Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич. Страница 33

— Кого именно вы представляете? — Давил старик взглядом.

— Финансовые круги. Весьма влиятельные, как вы можете видеть.

— И вы предлагаете идти к княжне Черниговской с банкиром? — Фыркнул Иван Александрович. — Он подтвердит мне факт замужества?

— А с кем бы вы хотели пойти? — Придвинулся Павел Павлович. — Хотите, отправлю с вами министра? Князя? Или капитана линкора, с правом венчать на борту? Встанете с Черниговской в тазик, вот вам и…

— Не паясничайте!

— Иван Александрович, я абсолютно серьезен. В нашей колоде так много карт, что я могу отправить с вами хоть принца крови. Вы недооцениваете потребность людей в деньгах.

— Вы забываете о чести этих людей. — Не нравился Ивану Александровичу собеседник, и он не пытался этого скрыть.

— Что такое честь? Сдержанное обещание? А хотите, завтра мы заблокируем все счета какого-нибудь князя, гарантировавшего сделку своим словом? Где будет его честь? Она у нас, вместе с его банковским счетом. Его спокойствие, свобода от бунтов черни, штурмующей банкоматы и отделения банков, которые отчего-то перестали работать. Его безопасность, способность платить дружине, покупать оружие и наемников, когда враг перейдет границу. Мы владеем деньгами империи, а на деньги покупается все. Почти все, — оговорился Лигачев. — С вами мы желаем дружить.

— У вас не все деньги империи.

— Пока что да. — Легко согласился Павел Павлович. — Но мы хорошо поработали с предыдущим Первым советником, и, к примеру, клана Фоминских больше нет. Как и их банка.

— Он перешел к Долгорукому.

— Там уже не те обороты, — отмахнулся Лигачев. — Он не встанет на ноги. Мы с вами не дадим, уважаемый Иван Александрович.

— Поэтому вы устроили провокацию Шуйским? — Хмурился Черниговский. — На их банк целили?

— Мы определенно сработаемся, ваше сиятельство. — Даже обрадовался Павел Павлович. — Кстати, вы не знаете? Младший Шуйский начал ходить с матрешкой. Ну, такой, русской народной, — уточнил тот в ответ на непонимание во взгляде напротив. — Видимо, внутри что-то ценное… — Задумчиво огладил он подбородок. — Впрочем, не важно. Вашей приоритетной задачей, Иван Александрович, на посту Первого советника останется та же самая, что у предшественника — выбивать долги из тех князей, что считают себя слишком высокородными, чтобы платить по кредитам.

Старик ухмыльнулся.

— Я бы, пожалуй, к ним примкнул. Ненавижу ростовщиков.

— Но власть-то вы любите? — Вопросительно произнес Лигачев. — Так отчего бы не совмещать личные интересы и интересы друзей? Признаюсь, прошлый Первый советник был большой затейник, и без зазрения совести тратил деньги на собственные удовольствия и интриги.

Черниговский постарался выглядеть бесстрастно.

— Но в этом нет беды. Нам не важно, сколько потратите именно вы. — Павел Павлович неторопливым жестом достал синевато-серебристую банковскую карту из внутреннего кармана. — Прошу, примите в качестве подарка.

Иван Александрович посмотрел на пластик с собственным именем на месте держателя карты.

— Там бесконечность, ваше сиятельство. — Жестом предложили ему взять презент. — Тратьте, снимайте сколько угодно. Нанимайте армии и убийц, подкупайте чиновников, распоряжайтесь любым способом. Но следите, чтобы другие люди всегда возвращали нам положенное.

— Бесконечность? За чей счет? Не за ваш же. — Не притронулся Черниговский к карте.

— Вас это не должно беспокоить, уважаемый Иван Александрович. Глобальный финансовый мир, часть которого мы себе выгрызли и держим, оперирует совсем иными суммами, чем вы можете потратить.

— Тогда зачем вам княжеские гроши?

— Есть золото, есть цифры в компьютере. Золото мы заберем себе, а цифры пусть остаются простакам, которые принесут нам золото. — Блеснул Павел Павлович весельем в глазах. — Ваше сиятельство, не мы первые придумали пускать бумагу в оборот, а потом тайком забирать серебро, которым оно обеспечено. Это придумали люди с титулами и роскошной родословной много столетий назад.

— И были медные бунты, — припомнил ему князь.

— Бунты давили, а серебро не меняло владельцев, — пожали плечами напротив. — Все, кто работают с нами, ничего не потеряют. Все, кто будет против нас, останутся с цифрами на счетах у банка-банкрота. Потом мы назначим плавающий курс к внешней валюте и будем его ронять, скупая акции предприятий за бесценок. Кончатся предприятия — будем забирать у людей доходы прямо из кармана. У нас огромные планы, ваше сиятельство, и стратегия, выстроенная на огромный период.

— Вы забываете про аристократию, молодой человек. Это вы считаете, что деньги — ваши, и банки — ваши. Это вам дают думать, что вы тут что-то решаете.

— Сколько вашей аристократии осталось жить? — Навалился Павел Павлович локтями на стол. — Давайте будем серьезны и честны, ваше сиятельство. Вы же сами продавали химию, которая лишала одаренных потомства. Вы знаете, какой был спрос среди благородных.

— Малолетние раздолбаи из низших ветвей, которые хотели что-то там доказать, — фыркнул Иван Александрович.

— А если — война? — Блеснул взгляд напротив. — А если мировая трагедия такой величины, что можно прибегнуть к последнему средству?

— Никто не станет лишать рода наследников. Это — базис. — Напирал Черниговский.

— А если с той стороны препарат все-таки примут? Если его там столь же много, как было на ваших тайных складах? Вы же у кого-то покупали рецептуру, верно? — Улыбался Павел Павлович, словно одержимый. — Мир очистится от одаренных, от несправедливости и угнетения. И тогда наверху окажутся те, кто был к этому готов. Люди с золотом, а не резаной бумагой. Так встаньте же вместе с нами, Иван Александрович. Первый советник — это только первая ступень.

Черниговский повел шеей, разминая напряженные мышцы и мрачно посмотрел на бутылку.

— У вас еще сотня лет жизни, минимум, ваше сиятельство. И нет детей. Нет никого, о ком стоило бы сожалеть. Но хватает врагов, верно?

Ишь какой, и про детей знает.

— Для начала, верните мне ногу и княжество. — Сжал ладонь на ноге чуть выше протеза Иван Александрович.

— Рад, что вы согласны. — Старался не выдать довольство Лигачев. — Есть некая техническая деталь, которую мы хотели бы попросить прямо сейчас. Так вышло, что прежний Первый советник весьма увлекался документальным кино.

Черниговский вопросительно посмотрел на собеседника.

— Он записывал свои встречи, беседы, интриги, интимные забавы и хранил их в защищенном видео-архиве под Сенатским дворцом.

Мир слегка покачнулся в глазах Ивана Александровича.

— И мои… Но он клялся…

— Что никто не услышит, верно. — согласно кивнул Павел Павлович. — Но камеры — это ведь неодушевленный предмет. Он так радовался своей придумке. Как ребенок, честное слово. В нем было многое от ребенка, увы, — поджал губы собеседник. — И последствия его шалостей требуется разгребать.

— Каким образом? — Взволнованно уточнил Черниговский.

— Удар по Сенатскому дворцу пробил фундамент до хранилища видеозаписей. Совсем скоро до него доберутся спасатели, а затем подключится охранное отделение. Тогда многим нашим друзьям придется очень несладко. Равно как и вам, мой друг.

— Необходимо уничтожить хранилище!

— Даже удар, усиленный Небесным Дворцом, не пробил защиту, — был спокоен гость. — Консультанты говорят, потребуется длительная осада, что для нас неприемлемо. Поэтому мы решили убедить Его Величество не смотреть записи.

— То есть, как это — убедить?

— Будут подняты по тревоге армейские части, — провел Лигачев ладонью по столу. — Взлетят истребители. Получат приказы боевые корабли. И вы, уважаемый Иван Александрович, прикажете министерству внутренних дел заблокировать улицы, ведущие к Кремлю, а остальным сидеть в казармах и не реагировать на ложные приказы якобы верховного главнокомандующего.

— Это измена! Государственный переворот! — Застучало сердце.

— Это способ убеждения, — отрицательно покачал Павел Павлович головой. — Никто не станет менять императора. Его просто убедительно попросят удалить записи, не заглядывая внутрь.