Кинжал Гая Гисборна (СИ) - Варназова Ника. Страница 53

— Из-за чего это может происходить? — спросил Йован, на всякий случай отодвигаясь подальше, чтобы колдунья не могла до него дотянуться.

— Не знаю. Силы не должны исчезать без причины.

— Возможно, ты неправильно их оценила и на поддержание тела уходит намного больше, чем ты думала? — предположил Гай.

— Возможно… — неуверенно согласилась Марион, но было видно, что она сильно сомневается в таком варианте.

— И сколько времени протянет твоё тело?

Колдунья задумалась и молчала так долго, что Гисборн даже поднял на неё глаза. Но убедившись, что она не рассыпалась в пыль в самый неподходящих момент, снова опустил голову.

— Думаю, две недели или чуть больше, если мне не придётся колдовать.

— Понятно, — кивнул он, поднимаясь. — Отдыхай.

Нежить, удивлённая его желанием уйти так быстро, растерянно раскрыла рот, не зная, что сказать. Прежде, чем она попыталась его окликнуть, дверь с лёгким стуком закрылась.

— Так что будем делать? — негромко спросил Гай, когда они отошли на несколько шагов от комнаты.

— Ты меня спрашиваешь? — возмутился Йован, тоже приглушая голос, чтобы не заставить колдунью волноваться ещё больше. — Кто из нас тут шериф?

— Я имею в виду заклинание. Если мы настоим на том, чтобы Марион создала проклятое золото, она не сможет продержаться и двух дней после этого. А если нет, то вряд ли получится спасти Энни и Оуэна.

Йован пожал плечами.

— Ну, для меня всё однозначно. А ты действительно сомневаешься в выборе между нежитью и двумя живыми?

Они спустились на первый этаж, где их ждали вдова, кот и миссис Мышь со своими подружками. Животные с аппетитом жевали ломти копчёного мяса. Мистер Пушистая Попка рычал от жадности, злобно сверкая глазами на крыс.

Узнав о происходящем с колдуньей, старушка тяжело вздохнула и покачала головой.

— Как бы это ни было печально, выход и правда лишь один. Марион уже мертва, а мы должны сделать всё возможное, чтобы помочь ребятам…

— Кто-то умер? — раздался растерянный детский голос. На лестнице стоял Оуэн, сонно протирая кулаком глаза.

На первый взгляд казалось, что он в полном порядке, если не брать во внимание повязку, в несколько слоёв обёрнутую вокруг пальца и туго стягивающую ладонь. Мэг соврала лишь отчасти — хоть он и не успел отрезать палец, но пытался это сделать.

Увидев мальчика, вдова всплеснула руками и поспешила к нему.

— Разве чары не должны были действовать дольше? — тихо спросил Йован у Гая.

— Думаю, дело в том, что Марион теряет силы, — ответил тот, поднимаясь со стула, на который присел всего минуту назад. — Я проверю, как Энни. Надеюсь, её не придётся связывать, но у нас слишком много проблем, чтобы неотлучно сидеть с детьми.

Тем временем Оуэн радостно обнял мистера Пушистую Попку, продолжавшего жевать мясо, и прижался щекой к мохнатому толстому боку. Кот недовольно толкнул его задней лапой. Вдова испуганно заохала и попыталась забрать своего питомца, но тот снова угрожающе зарычал, решив, что у него пытаются отнять еду.

— Так, наш тигр сегодня голоден и очень опасен. Лучше не зли его, — сказал Йован, осторожно вытягивая возмущённого кота из рук Оуэна. — И вообще, почему первые обнимашки достались не мне?

Мальчик посмотрел на него исподлобья.

— Ты нас бросил.

— Бросил? — изумился Йован. — Ничего подобного! Я только и делал, что старался спасти вас и всю деревню!

«Ну, на самом деле, в основном пытался не сдохнуть, а остальное время спал, ел и плакал, — мысленно дополнил он. — Но знать тебе об этом не обязательно».

— Энни сказала, что ты нам никакой не друг, — угрюмо отозвался Оуэн. — Даже не пришёл ни разу, а друзья так не поступают.

Вдова наклонилась к нему, заглядывая в лицо.

— Милый, что ты такое говоришь? — расстроенно воскликнула она, промакивая платком покрасневшие глаза. — Он очень хотел вас навестить, но при всём желании не мог этого сделать! Тут творились очень сложные вещи.

— Вот вечно у вас, взрослых, такие отговорки, — всхлипнул мальчик. — Всё время полно важных дел, а на нас даже взглянуть не хотите.

Глядя на грустное похудевшее лицо Оуэна, Йован чувствовал себя виноватым. Хотя из-за настроений в деревне действительно ничего нельзя было сделать, всё же он не мог не признать, что на какое-то время почти позабыл про друзей, волнуясь о других вещах.

«Как объяснить ему про плохую тётю, которая объявила меня педофилом и приказала убить?» — горько подумал он, уже прощаясь в душе с тёплым отношением детей. Но Оуэн вдруг вскочил и обнял его.

— Я не буду обижаться, только пообещай больше не пропадать надолго.

— Х-хорошо, — растерянно пробормотал Йован, бросая беспомощный взгляд на вдову. Старушка улыбалась, определённо не собираясь объяснять ребёнку, что его просьба невыполнима.

Оуэн повернул голову в сторону кухни, внимательно рассматривая что-то через распахнутую дверь. Проследив его взгляд, Йован обнаружил, что он смотрит на подставку с ножами, и поспешил встать так, чтобы перекрыть мальчику обзор.

Вдова тоже заметила это, и её лицо помрачнело.

— Нужно как можно скорее провести ритуал, — прошептала она. — Чего бы это ни стоило.

День предстоял не из лёгких — на Йована свалилось сразу несколько неприятных обязанностей. Во-первых, он должен был постоянно следить за Оуэном, который то разглядывал свои пальцы, то рыскал глазами по комнате, выискивая острые предметы.

Во-вторых — как, впрочем, и ожидалось — Гай не захотел лично просить Марион пожертвовать едва обретённым подобием жизни и закрылся в кабинете Шерифа, чтобы порыться в невероятно важных бумагах. По его словам, среди них могло найтись что-то ранее незамеченное и подсказать способ найти сердце.

В-третьих, надо было умасливать мистера Пушистую Попку. Недовольный столь долгой голодовкой, он теперь либо снисходительно принимал поглаживания, либо начинал с особым рвением драть обои, делать лужи прямо на столе, лазать по шкафам и полкам и сбрасывать на пол все бьющиеся предметы.

Так как вдова теперь находилась с Энни, ожидая, пока та проснётся, все эти дела легли на Йована.

Немного подумав и рассудив, что за пару часов с Марион ничего не случится, он решил отложить разговор хотя бы до обеда, а за это время придумать убедительную речь. Чтобы успокоить разом и Оуэна, и мистера Пушистую Попку, потребовалось не так уж много: табурет, лист бумаги и карандаш.

— Садись поудобнее, а я буду рисовать твой портрет, — сказал Йован, вручая мальчику кота.

Оуэн обрадованно захлопал в ладоши — ради этого он мог часок посидеть неподвижно. Но неподвижно — не означало молча, и Йовану, вопреки его надеждам, не удалось продумать ни словечка из того, что нужно было сказать колдунье.

— А ты учился на художника? А правда, что любой левша умеет рисовать? А что у тебя лучше всего получается? — спрашивал Оуэн, старательно почёсывая кота за ухом.

Приходилось отвечать на безостановочные вопросы, чтобы поддерживать хорошее настроение мальчика.

— Я полгода ходил на занятия, а потом бросил. Моя мама левша, но рисует из рук вон плохо. Пожалуй, здания и люди, но и животные неплохо выходят, если не акварелью…

— А почему бросил? Твоя мама не училась рисовать? Может быть, она сможет, если научить? Как думаешь, можно стать левшой, если ты правша?

Йован вздохнул, изо всех сил стараясь не показывать, что его сейчас волнует совершенно другое.

— Ну, многие переучивали левшей в правшей, так что и наоборот должно получиться. Но это очень сложно, нужно постоянно следить за тем, чтобы не пользоваться ведущей рукой.

— Если я отрежу пальцы на правой руке, то смогу пользоваться только левой, — с энтузиазмом поведал Оуэн. — И стану талантливым художником.

Йован ожидал чего-то подобного, но всё равно от внезапности проткнул в бумаге дыру и сломал грифель.

— Не стоит так радикально… — пробормотал он, поднося к глазам обломанный карандаш. — Я видел много праворуких гениев.