Тысячелетний воин Ярополк (СИ) - Осипов Игорь. Страница 7

– Очки горнолыжные… – начал толмач, перехватив мой взгляд, но я шикнул, и старичок сразу смолк.

И вправду холоп учёный.

– Вась Вась, заходи, – раздался сзади радостный голос Никиты.

– Не Вась Вась, а Василий Василич, – с некой напускной важностью произнёс вошедший и улыбнулся.

Блеснули острые клыки. Сие есть не человек.

Глава 4. Вась Вась

В повисшей тишине я глядел на ухмыляющегося нелюдя, а он, в свою очередь, не отводил взора от меня, держа в руках какой-то свёрток. Даже не видя его клыков, я чуял в нём некое сродство с живущими вне времени. Как чуял, что дьяк Никита – простой смертный. Воистину сказки правду глаголят, когда твари лесные стоят на краю своих владений и молвят, мол, чую, русским духом пахнет. Наверное, я мог быть подобен псу, идущему верхним чутьём за зверем.

И это читалось в глазах Вась Вася, сокрытых за цветными слюдяшками. Он вздохнул, сделал несколько шагов и положил свёрток на лавку поверх покрывала.

– Я тут шмоток немного прикупил. Должны быть впору, – произнёс он, а потом начал выкладывать вещи из необычной ткани. – Чуть позже возьмём что-то поприличнее, но это надо на месте мерить.

– Ты его как гопника одеть в треники решил? – вмешался Никита, сидя, поджав ноги, на своём месте.

– А ты думал, я его вот так вот, по СМС снаряжу? – огрызнулся Вась Вась. – Ты же только ростовку скинул. К тому же я на мели сейчас. Сам знаешь.

– Ну да, – согласился дьяк.

Я же молча глядел то на одного, то на другого, решив пока пойти на поводу этих двоих. Даже по холодильному сундуку и живому витражу можно судить, что мир очень сильно изменился, и потому нужно сперва разобраться, что к чему. А потом можно и в странствие податься, в тот же Царьград, к слову, можно и шеи свернуть этим двоим.

– Знаю, – ухмыльнулся Никита, и поглядел в чёрное зеркальце, которое пискнуло, как крохотный лягушонок, и засияло ярким узором. – В общий чат скинули, что Перуницы гонят какого-то неведомого шмакозябра по Алому проспекту в сторону автовокзала. Они сейчас в пати с Тролобоями. Монстра в ловушку загонят. Там уже и пресса прибыла, и полиция оцепление выставила. Скорую на всякий случай вызвали.

– Без меня, сука, – процедил Василий, нервно помяв свёрток в руках, – Нужно срочно набирать группу, а то всех клиентов растеряю.

Нелюдь поднял на меня глаза, прикусил губу, а потом глянул на дьяка.

– Они в онлайн транслируют?

– Угу.

– Высвети.

Никита повернулся на своём стуле и щёлкнул пальцами по доске с буквицами, потом повёл ладонью небольшой полукруг по столешнице. «Клавиатура», «манипулятор мышь», – услужливо прошептал крохотный толмач, а я вздохнул. Нет от него проку. Самому нужно грамоту вести, что есть что.

Тем временем, большой витраж ожил. На нём, словно с высоты птичьего полёта, отобразился дивный город. Дома уходили вверх, как дозорные башни, и иные даже царапали облака. По серой гладкой дороге, среди странных разноцветных больших жуков, бежала огромная чёрная тварь, перебирая десятками коротких, но очень проворных коленчатых ног. Она была похожа на многоножку-кивсяка, разве что размеры сродни длинному амбару.

– Здоровый, как трамвай, – пробурчал Никита, словно прочитав мои мысли, хотя, что такое «травай», я не знал, но, видимо, что-то большое.

– За него столько бабла отвалят, что можно месяц на охоту не ходить, – пробурчал Василий, глядя на это зрелище исподлобья. – И опять без меня.

– Ну, ещё бы, – усмехнулся дьяк, – банкам проще выдать награду за монстра, чем страховку платить всем, у кого тачки помяты.

Многоножка, уподобившись тарану, влетела в небольшое здание, выбив дорогущие стёкла, и превратив в кучу хлама саму избу.

– Во, что я и говорил. Был ларёк с шаурмой, и нет его, – усмехнулся Никита.

Тем временем, картинка на витраже сменилась. Теперь она показывала то, что мог видеть некий человек, бегущий по городу. В нашу избу сразу ворвались неведомо откуда взявшиеся девичьи голоса, суетливо кричащие что-то друг другу. Я глядел на всё это словно заворожённый. Большие жуки оказались с дверцами, стёклами и колёсами. Дома оказались ещё выше, чем я думал, а дорога ровнее. Всюду яркие вывески, от которых запомненный мной Царьград теперь казался просто пыльной деревней. Везде мраморная плитка, огромные стёкла с невероятно большими зеркалами, позолота и натёртое до блеска железо. Роскошь города поражала.

– Соколи́на! – орал неведомый звонкий голос, перемешанный с тяжёлым дыханием. – Этого урода калаш не берёт!

Следом раздался треск, словно громадный дятел лупил по исполинскому дубу. Та-та-та!

– Семь шестьдесят два тоже нуль! – отозвался другой звонкий девичий голос, также смешанный с быстрыми вдохами и выдохами. На витраже мелькнуло нечто ярко-красное, на двух колёсах, громко ревущее. А в его седле всадник с больши́м блестящим шлемом. – Я попробую в упор! – перекрикивая рёв чудесной вещи, проглаголила третья девушка.

Было видно, как двуколесник, неведомо как не падающий набок, замедлился, поравнявшись с головой твари, и всадник, хотя вернее будет сказать, всадница вскинула руку. Что-то быстро-быстро затрещало, и чудище утробно загудело, как болото порой гудит, а потом начало сворачивать право.

– Есть! Я его по центру держать буду!

Они гнали тварь вперёд, и даже дурному было понятно, что там его ждала засада. Но всё же я не мог оторвать взора. А когда витраж снова показал всё с высоты, затаил дыхание. Чудище приближалось к мосту, столь огромному, что я даже представить себе не мог. А возле моста на пути создания стояли одетые в странную броню воины. Один из них вскинул большое полое полено, и то вдруг изрыгнуло пламя. В многоножку попало огненное жало, грохотнув яркой вспышкой. Тварь остановилась и встала на дыбы, шевеля жвалами.

Ещё один воин вдруг поднял ладонь, и с руки сорвалась белая молния, поразив голову чудища. Существо начало неуклюже разворачиваться, с громким скрежетом подмяв под себя несколько колёсных жуков.

– Добиваем! – кричали голоса из витража.

Сверкали молнии, громыхали неведомые погремушки, и вскоре создание упало на серую дорогу, заливая ту потоками зелёной крови. А я глядел и не мог оторваться, и даже не сразу понял, что Вась Вась мне вопрос задал.

– Ты как к вампирам относишься? – произнёс он, потирая кончиком пальца нос.

– Чего?

– Ну, упырей сильно недолюбливаешь?

Я открыл рот, чтоб обозвать этих существ выродками бытия, но вспомнил, как сам снимал кожу с людей.

– Никак.

– Вот и ладненько, – с кивком ответил Вась Вась. – Работать у меня будешь?

– Кем?

– Ну, ловцом всякой нечисти.

Я поглядел на витраж, где яркая картинка города сменилась белой грамотой с чёрными буквицами. В голове зароились мысли. Что я мог в этом безумном мире? Ратоборствовать? Не думаю. Вон они чем воюют, я даже не видел сего оружия никогда. Торговать? Не думаю, что знаю справедливую цену даже обычному хлебу. Даже в Царьграде меня купцы несколько раз обманывали, а тут и подавно облапошат, аки младенца. Лес валить? Зерно растить? Не по мне это, батрачить. Зато чудищ разных бить можно. Раз сам чудище, то и с другими справлюсь.

– Пойду, – кивнул я, а потом махнул рукой, решаясь окончательно, словно в омут с головой прыгая. – А чего ж не пойти. Токмо я сам хочу во всём уразуметь смысл и толк.

– Замечательно, – произнёс Василий, – сам так сам.

Он сунул мне какую-то серую тряпицу, вынутую из свёртка. Я принял вещицу и покрутил в руках. Больше всего она походила на очень короткие порты.

«Сие есть трусы, – тут же подсказал толмач, прошептав на ухо, – сие есть исподнее».

Исподнее так исподнее. Я растянул тряпицу, а потом скинул с себя длинную белую рубаху, оставшись нагишом. А чего стесняться-то? Здесь баб нет, чтоб они визжали и разбегались, боясь за свою честь.

Исподнее я надел быстро, но при этом сразу удостоился насмешки со стороны Вась Вася.