Второгодник (СИ) - Литвишко Олег. Страница 76

Тем временем к звукам из родзала добавился еще один, новый, и спутать его ни с чем невозможно. Крик новорожденного!..

— Заходите, пуповину защипнули, плаценту отсекли… Пока все здорово. Ольга Владимировна все проверила… и внутри и снаружи, — акушерка запиналась, потому что совсем потерялась в непривычной для себя ситуации, не зная, как разговаривать с мужчиной, а вернее, с ребенком, но начальником, о таких специальных вещах, — его положили маме на живот. Мальчик!

Мы зашли. Нечто маленькое, мокрое и, по виду, скользкое, неподвижно лежало на животе матери. Ольга Владимировна делала какие-то пометки в таблице. Она кивнула мне и сказала:

— Пока все в пределах нормы. Все хорошо, вообщем.

— Наташа, расстегните рубашку и помогите Лене приложить ребенка к груди.

— А как же, при вас… — начала было Наташа.

— Заткнись и делай! — рявкнул я. — Леночка, ты как? Такой богатырь, как он в тебе только помещался? Его пора подкормить, помнишь мы с тобой говорили? Давай девочка, это очень важно! — я поглаживал Лену по голове и гипнотически бормотал.

Бутус как-то чмокал, но рот открывать не собирался, хотя что-то важное почувствовал.

— Возьмите за щечки и чуть-чуть надавите… Вот так…попали… пошел процесс. Наташа, как он начнет уставать, переложите на другую грудь. Леночка, придерживай рукой и запоминай каждое мгновение этого чуда. Потом мы заберем его помыть, а ты ложись и засыпай, завтра силы тебе понадобятся.

Мы замотали ребенка в простынку и понесли в баню. Это так мы назвали банно-помоечное место. В бане девяносто, а может, уже все сто градусов, в ванне вода родниковая плюс семь. На столике уже расстелены все причиндалы для пеленания, в нашем случае, подгузник и специальной формы клееночка. В совокупности получается советский памперс. В парилке, вместо привычных полков, установлены все те же пеленальные столы, для того чтобы в процессе разогревания делать с ребенком какую-нибудь легкую гимнастику и массаж.

Нас догнала Ольга Владимировна, скинув халат и оказавшись в закрытом купальнике, сказала:

— Я этот процесс без контроля не оставлю, — лицо что-то выражало, но непонятно, что. Передал ей ребенка на руки и начал быстро раздеваться до плавок. Девчонки были готовы:

— Заносите, кладите на стол, снимайте простынки и отходите — дайте дорогу Мастеру.

— Уф-ф-ф, — прошипели три кошечки разных возрастов.

— Так, кто тут у нас такой крупный? — приговаривал я, оглаживая ребенка по бокам. — А кто попробует схватить меня за пальчики… такой сильный!.. поднимаемся, поднимаемся… достаточно, устал, наш богатырь. А теперь опять держись, давай разведем ручки в стороны, а теперь вверх, в стороны, вверх, молодец, умница! До конца не получается, ну не надо… А теперь давай распрямим ножки, носочки вытянем, а теперь носочки на себя, ножки прямые. Видите, ручки и ножки зажаты в родовом спазме, не усердствуем. Девушки, вы все запомнили? Даем пальцы в руки и пытаемся поднять, два-три-четыре раза, пока не почувствуете, что хватка слабнет, потом ручки в стороны-вверх. Потом ножки выпрямить, носочки вытянуть, на себя… Запомнили? Давай, Наташа!

— Нет, сначала микропедиатр. Я тоже ученица. Нам бы его не перегреть! — проговорила Ольга Владимировна, отодвигая всех в сторону.

— Он даст знать, когда ему станет некомфортно.

Через десять минут все вывалились из парилки и кинулись к ванне.

— Теперь дайте мне, — взял я бразды правления в свои руки, — смотрите! Медленно опускаем, головку придерживаем, погружаем по горло. Вот так! Он пока не понимает, как к такому безобразию относиться, то ли холодно и надо крикнуть, то ли приятно и пора засыпать. Теперь внимание! Громко говорим: "Раз, два — ТРИ", зажимаем нос и рот и окунаем под воду с головой. Не понравилось! Еще бы, дыхание перехватило. Ольга Владимировна, теперь вы — раз, два, три и под воду. Девочки, смотрите внимательно, завтра вы все сами будете делать. Дней семь будем делать, может быть, даже по два-три раза в день. Пока пуповина не зарастет, купаем в ванночке с марганцовкой…

Мы повторили процедуру еще два раза, потом замотали в "советский памперс" и отнесли в палату, где сладко спала и ни о чем не подозревала мама. Я вышел на крыльцо и сел на лавку, а минут через десять ко мне присоединились Ольга Владимировна и обе девчонки.

— Никогда так не уставала! — проговорила наш медицинский лидер.

— Это от волнения. Что, так страшно выглядит? — мне было интересно, как опытный врач отнесется к подобным новациям.

— Выглядит не страшно. Меня последствия пугают.

— А вы знаете, что чукчи сразу после родов выкладывают детей на снег, примерно на полчаса. Даже сейчас, в двадцатом веке, сегодня. Правда, не знаю, у них сейчас есть снег или нет. Иначе они не выжили бы как вид. А дети что? Хоть бы хны! На снег, так на снег, в баню, значит, в баню. То, что славяне рожали в натопленных банях, думаю, вы знаете, — я говорил медленно и вяло, с паузами между словами. Упарился. Не силен я на этом поприще. — А что касается официальной науки, то она, поверьте мне, проститутка такая, еще на нашей памяти изменит свое мнение несколько раз. Помните, Иисус говорил Петру, своему лучшему ученику: "Истинно говорю вам, еще петух не прокричит, а вы трижды предадите меня"?

— А откуда ты библию знаешь? — тоже вяло спросила Ольга Владимировна.

— Не знаю. Давайте, пойдем по домам, завтра продолжим. Нам предстоит "преодолевать материнскую любовь", серьезная штука.

— А зачем? — в ужасе спросила Наташа Лисовская.

— Потому что она чаще всего полностью отключает мозги, и еще очень часто ею оправдывают либо совершенно идиотские глупости, либо свою полную неспособность что-то сделать. Все, по домам.

— Игорь, а ты страшный человек! Тебе это говорили?

Я молча кивнул Ольге Владимировне, которая смотрела на меня очень пристально.

На газоне "Школы" столпились две примерно равные кучки людей, по сто-сто двадцать человек в каждой. На трибуне стояли Игорь Петрович Иванов, Нонна Николаевна Карасева и я. Сегодня первый день большого пути — мы открываемся. Только что закончил свою речь Игорь Петрович, свои две копейки заканчивает вносить Нонна Николаевна, а потом их отдадут мне.

— Я, Игорь Мелешко, начальник по учебной части, для всех вас главнее меня никого нет. Это связано с тем, что пока, кроме меня, никто не знает, чему вас надо учить. Вы первые, вы Гагарины в не менее важной для страны области, чем космонавтика. В бизнесе, в советском бизнесе. Вот эта живописная группа, которая находится слева от меня, собственно слушатели. По окончании школы вы разъедетесь по разным местам и возглавите разные предприятия. А не менее живописная группа, которая находится справа от меня, это будущие преподаватели в этой и других подобных школах. Правительство приняло решение отпочковывать от нашей школы другие, подобные ей, пока общее число выпускников не достигнет десяти тысячи человек в год. Иными словами, будет открыто еще сто таких школ. Сейчас мы разобьемся на группы по возрасту. Будущие учителя пока будут работать, как ученики.

Итак, все, кому двадцать пять лет и меньше, выйдите сюда, к трибуне. Замечательно, пятнадцать человек. Будьте добры, постройтесь по росту в колонну по три и отойдите в сторонку. Сюда выходят товарищи старше двадцати пяти — до тридцати включительно… Шестьдесят два человека. В колонну по три и — в сторонку. Тридцать — тридцать пять… тоже шестьдесят два, смотри ты. В колонну по три и — в сторонку. Тридцать пять — сорок… Пятьдесят…, шестьдесят… В колонну по три и — в сторонку. Сорок — сорок пять… Двадцать пять. В колонну по три. Так самых опытных осталось пятнадцать, ровно столько же, сколько и самых неопытных. Будьте добры, в колонну по три!

Теперь правофланговая группа будет группой номер один. Правофланговый в первой шеренге поднимите руку. Спасибо. Вы командир отряда, подойдите сюда, возьмите блокнот, ручку и всех перепишите. Командиры в отрядах будут меняться, так что блокнот командира будет переходящим, туда записывать все, что имеет отношение к отряду.