Снегурочка в беде (СИ) - "Awelina". Страница 5

2. Неприятные подарки

Продравшись сквозь заслон пассажиров маршрутки, не желавших сдавать свои позиции перед выходом, я едва не вывалилась на улицу. Чудом сохранила равновесие на своих шпильках, проверила целостность пуговиц, поправила сумочку и направилась в офис. С каждым шагом сбавляя темп.

Итак, сегодня нас с Вороновым ждет уединение в подсобке. В буквальном и тривиальном смысле этого слова. Без всякого интимного подтекста.

Согласно оставленному для нас Натальей Юрьевной подробному плану, утренние часы этого дня мы должны посвятить фасовке подарков для сотрудников офиса. Вчера в подсобку выгрузили несколько коробок, и пока их содержимое не перекочует в 58 праздничных мешочков, от компании Миши мне не отделаться.

Да и потом тоже…

Боже, ну за что мне такое проклятие? Уж лучше туалеты чистить, чем вместе с Вороновым пребывать на нескольких квадратных метрах!

Каждый неторопливый шаг по присыпанному снежным крошевом тротуару, приближал меня к персональной гильотине. Настроение становилось все хуже, нервы натягивались.

В конце концов я остановилась у витрины аптеки. В темном стекле рядом с рекламой чудо-препарата для женщин отразилось бледное лицо. Или это все светло-голубое пальто с белым меховым воротником? Неудачная верхняя одежда, из-за которой кажусь какой-то прозрачно-ледяной. Видела б меня Наталья Юрьевна, руки бы потерла от удовольствия.

Будь она трижды неладна!

Вспомнив о том, что дать отпор и отказаться не вышло, я еще больше помрачнела. Скрипнув зубами, заставила себя идти дальше.

Да, кадровичка не из тех людей, распоряжения и просьбы которых можно игнорировать. Попортить мою репутацию она бы сумела. Но ведь я могла тихонько отвести ее в сторону и объяснить, что мне легче провести неделю, сотрудничая с крокодилами, чем с Мишей. Потому что только стала забывать, распрощалась с прошлым и не хочу рисковать. Велика вероятность, что Наталья Юрьевна по-женски прониклась бы, пошла навстречу… А теперь уже поздно.

Как я ни растягивала дорогу, но до офиса все же дошла. Будь я настоящей внучкой Деда Мороза, а реальность — моей сказкой, напустила бы метель, чтобы это здание до самой крыши снегом занесло, а сверху еще и льдом закрепило. И прощай тогда поручение Натальи Юрьевны. До весны бы разгребались.

В агентстве пока было немноголюдно. Основная масса агентов прибывала часам к десяти, биг босс в дни, когда не было планерок, вовсе появлялся часам к одиннадцати. С тяжелым сердцем я повесила пальто в гардероб, переобулась, задвинула дверь и уставилась на свое отражение в зеркале.

Тяжелый вздох. Хмурое выражение лица, бледная, нейтральные тени для век и нюдовая помада — да уж, ледяная дева в самом деле. Может, зря решилась на это омбре? Так еще более блеклой, какой-то снежной стала. Все-таки холодный русый цвет моих волос с мелированием делал внешний вид чуть ярче. И вообще надо было в рыжий покраситься, тогда кадровичка бы и не подумала в Снегурки звать.

Поправив заколку, при помощи которой приподняла и собрала свою светлую копну на макушке, разгладив темно-бордовую юбку-карандаш, я отвернулась от зеркала и, печатая шаг, высоко подняв голову, направилась в подсобку.

Раньше начну, раньше освобожусь с этой каторги. И плевать, пришел ли уже Воронов. Даже интересоваться не буду.

Как оказалось, напарник мой уже был на месте. Он вскрыл коробки и как раз ставил второй стул напротив сформированного из них подобия круга. Как всегда, безупречно одет: темно-серый костюм, сорочка цвета ночного неба и серебристо-серый галстук, — выбрит и причесан волосок к волоску.

Наши взгляды встретились. Полагаю, мой был таким же нечитаемым, как и его.

— Доброе утро, — безэмоционально поздоровалась я.

— Воистину. Лучшего и не придумаешь, — вскользь изучив меня, он будто бы усмехнулся каким-то своим мыслям.

Нет, наверное, показалось. Вид совершенно равнодушный.

Мы одновременно сели, и работа началась. Ничего сложного, через десять минут все дошло до автоматизма: достать мешочек, расправить его, положить внутрь коробочки с ручкой, визитницей, запечатанный настольный ежедневник с видами города, забитый со всех сторон названием строительной компании, блокнот с надписью «Агентство недвижимости «Мегаполис», брелок с собакой, символом наступающего года, и, наконец, потянувшись к пакету, затерявшемуся среди коричневых кубов коробок, достать подарочный сертификат в супермаркет, просунуть между блокнотом и ежедневником. Затем надо пересчитать предметы, чтобы убедиться, что ничего не забыто, затянуть завязки и отставить мешочек в сторону.

Еще через десять минут, почувствовав, что обливаюсь потом в душном помещении, я стянула жакет, повесила его на спинку стула. Миша со своим пиджаком расстался двумя минутами ранее, предварительно осведомившись, может ли он его снять.

Всегда гадала, это его джентльменство — тонкая издевка или все-таки привычка, вбитая воспитанием. Просто с таким саркастическим выражением лица, пристальным взглядом и кривоватой ухмылкой спрашивать разрешения или отодвигать даме стул джентльмен, полагаю, не будет.

Оставшийся в темно-синей сорочке мужчина невольно притягивал мой взгляд. То ли ткань действительно так хорошо подчеркивала мускулистое поджарое тело, то ли мне мерещилось или, скорее вспоминалось…

А еще Воронов не сменил парфюм. Обоняние дразнил такой знакомый запах цитруса и полыни со сладковатой ноткой. Помню, как обежала несколько магазинов, чтобы найти именно такой одеколон для любимого мужчины, верного приверженца своих привычек и привязанностей. Как знать, может, именно моим подарком он все еще пользуется…

Странно, волнительно было сейчас находиться с ним так близко, постоянно одергивать себя, повторяя: «Не смотреть! Не вспоминать! Не представлять!» Так близко, но в то же время так далеко. Когда-то родной, теперь он должен восприниматься посторонним, чужим. Но не воспринимался. И от этого горчило в горле, ныло в груди, сводило челюсти.

Я не знала и не желала знать, есть ли у него кто-то сейчас. Как быстро он меня забыл, сменил на другую? Он видный, симпатичный, успешный, умный и необычный мужчина. Ну да, несколько надменен, холоден. Настоящая язва временами. Но если даст себе труд, понравится любой. Возможно, у нее требований намного меньше, чем у меня, и роль постельной утехи на неопределенный срок ее вполне устраивает…

Я сглотнула, чувствуя, что еще чуть-чуть — и сорвусь, убегу вон отсюда, хлопнув дверью, по сути, выставив чувства напоказ… О нет! Не дождется.

Воронов работал в спокойном темпе, с бесстрастным видом. Время от времени он прерывался, поднимал на меня взгляд, будто бы ждал чего-то, безмолвно спрашивал о чем-то, заставляя еще больше напрягаться, сбиваться, путаться, а после возвращался к подаркам.

В конце концов, затянув тесемку у очередного мешочка, мой напарник добавил его к остальным готовым, затем выпрямился, откинувшись на спинку стула, и вперил в меня пристальный взгляд.

Я как ни в чем ни бывало продолжила свое дело. Может, мужчина решил отдохнуть, работа все же монотонная, скучная. Однако мешочек, лежавший у меня на коленях, наполнялся, а Миша и не думал сводить с меня глаз. Клянусь, краем зрения я даже заметила его ухмылку, притаившуюся в уголке рта. А еще четко ощущала его взгляд на своей груди.

Незаметно оглядела свою белую блузу без рукавов: чистая, черный бантик у шеи не развязался, тонкий вырез не открывает больше кожи, чем положено. Да, сквозь синтетику просвечивает кружево бюстгальтера — и что? Это его развеселило? Привлекло внимание?

Интересно, если напрямую спросить, что он ответит? Но… Уверена на сто процентов, это его обычная провокация! Он ждет, что я заговорю. Что ж, обойдется.

Завязала тесемки, поставила подарок к готовым и вздрогнула от неожиданности. Воронов нарушил тишину:

— Н-да. Похоже, без лебедки и крана мне сегодня не обойтись.

Секунды пошли, но Миша и не думал объяснять подтекста своей фразы, продолжал сидеть и глядеть на меня выжидающе, с каким-то злым задором.