Второгодник (СИ) - Литвишко Олег. Страница 59

Итак, внимание, первое задание, которое надо будет обязательно сделать: после уроков соберите свои отряды и расскажите все, о чем мы будем с вами говорить.

Начнем мы с того, что выделим время для работы и учебы. Это очень важно, потому что, пока в селе нет света, в нашем распоряжении только световой день. Половину светового дня надо отвести на учебу, а половину — на работу. Ваши отряды полдня будут работать, а полдня — учиться. Если надо, то половина отряда работает весь день, другая — учится тоже весь день, потом меняетесь. Это понятно? Согласны? — Ребята стали нестройно кивать головами и невнятно мычать.

— Не, так не пойдет, вы что, партизаны на допросе? Чего вы мычите так, что ничего не понять. Извольте свое мнение излагать четко и громко. Это, по-моему, простое требование, или нет?

"Да, да, да!" — ответы прозвучали лучше.

— Сейчас светает в шесть утра, а в семь вечера уже глубокие сумерки. Это наше с вами время. Выкидываем час на обед и делим пополам…

Собрание завертелось, и к концу кто-то что-то даже стал предлагать.

Закончил Игорь Иванович первой подкруткой дисциплинарной гайки:

— Мое первое и пока единственное требование для всех. За его исполнение вы — слышите вы? — отвечаете передо мной и перед Советом командиров. Это требование звучит так: всё делать вовремя, точно по расписанию начинать занятия и заканчивать, точно по времени начинать и заканчивать работу, точно по расписанию уходить на обед, и так далее. Ничего нельзя делать раньше или позже установленного времени. Понятное требование? — На этот раз ребята ответили довольно стройно и внятно, и при этом каждый — сам за себя.

— Выберите себе заместителей, которые будут находиться в той половине отряда, где вас не будет. Сейчас повторим то, о чем мы говорили, и вы пойдете к ребятам. Завтра начало работы и учебы с рассветом. Итак…

История с Оглоблей имела продолжение недели через три. В школе никого не было, а Нонна подбивала свои итоги и что-то писала. В ее кабинет просочился Вован и застыл в углу. У него было странное лицо, как будто пелена какая-то сошла. Он смотрел тихим грустным взглядом:

— Помогите, Нонна Николаевна! Снимите бойкот. Невмоготу больше. Кроме вас мне никто не поможет.

— Так и я не могу тебе помочь — надо снова общее собрание собирать, — на эти слова он махнул рукой, а лицо его скривилось, как от чего-то очень безнадежного.

— Они мне не поверят, что бы я ни сказал.

— Так не говорить надо, а делать, пусть и молча. Работать-то ты можешь.

— А что делать? И кто меня возьмет?

— Чистить яму со щепой с малышами, пойдешь? — Нонна внимательно смотрела на Владимира, высматривая признаки лжи, и не находила.

— Пойду! — выдохнул Вова, подавшись вперед. Глаза его горели лихорадочным огнем.

Выдержав изрядный бой на Совете Командиров, Нонна сумела пристроить Вована в отряд к Вите Ястребову из четвертого класса. Так начался путь постепенного превращения Вована Оглобли во Владимира Кутепова. Происходило это нелегко и не быстро, но шло, и надо отдать должное Вове, терпения у него хватило, чтобы этот процесс стал необратимым.

В кабинет Нонны Николаевны ворвался дежурный и, нарушив все мыслимые школьные правила, заголосил:

— Нонна Николаевна, там четыре огромных автобуса в село въехали. Голубые!

— Два часа отсидки! — Нонна сурово поставила на место эту десятилетнюю душу. — Докладывай, как положено.

— А я все сказал. Они только спросили дорогу к школе, как будто указателей не видно! — чувства вины или раскаяния на лице пацана не было и в помине. Что там два часа отсидки в кабинете директора, когда тут такие дела…

Автобусы остановились на площадке перед школой, и из них повалила толпа нарядно одетых людей, на фоне которых наши селяне выглядели сущими оборванцами. Сзади пристроился "Москвичок", и из него вышла одна женщина и трое мужчин, одним из которых был Игорь Петрович Иванов.

Один из телевизионщиков, мужчина чуть старше среднего, с приличным сгустком энергии в том месте, где должен быть пресс, с седыми висками и прокуренными зубами подошел к Нонне Николаевне и голосом, не оставлявшем сомнений в его национальности, представился: "Моисей Абрамович, телережиссер. Вы, как я понимаю, Нонна Николаевна Карасева, директор школы и одновременно инициатор создания вокально-инструментального ансамбля "Виражи". Я прав?

— Почти. Только к ансамблю я имею то отношение, что была не против, когда его создавали. А еще он мне нравится. Вообще-то, главный мотор создания "Виражей" Борис Аркадьевич Мозовецкий. Так что — все к нему.

— Очень мило. Мы приехали снять концерт "Виражей", так сказать в домашней обстановке. Что вы думаете в связи с этим?

— Я думаю, вам надо в клуб, там все более-менее готово к записи.

— А жителей поселка можно собрать на концерт?

— Можно. Сколько вам надо времени на подготовку к съемкам?

— Два часа нас устроят.

— Дежурный! — крикнула за спину Нонна Николаевна.

— Я! — откуда-то из-под руки вынырнул дежурный и вытянулся в струнку, пожирая взглядом совсем не директрису.

— Через два часа сбор свободных от работ колхозников в клубе. Домохозяек это тоже касается. Одежда максимально нарядная. Семечки не брать! — Нонна Николаевна начала подшучивать, что мгновенно понял пацан, который ответил с абсолютно серьезным лицом:

— Без семечек — никак, Нонна Николаевна. Ими только вчера трудодни отоварили и домохозяйки еще никак не смогли их доесть, а если они не справятся и не доедят, то мужья скормят семечки свиньям.

Как всегда в таких случаях, стал подтягиваться народ.

— Нонна Николаевна, вы не имеете права запрещать людям есть семечки, — доносилось откуда-то.

— А убирать кто будет? Борька что ли? Он уберет, знаю я его. Опять все на Валентину Ивановну свалится!

Но народ не сдавался.

— Может, пускать в зал только тех, у кого два кармана? Один — под семечки, а другой — под шелуху, да чтоб одного размера были.

Телевизионщики крутили головами и офигевали, представляя себе полный зал жующих зрителей.

— Только, чтоб не шевелили ртами во время съемок, а то… что ж это будет? — выдал кто-то из гостей. Этого люди уже вытерпеть не могли и по пространствам вокруг потек рев со стонами, паданием на спины и топаньем ногами. Эта вакханалия длилась минут пятнадцать и когда уже было совсем сошла на нет, подошла первоклашка Любочка и с серьезно-укоризненным видом сказала: "Так нельзя ржать, а еще взрослые!" Тут уже подключились свежие силы в виде полного состава гостей, и веселье продолжилось.

— Нам бы хотелось еще снять интервью с Игорем Михайловичем Мелешко — автором песен "Виражей". Могу ли я его увидеть?

— Можете, конечно, думаю, он у себя в кабинете. Дежурный вас проводит.

— Строго тут у вас, как в армии, — почтительно заметил какой-то старик из гостей.

— Без этого никак не получается, — ответила-отмахнулась Нонна Николаевна.

Я сидел на первом ряду с левого края. Клуб был полон, ажиотаж небывалый. Слишком много в этом слове сошлось: и телевизионщики, и возможность первый раз в полном объеме услышать "Виражи", потрепаться и отдохнуть. Пришло все село, семьями, с дедушками и внуками. Сидели друг у друга на головах, освободив только проходы для телекамер. Их тоже было две: одна — в центральном проходе, а другая — между сценой и первым рядом, перед моим носом, закрывая треть сцены.

Ровно в 17.00 Борис Аркадьевич вывел ансамбль на сцену и дал пять минут, чтобы подключиться и проверить звук.

— Товарищи! Друзья! Разрешите начать наш концерт. Прошу вас не судить строго, но всю программу целиком мы играем впервые, а потому волнуемся. Очень волнуемся! Не будьте очень уж строги.

— Давай, давай, начинай уж. Мы посмотрим.

Первой спели "Проснись и пой". Солировала Танюша, а бэк-вокал обеспечивали Димка и Славик. Мне очень нравилось сочетание голосов в нашем ансамбле. Такое совпадение тембров и тональностей не всегда услышишь даже на студийной записи, а тут вживую. Вера Абрамовна предрекала ребятам великолепную карьеру вокалистов и собиралась способствовать их поступлению в музыкальную школу. У Димки был вполне себе взрослый тенор, свою ломку он уже пережил, а вот Славик еще нет, а потому он пел немного ломким голосом и этот эффект мы только старались усилить. Вера Абрамовна была в восторге от нового для себя звучания и пыталась разложить его на "органы". В моей прошлой жизни этим баловались уже все, кому не лень, потому что и технику управления голосом разработали, и звуковая аппаратура была самая разнообразная. Сейчас же работали только на технике манипулирования. У пацанов получалось, да и Татьяна не отставала.