По закону столичных джунглей - Монакова Юлия. Страница 27

— И вот еще что… — сказала она, — когда вернешься, обязательно зайди ко мне и расскажи, как все прошло. Позвонишь в дверь так: три коротких звонка, три длинных. Запомнишь?

— Шпионские страсти, — покачала головой Лиля. — И все-таки, Малахова, ты набитая дура, я теперь в этом не сомневаюсь…

Этот день тянулся бесконечно долго. Люська вспомнила, что еще утром провожала Алину на вокзал — и не поверила самой себе. Все это было, казалось, еще в прошлой жизни, словно тысячу лет назад…

Лиля справилась с заданием. Охранник, правда, с некоторым подозрением уточнил у нее, от кого конверт и ключи. Она ответила, что от Диминой девушки. Охранник, хорошо знавший и помнивший Люську, кивнул и ни о чем больше не спросил. Теперь оставалось дождаться Диминого возвращения домой и получения им Люськиного письма. Люська отчаянно трусила, пытаясь предвидеть его реакцию. Что он будет делать? Наверное, возненавидит ее до конца жизни за бегство. А может, наоборот, обрадуется — теперь руки у него развязаны…

Постепенно смеркалось. Люська сидела одна в квартире и боялась зажигать лампу. Если Дима приедет сюда еще раз, он должен подумать, что дома по-прежнему никого нет…

Единственным местом в квартире, где возможно было включить свет, чтобы он не просматривался с улицы, являлась ванная. Люська переместилась туда. Можно было почитать книжку или сочинить очередной рассказ, но на душе было так тошно, что Люська не могла себя заставить заниматься ни тем, ни другим. Она тупо сидела на крышке унитаза, грызла капустные листья и яблоки и старалась не думать о том, что еще утром планировала приготовить из них голубцы и шарлотку для Димы… Она не чувствовала голода, но понимала, что ребенку нужна хоть какая-то пища.

Он, конечно же, приехал вечером. Люська была морально готова к его появлению, но резкие звонки в дверь снова заставили ее вздрогнуть. Она могла не подходить к кухонному окну, чтобы разглядеть машину во дворе, — и так чувствовала, что это Дима.

Нехитрый трюк с выключенным светом удался. Позвонив еще несколько раз, Дима ушел. Люська перевела дух. Можно было выползать из своего убежища. Однако свет включить она так и не рискнула (а ну как Дима еще раз сорвется к ней среди ночи?). Наощупь разобрала постель и рухнула под одеяло, хотя спать ей совсем не хотелось. Она лежала, пялилась в потолок и не думала ни о чем. В душе было пусто и темно — так же, как и в комнате.

Она пролежала так, не двигаясь, до тех пор, пока за окном не стало светлеть и птицы не начали свой бодрый утренний щебет. Надо было, наверное, встать и выпить хотя бы чаю. Нельзя морить себя голодом — Люська ни на секунду не забывала о том, что ее ребенку требуется пища… Но она не нашла в себе сил даже просто сесть на постели. Голова закружилась, и Люська беспомощно и тяжело уронила ее обратно на подушку.

Около восьми утра в дверь позвонили. Звонок был робкий и какой-то безнадежный, словно пришедший сам не рассчитывал на удачу. Наверное, Дима вернулся… А может, и не уезжал никуда — ночевал в машине под окнами… Да ну, бред, не стал бы он так делать. Скорее всего, приехал еще раз попытать счастья — а вдруг застанет хоть кого-нибудь?..

Люська внезапно поймала себя на мысли, что больше всего на свете сейчас хочет прижаться к его груди, чтобы он обнимал ее и гладил по волосам, чтобы она выплакала ему всю свою беду, и все забылось бы, и они снова зажили бы, как раньше… Желание было настолько сильным, что она уже почти поддалась ему, но ее снова обожгло нежданным воспоминанием — завернутая в одно лишь полотенце Леля, насмешливо разглядывающая ее растерянную физиономию…

«Нельзя поддаваться эмоциям, — приказала себе Люська. — Нельзя… Соберись, тряпка!»

Дима уехал.

Неизвестно, сколько бы Люська провалялась так в постели, иногда предпринимая тщетные попытки подняться и что-нибудь съесть, если бы в тот же день не вернулась из Эстонии Жанка.

Ситуацию она оценила мгновенно — опухшее и заплаканное Люськино лицо, пустой взгляд, потрескавшиеся губы… Люська чувствовала себя настолько паршиво, что даже ожидаемые насмешки были ей на данный момент безразличны. Однако Жанка, на удивление, не стала язвить. Она молча прошла в кухню, вскипятила чайник, сделала несколько бутербродов и приволокла это все на подносе Люське в кровать.

— Ешь, — приказала она тоном, не терпящим возражений. — Ты, конечно, хочешь сейчас сдохнуть и все такое, как я понимаю, но надо жить ради ребенка. Так что засунь свои страдания в задницу и жри.

Люська широко распахнула глаза. Что это — Жанка ее утешает? Грубо, по-хамски, неумело, но все-таки утешает?..

— Все мужики козлы, — пафосно заявила Жанка с видом первооткрывателя. Люська еще больше удивилась: подруга и в самом деле пытается ее утешить…

— Он не козел, — с трудом разлепив пересохшие губы, выговорила она.

— Тогда почему, прости, ты в данный момент не с ним? Лежишь тут зареванная, как огурец в рассоле… Он тебя бросил? Беременную? Ну и сволочь!

— Не бросал, а я сама ушла, — вяло отбилась Люська, но тут же добавила:

— Он любит другую девушку…

— Вот я и говорю, козел! — логически умозаключила Жанка и повторила:

— Ешь, ешь… А не то я буду впихивать бутерброды тебе в рот насильно.

Люська послушно откусила кусочек хлеба с маслом и сыром, но тут же закашлялась. Жанка поднесла к ее губам чашку с чаем.

— Ой, горячо! — взвизгнула Люська.

— Ну, раз чувствуешь, что горячо, — значит, жить будешь, — усмехнулась Жанка.

И Люська осознала, что ей реально полегчало. Нет, жизнь без Димы по-прежнему представлялась невыносимой, но, однако, у нее проснулся зверский аппетит. Она уплела один за другим два бутерброда, запивая их крепким сладким чаем, хотя еще день назад не могла себе даже представить, что способна получать удовольствие от еды.

— Спасибо, — она с благодарностью посмотрела на Жанку, все еще не понимая, что за метаморфоза произошла с подругой. Не превратится ли она сейчас из заботливой душечки образно в язвительную ведьму? Однако Жанка была занята своим чемоданом, и Люське никак не удавалось поймать ее взгляд.

Несколько дней после этого Дима не объявлялся, и Люська уже с горечью начала подумывать о том, что он окончательно забыл ее. Но она по-прежнему, на всякий случай, не выходила из дома никуда — даже в магазин. Продукты покупала Жанка на обратном пути с работы. Однако, когда Люська почти расслабилась и даже стала размышлять о том, что хватит ей сидеть взаперти, как красной девице в темнице, Дима приехал снова.

Они с Жанкой были дома, когда раздался дверной звонок. Люська перепугалась, сразу почувствовав, что это по ее душу. Жанка жестом приказала ей молчать и вышла в прихожую.

— Кто там? — спросила она как можно строже. По ту сторону двери раздался Димин неуверенный голос:

— Простите… Меня зовут Дима… Я ищу Люсю Малахову.

— Минутку, я оденусь, — невозмутимо отозвалась Жанка и, обернувшись к Люське, знаками приказала ей прятаться. Люська заметалась. Куда?.. Где можно было укрыться в крошечной однокомнатной квартирке?.. Бежать в ванную?.. В шкаф?.. Лезть под кровать?.. Последний вариант, учитывая ее семимесячную беременность, должен был выглядеть довольно комично. Но Жанка закатила глаза и, покрутив пальцем у виска, показала Люське в сторону балкона.

— Не ссы, — шепнула она подруге одними губами, — я не пущу его дальше коридора.

Люська выскочила на балкон и присела на расстеленный там цветастый половичок, чтобы ее, не дай Бог, не было видно из комнаты. Она изо всех сил пыталась расслышать, что сейчас происходит в прихожей, но стук собственного сердца, отдававшийся в ушах, заглушал практически все произносимые Жанкой и Димой слова, несмотря даже на то, что балконная дверь оставалась открытой. До нее долетали лишь обрывки фраз. Дима спрашивал что-то про больницу, затем говорил про какие-то деньги… Люську лихорадило от волнения, и она зажимала себе рот рукой, чтобы оттуда, не дай Бог, не вырвался ненароком какой-нибудь громкий вздох или всхлип. Дима продолжал что-то горячо объяснять Жанке. Какая досада, что ничего нельзя было разобрать!!! Люська искренне надеялась, что подруга будет достаточно убедительна и не выдаст ее присутствия… Но, стоило ей только подумать, что Дима может не поверить Жанке и силой проникнуть в комнату, чтобы разыскать беглянку, как ее окатило волной ужаса. Голоса в коридоре зазвучали громче — Люська поняла по интонациям, что Дима и Жанка прощаются. Она провела языком по сухим губам, переводя дух. Дима уходит, уходит!.. Он не знает, что она здесь!