Кинжал Гая Гисборна (СИ) - Варназова Ника. Страница 60

— Почему ты не заходишь? Что с девочкой? — встрепенулась нежить, взволнованно подаваясь вперёд.

Гисборн молчал, глядя прямо перед собой, но не на Марион, а куда-то мимо неё. Он стоял без единого движения, даже не моргая и как будто не дыша. Йован хотел толкнуть его в бок, чтобы поторопить, но Гай резким движением перехватил его локоть и отодвинул от себя.

— Проведи ритуал с золотом, — наконец проговорил он голосом, в котором не слышалось никаких эмоций.

Марион отпрянула, стукнувшись затылком о спинку кресла.

— Нет! — воскликнула она. — Это будет стоить мне жизни!

— Я приказываю тебе.

Произнеся это, он развернулся и быстрым шагом направился прочь.

— Нет, ты не можешь! — закричала колдунья ему вслед. — Забери свои слова обратно! Гай! Откажись от приказа, прошу тебя!

Йован оглянулся на нежить, потом снова перевёл взгляд на удаляющуюся спину Гисборна, сомневаясь, стоит уйти за ним или же остаться. Но сообразив, что тот, скорее всего, опять надолго запрётся в кабинете, а Марион вряд ли справится сама, он зашёл внутрь.

— Я сожалею, что так вышло, — пробормотал он, стараясь, чтобы в тоне было как можно больше сочувствия. — Энни внезапно стало намного хуже. Может, от того, что она сильно испугалась, не знаю…

Колдунья умоляюще протянула к нему руки.

— Пожалуйста, заставь его передумать! Я не должна умереть! Мои силы и знания нужны вам, без них…

— Прости, Марион, — перебил он. — Но это именно та ситуация, когда мы отчаянно нуждаемся в магии. Ты же понимаешь, что такая жизнь не могла быть долгой.

— И поэтому стала менее ценной? Неужели маленькая девочка, ничем не способная помочь, важнее меня?!

«Да ты и сама не очень-то помогаешь!» — чуть не прикрикнул на неё Йован, но это только усугубило бы положение.

— Слушай, Гай принял тяжёлое решение. Своим сопротивлением ты только заставишь его сильнее страдать.

Марион закрыла лицо, если слой мяса можно было так назвать, распухшими ещё больше, чем обычно, ладонями. Её вид совершенно не говорил о том, что она готова принять свою судьбу. Но, по крайней мере, теперь нежить не издавала невыносимо скрипучих криков.

Йован понял, что ему придётся взять инициативу на себя и стать тем, кто будет контролировать действия колдуньи, обречённой фактически совершить самоубийство.

— Что нужно для заклинания?

Марион резко отняла от лица скрюченные пальцы, чуть не содрав несколько подгнивших кусков плоти, и хрипло взвыла. Но ослушаться приказа Гая она не могла.

— Золото и кровь или волосы тех, к кому перейдут жизни жертв.

Йован кивнул.

— Хорошо, сейчас принесу.

Вслед ему долетел бессильный стон.

Само собой, Гисборн не только не пожелал помогать в ритуале, но даже не отозвался на стук, и Йовану пришлось искать золото самому. К счастью, для этого не потребовалось много времени. Мешочки обнаружились в одном из ящиков, которые даже не были заперты на ключ.

Таким образом, уже через несколько минут всё необходимое уже было разложено перед Марион.

Она с трудом развязала тесёмку неловкими пальцами и принялась ощупывать монеты.

— Решки по обе стороны.

— В другом орлы, — подсказал Йован. — Один мешочек Робин подбросил в дом, второй Шериф забрал из его пещеры.

— Хорошо, — совсем не радостно вздохнула колдунья. — Иначе пришлось бы всё переплавить и приложить куда больше сил, чем у меня есть… А теперь выйди из комнаты.

Она выглядела очень усталой, хотя даже не начала колдовать. Даже голос стал таким тихим, будто ей сложно говорить. Марион поникла, почти безжизненно опустив голову над рассыпанным перед ней золотом. Казалось, она хочет умереть прямо сейчас вместо того, чтобы медленно отдавать свою жизнь заклинанию.

— Ты уверена? — засомневался Йован, опасаясь, что ведьма может схитрить.

— Оставь меня, — с нажимом проговорила Марион. — Но не уходи далеко и жди, когда я тебя позову.

Возражать было бессмысленно, к тому же он совсем не разбирался в магии, чтобы хоть что-то понять.

— Ну что ж, удачи.

Через минуту после того, как за ним закрылась дверь, из комнаты донёсся негромкий шёпот на непонятном языке.

Йован со вздохом прислонился к стене. Он заметил, что его руки подрагивают, и сунул их в карманы. Впрочем, рядом никого не было: вдова не могла отойти от детей ни на секунду, а Гай надолго засел в кабинете, а если он вдруг и соизволит выйти, то уж точно не ему упрекать других в недостатке самоконтроля.

Подумав о нём, Йован вздохнул ещё тяжелее.

«А что бы сделал я, если бы стоял выбор между соседскими детьми и моей мамой?» — нахмурился он.

Хотя отношения Гая и Марион как сына и матери воспринимались с трудом. Может, семьсот лет назад она и была единственным человеком, заботящимся о никем не любимом сиротке, но сейчас Гисборн стал для неё совсем чужим. А тот, в свою очередь, слишком боится видеть в этом полумёртвом уродливом существе Марион, которую знал тогда.

Йован нервно усмехнулся.

«По законам всех мыльных опер, Гай назовёт её мамой в последнюю секунду перед тем, как она умрёт во второй раз, а потом прольёт скупую мужскую Ниагару слёз над скелетом, и всё под печальную песню на испанском языке».

Прошло минут пятнадцать, прежде чем Йован осознал, что больше не слышит шёпота колдуньи. Он подошёл к двери, пытаясь уловить хоть какой-то звук. Из комнаты не доносилось ничего, и он собирался постучать, боясь, что сил Марион не хватило и она умерла прямо во время ритуала. Но тут раздался негромкий звон пересыпаемых монет, и нежить сама позвала его войти.

За это недолгое время её вид успел измениться к худшему: шрамы, соединяющие куски мяса, разбухли и приоткрылись, несколько клоков овечьей кожи с шерстью упало на пол.

— Теперь я едва могу шевелить руками, — прошептала нежить. — Собери золото, не прикасаясь к нему. Решки отдай детям, пусть держат ближе к телу. Орлы убьют трёх-четырёх человек, не больше. Это золото уже было однажды проклято и использовано, поэтому не сможет вобрать столько же силы во второй раз. Но большего вам и не требуется, достаточно двух жизней.

Казалось, эти слова отнимали у неё последнюю энергию. Последние фразы она произносила еле слышным голосом.

Йован подскочил к шкафу за перчатками, в спешке уронив вешалки с одеждой и запутавшись в ней. От досады он выругался не самым приличным образом, чем пробудил в колдунье такое негодование, что она даже смогла привстать в кресле и громко выразить своё недовольство.

Рассеянно извинившись, Йован выбежал в коридор и бросился к другой спальне.

— Как Энни? — выпалил он, распахивая дверь.

От внезапного грохота девочка вздрогнула и попыталась повернуть голову. Хотя её усилие оказалось бесплодным, по крайней мере, она была ещё жива.

— Вот монеты, — он протянул вдове один из мешочков. — А я пойду и подброшу вторую половину Аманде. Где она живёт?

Старушка торопливо вложила в ладони Энни по паре монет, ещё несколько вручила Оуэну, приказав крепко держать.

Времени оставалось впритык, и Йован, ни секунды не медля, поспешил вниз. Вдове пришлось объяснять дорогу на ходу, пока он доставал и заряжал ружьё.

— Двухэтажный дом, с южной стороны обвитый глицинией, невысокая ограда зелёного цвета. Запомнишь?

— Да-да, зелёная глициния… — из-за волнения информация никак не хотела нормально укладываться в голове. — Ещё раз, куда вы сказали поворачивать: направо или налево?

— О господи, я лучше нарисую карту! — воскликнула старушка, хватаясь за голову и семеня к комоду. Она принялась поспешно чертить путь на бумаге, пока Йован ругал себя за случившийся так невовремя приступ тупости.

Их громкие от волнения голоса не могли остаться незамеченными для Гая. Он вышел из кабинета, раздражённо хлопнув дверью.

— Куда собрался?

В этот момент он сильно напоминал Шерифа — старик принимал такой же грозный вид, когда был чем-то недоволен.