Кинжал Гая Гисборна (СИ) - Варназова Ника. Страница 81
— Или просто препятствует вырождению своей деревеньки. Голову даю на отрез, что большая часть тех, кто приходил и оставался здесь жить, делали это под влиянием чар. Каковы шансы, что она не попытается провернуть это и со мной? А когда не получится, сразу поймёт, что на нас талисманы. И тебе придётся плохо, если вовремя не сбежишь отсюда.
— Вдова выберет вариант, который потребует у неё меньше сил.
— Ну я даже не знаю, что легче — заставить забыть целый кусок жизни или внушить желание переехать в деревню!
— Не забывай, что во втором случае ей постоянно придётся подправлять твои мысли, чтобы ты никак не контактировал со внешним миром никому и не раскрыл наше местоположение.
Йован задумался. Звучало вполне логично. Сохранять такие тайны в двадцать первом веке — совсем не то, что в четырнадцатом или даже в восемнадцатом. Он даже не мог представить, какая мощь должна потребоваться, чтобы современный человек отказался от интернета.
Внизу раздался скрип старых ступенек — кто-то поднимался по лестнице, и, судя по медленным шагам, это была вдова.
— Помяни чёрта… — проворчал Йован.
Он молча слушал, как скрип под ногами старушки и стук её трости звучат всё отчётливее и ближе. Эта медлительность выводила его из себя, казалась издевательской, будто вдова нарочно дразнила их, притворяясь немощной и больной.
«Интересно, у неё есть молодое обличие? — подумал он. — Или она действительно такая древняя?»
Прежде, чем открыть дверь, старушка постучала так тихо, что если бы Йован и Гай вели разговор, то не услышали бы её.
— Я приготовила поесть, — сообщила она.
От неё даже через всю комнату чувствовался запах трав, из которых она варила чай, и этот запах был гуще, чем раньше.
— Что-то аппетита нет, — попробовал отказаться Йован, но вдова нахмурилась и строго погрозила пальцем.
— Не обсуждается!
Она схватила его за руку и потянула за собой, бормоча что-то про стресс, здоровье и регулярные приемы пищи. Даже выведя его из комнаты, старушка не разжала хватку, как будто опасалась, что он вырвется и убежит.
В кухне невыносимо пахло колдовскими отварами, и Йован с трудом сдерживался, чтобы не выдать отвращения. К счастью, на столе помимо привычной выпечки была и еда, в которые вдова вряд ли что-то подмешала. По крайней мере, чары амулета не придавали тот отвратительный запах ни тостам с сыром, ни яичнице.
Энни и Оуэн уже успели смести половину сладостей, а свои порции каши «незаметно» скормили мистеру Пушистой Попке. Сытый кот давился гречневым комком, но был слишком жаден, чтобы оставить что-то недоеденным.
Старушка неодобрительно покачала головой, однако не стала ругать детей и только переставила блюдо с печеньем на другую сторону стола.
— Даже не верится, что мы наконец свободны, — вздохнула она. — Наверняка здесь останутся только те, кому за семьдесят, а все остальные уедут… Будут жить нормальной современной жизнью, работать…
— Надеюсь, им хватит мозгов никому не рассказывать о магии и зомбаках, — сказал Йован, чтобы поддержать разговор, хотя отлично знал, что никто, кроме него, не покинет деревню.
Оуэн наскоро прожевал печенье и дёрнул сестру за рукав.
— А мы тоже уедем?
— Нет, конечно! — воскликнула Энни. — Нас же отправят в детдом, а там просто ужасная жизнь! Ты что, не помнишь «Оливера Твиста»?
Тихо рассмеявшись, вдова погладила её по голове.
— Это был девятнадцатый век, милая. Сейчас всё по-другому.
— Всё равно не уедем. Мы не бросим вас одну.
Эти слова растрогали старушку, и она отвернулась, чтобы незаметно утереть выступившие слёзы.
— Гай, а ты? — спросил Оуэн.
Гисборн хотел проигнорировать вопрос, сделав вид, что занят слишком важными размышлениями, но Энни поддержала любопытство брата, и дети уставились в упор в ожидании ответа.
— Посмотрим, как пойдут дела, — неохотно проговорил Гай. — Сперва надо уладить весь бардак, вразумить народ…
— И что-то сделать с миссис Мышью! — воскликнула вдова. — Бедняжка уже начинает поправляться, но я даже не могу подумать о том, чтобы задавить её ещё раз!
Йован поёжился, вспомнив о несчастной крысе. Но как бы ему ни было стыдно, он не мог не признать, что её временное «убийство» принесло большую пользу легенде. Именно на него было свалено то, что Робина всё-таки удалось прикончить, как бы загадочный безымянный колдун ни пытался это предотвратить.
— Мы должны серьёзно обсудить наше будущее, — говорила старушка, подливая во все чашки тошнотворный отвар. — Нужно сперва успокоить людей, а потом собрать всех в дружеской обстановке и нормально поговорить. Я накрою стол, устроим большое чаепитие…
«Чтобы опоить разом всю деревню и стереть память», — мысленно докончил Йован.
Запах трав стал просто невыносимым. Казалось, что даже гнилые мертвецы источали аромат поприятнее.
— Знаете, — сказал Йован, выходя из-за стола, — я хочу кое-что сделать. Насчёт Тука. Он был хорошим человеком, но мы его даже не похоронили. Нужно хотя бы выбить его имя на траурной плите.
Гай тоже отодвинул от себя тарелку и встал.
— Ты прав. Пойдём.
— Мы с вами! — заявил Оуэн.
— Ма-а-а-у, — печально пробасил мистер Пушистая Попка, будто тоже проникся трагедией несчастного монаха.
Вдова всплеснула руками и заохала, что её собираются оставить одну в скуке и тоске с недоеденным печеньем. Оуэн тотчас ухватил с блюда, сколько мог, и широко ей улыбнулся. Это было явно не то, чего добивалась старушка, но она не стала слишком рьяно возражать и с ворчанием отошла вытирать невидимую пыль с кухонного шкафчика.
Йован поспешил поскорее выйти на улицу, подальше от мерзкого запаха травяного чая, а Гай некоторое время возился, по обыкновению, решив прихватить с собой что-то огнестрельное.
Вокруг все так же не было ни единого человека, только мычал и визжал некормленный скот и гавкали скучающие собаки. Откуда-то примчался Ганнибал, приведя с собой подружку — тощую белую псину с грязными боками и впалым животом. Оуэн бросил ей печенье, и она с жадностью схрумкала подачку.
— Им нельзя сладкое, — одёрнула его Энни, но он успел скормить собаке ещё две штуки. Та проглотила их, не жуя, и умоляюще уставилась на мальчика в ожидании нового угощения. Ганнибал ревниво оттеснил подружку от детей и энергично замахал хвостом, будто пытался сказать, что любит их сильнее, причём безо всяких печений.
Йован вздохнул, думая, что ему будет не хватать этих ребят, пса, даже мистера Пушистой Попки с миссис Мышью. Пусть проклятие и пало, он не мог взять с собой всю компанию, да и что бы он стал делать с детьми? Заставил бы маму усыновить двух не пойми откуда взявшихся сирот?
«Нет уж, симпатия симпатией, а большая дружная семья мне нафиг не сдалась, благодарю покорно», — хмыкнул он про себя.
Энни и Оуэн убежали вперёд, играя с Ганнибалом. Из-за встречных заборов выглядывали другие собаки. Некоторые из тех, кто не был привязан, выскочили на улицу и весело залаяли, выражая желание тоже поперетягивать палку.
Из косого и грязного, выглядящего заброшенным сарайчика, выбежал здоровенный бульдог. На его выдающихся вперёд клыках висела окровавленная прядь волос.
— Гай, ты так и оставил голову Робину валяться, и её утащили собаки?!
— А на что она ещё годится? — пожал плечами Гисборн.
— Действительно… Кстати, важный вопрос. Если бессмертного разрезать пополам, то какая часть восстановится?
— Полагаю, та, где сердце.
— А когда оно в другом месте? Восстановятся обе? Или вокруг сердца сформируется новое тело, разорвав при этом хранителя?
Гай только поднял бровь, не считая нужным отвечать.
— Ну ладно, а если бессмертному пришить третью руку, она приживётся или нет? — не отставал Йован.
— Зачем кому-то третья рука?
— Ну а что, удобно же… Представь, дерёшься с каким-нибудь Джоном, обе руки заняты сдерживанием его кулаков. Вот тут-то и пригодится третья, чтобы врезать ему прямо в глаз. А ещё такой вариант: если бессмертный захочет изменить внешность и сделает пластическую операцию, то потом всё равно вернётся к изначальному облику или супер-регенерация на это не распространяется?