда была такой хорошей девочкой.

Он неистово кивал, так яростно желая выкрутиться из ситуации, что готов был сказать все что угодно, любую глупость.

— Как… как тебя зовут? Я имею в виду, я бы очень хотел, чтобы мы стали друзьями… Ты и я. Это вероятно будет лучше для Брук… Так что мы можем договориться с тобой… Ты знаешь, вместе…

— Тише, — Наполеан положил палец на губы Ангуса. — Боюсь, что у меня нет времени на новых друзей.

Он провел кончиком языка по клыкам и улыбнулся.

Ангус заскулил как раненое животное — жалкий звук, становившийся все выше и отчаянней — по мере того, как Наполеан все ближе наклонялся к его шее, желая выплеснуть свой гнев. Одним кошачьим движением он вырвал зубами гортань человека и выплюнул кусок плоти на пол.

— На протяжении многих лет меня называли по-разному, однако, приятным еще никогда.

Ошеломленный Ангус схватился за горло. Он открыл рот, чтобы закричать, но вышло только бульканье.

Наполеан не стал растягивать окончание.

Он стремительно погрузил ладонь в грудь Ангуса, достал все еще бьющееся сердце и поднял его перед собой.

— Меня зовут Наполеан, — он отшвырнул омерзительный орган в сторону и смотрел, как жизнь Агнуса угасает. — Но мои враги называют меня правосудие.

Когда бездыханное тело упало на пол бесполезной кучей крови и плоти, Наполеан выдернул свой дух из комнаты. Он скользнул в тот же вращающийся вихрь, которым воспользовался, чтобы попасть сюда, и стремительно отправился обратно.

Обратно в свое тело. Обратно во внедорожник.

Обратно к отомщенной судьбе, что ждала его.

Глава 6

Брук держала в руках дымящуюся чашку чая и пыталась унять дрожь. Последнее, что ей было нужно, — обжечься горячим травяным чаем с ромашкой, мятой и жасмином. Она рискнула взглянуть на внушительную фигуру, сидящую напротив в огромном — размером с двухместный диванчик — синем кресле, но быстро отвернулась.

Он был слишком пугающим. Вся ситуация — слишком ужасающей.

Брук находилась в центре лесного массива Лунной долины, сидела в гостиной особняка сурового незнакомца, боясь говорить, боясь молчать. Она решила отвлечься и принялась изучать комнату…

Потолок в форме замысловатого купола состоял из лепнины, различных текстур и кессонов⁷, обрамлявших роспись ручной работы, изображавшую Зевса и Аполлона на серо-голубом полотне. Мебель была изысканной и роскошной, явно сделанной на заказ и, несомненно, стоила больше, чем весь дом женщины. Здесь повсюду, насколько хватало глаз, виднелись со вкусом обустроенные ниши с мягкой подсветкой, в каждой из них стояло настоящее сокровище, свидетельствующее об ушедших временах — несомненно, бесценные артефакты.

Окна, сделанные из матового стекла, украшали фрески с батальными сценами, а также красиво выгравированные изображения греческих или римских богов.

Для сумасшедшего психопата, считающего себя вампиром, этот человек обладал превосходным вкусом. И очевидно имел кучу денег.

Брук откашлялась и собралась с духом.

— Итак…

Слово вышло хриплым, так что она прочистила горло, сжала руки и попыталась снова.

— Итак.

Ее похититель, который называл себя Наполеаном Мондрагоном, подался вперед. Каждое его движение было грациозным и плавным, как у хищного животного.

— Итак, — повторил он.

Брук выдавила улыбку. До сих пор он ее не убил, не приставал и не пытался укусить в шею. Вместо этого мужчина предложил ей одеяло, разжег огонь в огромном очаге и принес дымящуюся чашку ромашкового чая. Лучше попытаться и выкарабкаться из этого затруднительного положения с помощью слов и любезностей, чем конфронтацией и борьбой. Всего одна мысль о физическом противостоянии заставила ее вздрогнуть: мужчина походил на настоящего викинга. Крепкое телосложение, рост шесть футов четыре дюйма⁸, твердые и объемные мускулы, но при всем этом его лицо и глаза говорили больше, чем могло сказать тело.