Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич. Страница 18

Зато были двое пылающих энтузиазмом гусара, которые азартно разобрали между собой первую укладку бумаги, и даже почти одолели, когда я поставил рядом еще две отпечатанные пачки формата «А-четыре». А принтер продолжал работать.

Третий гусар, он же рядовой Ломов, был отправлен на больничный к Нике — у него начала неметь левая сторона тела, что категорически плохо сказывалось на строевом шаге. В общем, обещали вернуть, как нового — и даже без седых волос.

Мы же втроем по-прежнему гостевали у Долгорукого Игоря — в месте надежном, защищенном и достаточно уединенном, несмотря на оживленную улицу по соседству. К тому же, тут была парковка для коней — вернее, здешний управитель не возражал против такого наименования, и спешно перепарковал хозяйские машины.

С того времени прошло шесть часов; были плотно задернуты шторы, чтобы наступление вечера осталось незамеченным, а в угол комнаты установлен кофе-аппарат с неограниченным количеством сладкого.

То, что никогда не будет найдено княжной Черниговской даже на правах владелицы земли — но не ее секретов, требовало самого вдумчивого изучения. Хотя иногда хватало взглянуть на первые две страницы, чтобы забрать себе самое интересное и оставить гусарам все остальное. Всегда оставался шанс, что там — в малозначимых мелочах, найдется нечто важное и ключевое. Поэтому к принтеру ходил самолично, проводя предварительную сортировку — да и спину заодно размять.

— Что мы ищем, толком можно объяснить? — Задавался вопросом Артем, листая бумаги.

— А вот как ты узнал про слона и воздушный шар?

— Тебе поставили трояк по физике, и к нам приехал цирк.

— Во-от… — Задумчиво кивнул я, слегка сдвигая бумаги в укладке, чтобы отделить их по темам. — Связь двух несвязанных событий, основанная на личном опыте и знания логики поведения.

— И почему это не могут сделать аналитики?

— Уважение — есть такое слово, — буркнул ему в ответ Пашка Борецкий.

Я располагал иными мотивами к этой ручной и муторной работе, но в тот момент просто кивнул. И это тоже — уважение к павшим, к их судьбе, жизни и смерти.

Черниговские, правда, передоверили — но мы не отвечаем за поступки посторонних.

Между тем, сюжеты попадались более, чем драматичные — к примеру, себе я выбрал документ, который иначе как хрониками загонной охоты на Борецких было не назвать.

Сухие строки были лишены азарта — рутинное описание дат, персон и обстоятельств, вплоть до мельчайших деталей, вроде погоды и скорости ветра. Возможно, все было настолько безэмоционально, потому что на Борецких охотились не Черниговские — они просто старательно наблюдали. Отмечали, как выходили на след Борецких, молчаливо объявленных вне закона. Смотрели, как загоняли людей, не давая переночевать дважды на одном месте. Как обкладывали целые кварталы, готовя ловушку. Как ликвидировали, пренебрегая сопутствующим уроном — и в местных газетах появлялись развороты о взрыве газа в жилом доме, об обрушении кровли после капитальных ремонтов, об аварии на газовой магистрали, о перевернувшемся составе с химреактивами и кислотном дожде, который выпал на целый район.

Иногда под событием появлялась короткая заметка «объект ушел». Куда чаще — «объект ликвидирован», особенно к концу документа. И совсем редко — «с объектом налажен контакт».

Черниговские не были союзниками Борецких на той войне — у обреченного клана вообще не было сторонников, кроме собственных вассалов. Но война имеет много граней — против Борецких сражались в том числе враги князей Черниговских, и уж подставить тем подножку — было целесообразно в высшей мере. К тому же, как крупный и независимый клан, Черниговские безо всякого энтузиазма смотрели, как уничтожают равных им — если не по происхождению, то по богатству и силе.

Вдобавок, война пройдет — а «сопутствующий урон» рано или поздно можно будет оформить в компромат и уголовные дела, которые крайне сложно будет отнести на проигравших — с такой-то доказательной базой. Правда, ничего об этом не слышал — эпизод истории Борецких был весьма характерно вымаран из книг, библиотек и интернета. Бумага всегда хорошо горела, а об электронной информации говорить нечего — сеть на территории страны принадлежала Императору.

А может, имена участников тех событий были слишком значительны, чтобы им предъявлялись претензии. С некоторыми знаком лично. С парой сидел за одним столом. А одно имя… Наверное, я все это время подсовывал товарищам все эти бумаги, чтобы они наткнулись на него, вслух удивились и обратили внимание. Потому что самому не верилось, хоть и сходилось все — найденное сейчас и за годы до этого.

— Вы должны увидеть то, что не поймет человек с улицы. Что-то неправильное. — Подбадривал я их.

— Так! — Не выдержал Артем, поднимаясь с места. — Или ты прямо скажешь, чему ищешь подтверждение…

— Какое подтверждение?

— Кого я уж знаю точно хорошо — так это тебя. — Хмурился Шуйский. — Скажи, что мы должны найти?

— Или? — Проявил я интерес.

— Или я спать пойду, вот что. — Буркнул тот, вновь возвращаясь в кресло.

— Семнадцать, между прочим. — Посмотрел я на часы, а затем подошел к шторам и пустил солнечный свет в кабинет.

Княжич болезненно прищурился и со вздохом посмотрел на бумаги.

— Вот у меня тут истории болезней пациентов, которые могли быть Борецкими. — Артем перелистнул отпечатки сканов. — Вернее, посмертные эпикризы.

С медициной для объявленных вне закона — обстояло почти никак. Подложные документы давали шанс получить обычную медпомощь, но характерные повреждения от Силы и пуль — это всегда обязательный вызов полиции врачом. Что можно успеть в интервале от приемного покоя до момента, когда охотники вновь встанут на след? Перевязка и обезболивающие?

Однако скорая, в итоге, приезжала к каждому — забрать тело, потому что больше некому.

— Можно посмотреть? — Потянулся я через стол рукой.

Шуйский убрал документы в сторону.

— Я так понимаю, тебе нужны координаты Механизма Борецких? А тут — только их трупы. Тут везде — нет ничего про их жизнь до войны. — Оглядел Артем неровные укладки бумаг вокруг. — Только война и смерть.

— Разреши, я посмотрю? — Был я настойчив.

— Да бери, — устало пожал плечами Артем. — Лучше бы я запросил наши документы из архива. При всем уважении к Борецким, у нас много есть. Хоть в той войне мы не участвовали.

— Наемные убийцы всегда были под вами. — Буркнул Пашка.

— Не стоит сомневаться в моих словах. — Даже не посмотрел на него Шуйский.

Эти — тоже, всегда наособицу, и тоже себе на уме. Более чем уверен, часть странных побед Борецких, в казалось бы, безнадежных обстоятельств с крайне неприятным уроном для загонщиков — дело рук Шуйских. Но, увы, именно эти эпизоды были малоинтересны.

— Извини… — неловко отозвался Борецкий.

— У вас ничего нет. — Напряженно вчитывался я в тексты, уделяя особое внимание возрасту и именам погибших. — Из того, что может помочь.

— Ну отлично, еще в нашем архиве порылся, — проворчал княжич.

— Я вообще — способный… — читал я строку за строкой, чувствуя, как тяжело оставаться хладнокровным.

Сходится.

Поднял взгляд на Артема, желая невозмутимо вернуть ему бумаги, но спотыкнулся об умный и внимательный взгляд. Он тоже понял куда больше, чем изображал перед Пашкой.

Ему Шуйский так и не научился доверять — не после того, как клану пришлось долго и упорно отмываться от делишек Зубовых, запятнавших имя клана. Пашка оставался моим другом, но не его — и я осторожно кивнул Артему в знак подтверждения.

Чутье — оно и есть чутье.

— Господа? — Вежливо постучался слуга. — Весьма раздосадован, что вас приходится беспокоить, но за порогом делегация клана Го и посол Поднебесной.

— Паша? — обратил я взгляд на Борецкого, достаточно нервно поднявшегося с места и протершего ладони о штаны.

— Я разберусь, — отреагировал он на концентрированное внимание к своей персоне, приосанился и невозмутимо отбыл вместе со слугой.