Два одиночества (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка". Страница 35

Вот только как её вывести из ступора, если она даже букета цветов, заранее приготовленного юношей, не видела, а продолжала разглядывать его с открытым от изумления ртом.

Манаукцу льстило такое внимание. Главное, конечно же, не спугнуть. Поэтому он стоял и ждал, вдруг сама отойдёт и не сбежит. Отвагу в женщинах Магнас ценил превыше красоты, хотя внешность Юлии ему понравилась. Ранимая, хрупкая, а волосы просто водопад, готовый в любой момент скрыть за своей занавесью юные черты лица.

— Юлия?.. — тихо позвала госпожа Богомолова, опасливо поглядев на молодого манаукца, которого ей посоветовал Амрит, отрекомендовав юношу как весьма ответственного и положительного во всех смыслах.

Девушка сглотнула и перевела на неё взор.

— Да?..

— Вы готовы сходить на свидание? — с вежливой улыбкой, скрывающей напряжение, уточнила Светлана Игоревна.

Юлия кивнула и опустила взгляд на букет, который продолжал протягивать ей манаукец.

— Отлично, тогда не буду вас задерживать, — обрадовалась хозяйка агентства, для которой это свидание было нарушением всех допустимых правил. Юноша не заполнял анкету, поэтому госпожа Богомолова могла лишь надеяться на выверты судьбы.

Девушка потянулась за букетом, и её пальцы соприкоснулись с горячей кожей манаукца. Словно удар тока пробежался по позвонкам Юлии, защекотав кончики пальцев. Она отдёрнула руки, испуганно посмотрела в алые глаза Магнаса.

Тот улыбнулся еще шире, затем подмигнул и доверительно шепнул:

— Между нами пробежала искра — это хороший знак.

Юлия зарделась и, закусив губу, потупила взор. Но букет забрала и спрятала в цветах лицо. Это было для неё весьма неожиданно, волнующе и невероятно. Она не ожидала, что с первых минут всё будет настолько романтично.

Когда же за молодыми закрылась дверь брачного агентства, а к госпоже Богомоловой и её секретарю присоединил сам Семионт, который всё это время находился в кабинете свахи, Светлана Игоревна удивлённо спросила:

— А он точно не обидит мою девочку? Уж больно резко взял её в оборот. Обычно ваши мужчины менее дерзкие, а тут сразу такие намёки делает.

— Любимая, ну что ты переживаешь. Я же говорил тебе, что он очень ответственный. Он даже похвастался, что скоро сдаст экзамен по контролю над гневом.

— Контроль над чем? — переспросила госпожа Богомолова в ужасе от того, с кем отправила свою клиентку.

— Любовь моя, мы же манаукцы, и каждый уважающий себя член общества должен сдать этот экзамен, чтобы получить статус полноценного и полноправного гражданина Манаукской Федерации.

— Ты тоже сдавал экзамен?

— Конечно, иначе бы не дослужился до такой высокой должности. Говорю же, его все сдают. На курсах учат справляться с гневом, с дикими порывами, особенное внимание уделяют сдерживанию гнева при общении с женщиной. Так что могу тебя заверить — твоей клиентке не удастся вывести Магнаса из себя.

— Юля, ты слышала? — обратилась Светлана Игоревна к секретарю. Та кивнула в лёгком изумлении. — Некоторым нашим мужчинам тоже не помешали бы подобные курсы.

Виола

Я задыхалась и не могла отлепить язык от нёба, чтобы элементарно сглотнуть. В горле словно наждачка застряла. Понять бы, когда я умудрилась её проглотить. Запах! В воздухе витал аромат медикаментов. Что случилось? Что со мной? Тело было вялым. Кровать неудобная, слишком жёсткая. И запах. Этот тошнотворный запах лекарств. Как я ненавидела его. Всё детство проболела и боялась вновь оказаться в стерильно белых стенах медблока.

Очень хотелось понять, где я нахожусь, но гул в ушах не давал различить звуки. А веки будто отлитые из свинца — неподъёмные. Я помотала головой, попыталась скинуть болезненное марево со своего сознания. Да что со мной? Я заболела?

Последнее воспоминание резкой болью отозвалось в голове. Феликс. Я влюбилась в него! И хотела стереть его со своей кожи, вытравить из своего сердца. Мой порочный Ангел. Как же глупо.

Я закашлялась, чуть не задохнувшись. Горячие руки помогли мне сесть, заботливо постучали по спине. Я двумя руками схватилась за горло, так как кашель разрывал его на мелкие куски!

— Виола, не плачь. С тобой всё хорошо, — раздался нежный голос Феликса, и я с большой натугой разлепила веки, чтобы всхлипнуть от накатившего чувства благодарности и любви. Правда, в следующую секунду испуганно вздрогнула, подавившись очередным приступом кашля.

— Доктор! — Громкий ор альбиноса не вписывался в заботливый образ и напугал до коликов. — Где доктор?

Лёгкие хлопки по спине повторились, я сумела справиться с дыханием и сипло попросила воды. Точнее вместо меня это сделала какая-то ворона. Голос оказался настолько скрипучим, что я удостоверилась в том, что проглотила-таки наждачку! Больно! Как же всё болело, особенно затылок. Подняв руку, нащупала под волосами шишку.

— Что произошло? — практически безмолвно спросила у Феликса после спасительного глотка тёплой воды.

У того глаза округлились и он заорал ещё зычнее:

— Доктор Трона!

— Что случилось? — раздался незнакомый, но вполне себе приятный голос от дверей, а затем в палату вошёл манаукец-брюнет в голубом костюме врача. — Пациентка очнулась?

— Вы сказали, что с ней будет всё хорошо! А она ничего не помнит! Ты узнаёшь меня, Виола?

Я еще сдержала улыбку, так как от прорвавшегося смеха опять начался кашель.

— Значит, воспаление гортани всё же началось, — пробормотал в ответ брюнет, приблизившись к койке и достав из кармана небольшой планшет.

— Что? Воспаление? — Я испуганно смотрела на бесстрашного доктора Трона. Феликс был ужасен в гневе! — Вы же говорили…

— Ши Энтос, она ущербная.

Я обиделась и воззрилась на замолчавшего на полуслове Ангела, понадеявшись на заступничество. Почему манаукцы так жёстко называли землян? Я не ущербная, а простая девушка. Но доктор был равнодушен к моим душевным переживаниям, он продолжал объясняться с Феликсом, а тот не пытался защитить мою гордость. Обидно стало вдвойне. Я сложила руки на груди и насупилась, поглядев на мужчин.

— Я не был уверен в её иммунитете, — говорил брюнет, указав на меня планшетом. — Но теперь все симптомы налицо, и я могу поставить более точный диагноз, как только получу результаты анализа крови. Воспаления лёгких нет. Но купание в ледяной воде не прошло бесследно для вашей подопечной.

— Виола! — рявкнул Феликс так грозно, что мне стало не по себе. — Ты помнишь, что принимала ледяной душ?

Я кивнула. Как же стыдно. Вот что у меня было за помутнение рассудка, когда я забиралась под душ? Любовь — адская штука!

— Зачем ты это сделала? Зачем?

И столько в голосе осуждения, что было ясно, меня не спрашивали о причине, а обвиняли в безрассудстве, в том, что подорвала доверие. И я прекрасно понимала, что он подумал.

— А как меня спасли? — просипела вместо ответа. Ведь я точно не могла сама открыть дверь. Я же в обморок упала!

— Лучше ответь мне, зачем ты это сделала. Чем я тебя обидел?

Я бросила короткий взгляд на доктора, который что-то писал на планшете.

— Ничем не обидел, — грустно отозвалась и пожалела.

— Если не я, то кто? Кто посмел войти в мою вип-ложу и обидеть тебя?

Я вылупилась на искажённое злобой лицо альбиноса. Икнула, осознав, что совершенно не знала Феликса и поэтому немного побаивалась его в гневе. Даже если он направлен не на меня. Под горячую руку такому лучше не попадаться. Феликс нависал надо мной, а я открывала рот, хватала воздух и растерянно смотрела в потемневшие от злости алые глаза.

— Виола, скажи, кто это был. Опиши, если незнакомец. Я его просто убью. Хотя нет, не просто. Он будет страдать.

— Стоп-стоп, — остановила я альбиноса, запечатав пальцами его уста. Что-то понесло его куда-то не туда. Какое убью? О чём он вообще? — Феликс, нам надо поговорить.

— Потом поговорите, давайте сначала я осмотрю ваше горло.

Доктор бесстрашно отстранил от меня альбиноса и, противно посветив в глаз фонариком, попросил открыть рот.