Любовь в заказе не значится (СИ) - Коваленко Мария Александровна. Страница 49

Понадобилось лишь несколько толчков, чтобы почувствовать, как внутри зарождается цунами. Игорь держал ее по-прежнему крепко. Бедра двигались то быстрее, то медленнее, а Ольга больше не могла.

Вместо обычных проклятий с губ полетели признания… в любви, вере, тоске. Тело завибрировало от удовольствия. Плоть начала сжиматься, принимая в себя все новые и новые порции семени. И лишь глаза напротив цвета неба перед грозой не позволили окончательно потерять себя в этом колышущемся мире.

Игорь был ее маяком и штормом одновременно.

Он был ее любимым и стал любящим.

Нежданный. Сложный и теперь ее.

Никогда еще Ольге не было так легко верить собственному счастью. Никогда еще она не ощущала столько радости.

Теперь и навсегда.

Эпилог

Сороковая неделя Олиной беременности стала неожиданностью для Игоря и всех его родных. Всех, потому что швейцарская «диаспора» Варшавских умудрилась приехать погостить именно сейчас.

Снятый люкс в отеле заполнялся только ночью, а днями вся эта толпа словно ураган носилось по квартире Варшавского. В детской по три раза на день переставлялась мебель. На плите постоянно что-то шкварчало, а кофеварка работала, не выключаясь.

В довершение к общей картине апокалипсиса каждый час в дверь звонил все новый курьер с очередной партией похожих на маленькие смирительные рубашки распашонок, хитрых бутылочек для кормления, противно гремящих игрушек, мыльно-рыльных принадлежностей и прочей ерунды.

Доводы о том, что все это лишнее, не действовали ни на мать, ни на сестру. Уже и не надеявшиеся, что любимый сын и брат порадует их наследником, обе днями напролет превращали квартиру в филиал «Детского мира» и по телефону изводили консультантов магазинов бесчисленными вопросами о безопасности, экологичности и прочих модных глупостях.

Во всем этом дурдоме адекватных людей, не считая самого Игоря, оказалось лишь двое. Первым был Никита. Хоть мальчишка и принял швейцарскую родню как свою, но в психоз сороковой недели он все чаще изображал, что не знает русского языка и до вечера отсиживался у себя в комнате.

Вторым адекватным человеком, как ни странно, оказалась Ольга. Благополучно миновавшая период гормональной пляски, она больше не заливалась слезами и перестала закусывать чай, суп, печенье и прочее солеными огурцами.

Округлившаяся и неповоротливая как пингвинчик, Оля замашками и острыми фразочками больше всего напоминала себя в их первую встречу. Игорь не представлял, где, но она даже умудрилась раздобыть эротичное белье для очень беременных и каждую ночь изводила его своими губами.

Её можно было считать идеальной женой. Страстная, вменяемая, хозяйственная и вынашивающая под сердцем его сына - женщина-мечта. Партнёры и коллеги завидовали Варшавскому. Посторонние мужики оглядывались вслед. Все было идеально, если бы не одно «но». Ещё когда беременность перевалила за пятый месяц, эта сумасшедшая баба умудрилась найти себе работу.

Загруженный новыми проектами по самую маковку, Игорь пропустил момент трудоустройства. С неделю он без всякой задней мысли выслушивал её рассказы о зажравшихся чиновниках, новых рейдерских захватах и махинациях с кредитами.

Кухонные разговоры с беременной и умной женщиной вызывали гордость. Но когда однажды днем Кристина положила перед ним глянцевый журнал и ткнула на авторство самой скандальной статьи, на голову Варшавского пыльным мешком опустилась реальность. Его акула пера с пузом наперевес вышла на новую охоту.

Попытки достучаться до разума Ольги продолжались две недели. Игорь предлагал деньги, обещал подкидывать задачи от своего PR-отдела, ругался. Почти четырнадцать дней вечерами в гостиной и кухне велись жаркие споры, а в спальне - неуклюжие постельные поединки.

Однако толку не было. Невзирая на смену фамилии и статуса, аппетитный зад мадам Варшавской по-прежнему не мог сидеть днями на диване и требовал приключений.

В конце концов, смирившись, Игорь отдал жене в безраздельное пользование Диму и свой Мерседес. А Мартынов, не дожидаясь распоряжения босса, напичкал телефон, машину и все три любимые сумочки его жены маячками.

Оба искренне надеялись, что на поздних сроках округлившаяся Ольга бросит свою затею, и одной головной болью станет меньше. Варшавский считал дни и недели. Мартынов - километраж и количество мест, которые за день успевала объехать неугомонная супруга босса.

Надежда теплилась до тридцать седьмой недели. После нее оба бросили свои напрасные надежды. Ну а на сороковой, именно сейчас, когда дома буйствовала родня, и возле входной двери стоял готовый баул в роддом, Ольга решила поставить абсолютный рекорд занятости.

Этим днем телефон жены молчал с самого утра. Игорь трижды набирал её номер, но все три раза приходилось впустую выслушивать гудки. Дима, который никогда не позволял себе вольности в виде пропущенного звонка, тоже молчал.

Складывалось впечатление, что они сговорились, но в четыре дня знакомый Мерседес с Димой за рулем и без Ольги припарковался под окнами главного корпуса фирмы. Тут Игорю стало уже не до шуток.

Мысленно уволив Диму и надавав Ольге по заду, он бросил все дела. Пулей вылетел из кабинета и, на бегу запрашивая у Мартынова данные последней геолокации своей благоверной, ринулся к парковке.

Ответить Виктор не успел. Вместо него на экране телефона высветился неизвестный номер, а потом какой-то мужик зло и сухо доложил, что везет его жену в роддом, и из-за стремительно начавшихся схваток сама говорить она не может.

Если бы дело касалось не Ольги, Игорь принял бы звонок за розыгрыш и послал бы шутника в пеший поход по интимным местам, но свою жену он успел узнать хорошо. Никакое подтверждение не понадобилось. Моля Бога, чтобы мужик, который вез ее, не оказался тем самым рейдером, зажравшимся чиновником или хапугой-банкиром, он сиганул в приобретенный для семейных поездок Кайен и ударил по газам.

Сколько за одну поездку нарушил правил, Варшавский не считал. Кайен мчал как на ралли. Где по дороге, где по тротуарам, а где и по зеленому газону. Сердце от волнения бухало так, словно хотело вырваться из груди. Пальцы до побелевших костяшек сжимали руль, а пред глазами стояла Ольга. Такая, какой он видел ее утром - при макияже, прическе, в красном платье и красивая настолько, что хотелось сгрести в объятия и никуда не отпускать.

Такой же, обалдевший, злой и быстрый, будто все еще за рулем, Игорь влетел в приемное отделение роддома. Такой же пролетел по коридорам, не слыша и не видя никого, в подготовленную для жены еще пару дней назад палату.

- Вы муж этой сумасшедшей?

У двери палаты обнаружился незнакомый мужик. Высокий, широкоплечий, со смазливой физиономией, которую тут же для профилактики остро захотелось начистить, и внешне на несколько лет моложе Варшавского. Судя по голосу, именно с ним Игорь говорил по телефону несколько минут назад.

- Если сумасшедшей, то точно я, - он на минуту остановился отдышаться.

- Она у вас совсем без тормозов, - мужик сочувственно хмыкнул. - Запирали бы Вы ее, что ли… Для ее же безопасности.

- Я надеялся на мозг.

- Мм… Не тот случай. Совсем не тот!

Вероятно, сам того не зная, он произнес запоздалую мысль самого Варшавского. Игорю даже захотелось сказать «спасибо» за понимание, но дверь палаты открылась, и на него налетело круглое облачко с мученической миной на лице.

- Ты приехал!

Ольга выглядела точь-в-точь как утром, только чуть белее.

- Нет, это мой призрак, а сам я сейчас на работе. Жду, когда жена соизволит взять трубку и сообщить радостную весть! - глянув по сторонам, Игорь осторожно повел ее обратно в палату.

- Я не могла! Прости, пожалуйста! Этот мужик… Я за ним месяц гоняюсь.

- Лучше бы ты месяц дома посидела.

- Нет, ты не понимаешь! - Ольга зажмурилась, посчитала себе под нос до пяти, а потом, стиснув его руку с силой гидравлического пресса, произнесла: - О нем нет никакой информации. Он не дает интервью и отказывается встречаться с прессой.