Между крестом и полумесяцем - Харченко Юлия. Страница 19

Вскоре после его появления начались массовые увольнения. Первым ушел доктор, который, лживо прикрываясь молитвой, оставлял пациентов, прерывал рабочий день и уходил домой на несколько часов. Из-за него прямо возле дверей клиники умерла молодая девушка. Потом был уволен руководитель отдела резервации, который регулярно подставлял фронт-офис менеджера, обвиняя его в непрофессионализме. Он хотел скорее получить должность повыше, но не был способен даже проконтролировать работу подчиненных в отсутствие руководителя. Однажды мистер Питер вошел в кабинет и увидел, как тот развалился на большом кресле, положив ноги на стол своего начальника, и курил сигареты, которые хранились в личном ящике фронт-офис-менеджера. Главным же сплетником, как в итоге оказалось, был уволенный менеджер хозяйственного отдела, покрывавший ошибки своих сотрудников и пытавшийся договориться с администратором отеля. Его сотрудники не хотели работать, поскольку получали за работу жалкие копейки. И даже генеральный менеджер отеля с опаской поглядывал на мистера Питера Бишоя, нанятого для контроля работы менеджмента отеля самим вице-президентом сети отелей. Директор очень боялся тех отчетов, которые отправлялись каждую неделю вице-президенту.

Итак, вернемся к событиям того дня. Мы долго бродили тем вечером по залитым светом фонарей улицам города и разговаривали про культурные различия наших народов. Автобус компании для персонала уже пару часов как вернулся в отель, и единственной возможностью вернуться было такси. Мы подошли к проезжей части, чтобы поймать такси, и в тот же момент возле нас появился синий пикап туристической полиции.

— Подойди сюда, — приказал Мине строгий мужчина с погонами.

Парень послушно подошел.

— Покажи «айди»! (Вместо внутреннего паспорта в некоторых странах документом для подтверждения личности служит пластиковая карточка с фотографией и данными гражданина страны).

Мина послушался мужчину и подал ему документ.

— Документ останется со мной, а ты садись в машину, — приказал полицейский, отворачивая голову от парня.

— Но… Отпустите, прошу вас. Девушке одной придется сейчас преодолевать расстояние в сорок километров. Это опасно.

— Кто она тебе?

— Сотрудница, мы вместе работаем в отеле.

— Есть документы?

— Все документы в отеле.

— Ну, значит, это не твоя проблема, как она будет добираться. Есть разрешение на работу в городе?

— Я только устроился в отель. Руководство сейчас меня оформляет.

— Залазь в машину, — толкнул Мину полицейский.

Я стояла посреди дороги, не зная, что делать, растерянно наблюдая за темно-синим пикапом, откуда на меня смотрел Мина. Ловить такси и ехать в два часа ночи одной в другой курорт было глупо: совсем недавно мне рассказали про девушку-аниматора из другого отеля, которую изнасиловал в районе моего отеля водитель маршрутки. А ведь это было мое первое настоящее впечатление о городе, возможно, и сформировавшее мое мнение о стране и давшее толчок всем событиям, свершившимся позже.

Мои мысли перебил звонок мобильного телефона.

— Я позвонил сестре, — произнес Минин голос. — Она сейчас подойдет и заберет тебя к себе домой. А утром вы поедете вместе на работу. Никуда не иди и жди ее. Через пару часов меня выпустят, и утром мы увидимся. Это обычная история. Они просто проверяют, опасен ли я для общества и туристов.

— Спасибо, Мина, — грустно сказала я, не зная, что добавить. — Мне очень жаль.

— Мы здорово провели сегодняшний вечер, — сказал он.

— Если не считать последнего эпизода, — промямлила я.

Глава 4

Машина туристической полиции, забитая до отказа молодыми парнями, плавно двигалась в сторону спуска. Я все так же стояла на дороге, смотрела на голодные беззубые улыбки водителей припаркованных такси, изнутри меня одолевал страх, и я боялась двигаться с места.

Рядом в кафе у дороги сидела женщина в длинном черном платке, который внизу переходил в свободное платье, и кормила годовалое дитя чипсами с лимоном и перцем чили. Я вспомнила свою маму, которая кормила мою сестру супчиками-пюре, бережно разминая вилкой разваренный картофель и морковь, пока ей не исполнилось пять лет, и мне стало страшно за этого грязного ребенка. Когда зазвонил ее мобильный телефон, она отвернулась от плачущего малыша и стала громко разговаривать. Тот аккуратно встал на ножки и попытался перелезть через ручку стула. Забыв о страхах и взглядах, я подбежала к нему и аккуратно посадила обратно на стул. Дамочка, не отрываясь от разговора, оглядела меня с презрительной улыбкой.

— Привет, — услышала я женский голос, в ту же минуту ставший мне родным, и я улыбнулась. Марием, наша менеджер по связям с туристами, смотрела на меня, задрав голову вверх, настолько она была ниже меня ростом.

Я обняла ее от радости, и мы пошли вдоль дороги к повороту. До этого момента я не пересекалась с Марием по рабочим вопросам. Я наблюдала за ней со стороны, здоровалась с ней в ее офисе. Иногда помогала переводить с русского комментарии гостей, но толком мы не общались.

Мы свернули в большой проулок, усеянный пятиэтажными домами на пустынной неасфальтированной дороге. Я несла свой пакет фруктов, а она почти бежала впереди. Где-то посреди пути Марием нырнула в маленькую продуктовую лавку и выскочила оттуда с двухлитровой бутылкой колы, яйцами, пакетом с серыми лепешками и маленькой картонной упаковкой сыра фета.

— Это наш завтрак. Ты же никогда не ела настоящий египетский завтрак?

— Я куплю что-то, мне и так неудобно вас беспокоить.

Марием улыбнулась.

— Не переживай. И не переживай за Мину. Он любитель встревать во всякие истории, это уже не первый раз.

Марием остановилась возле передвижной самодельной лавки, на которой находился чугунный сосуд, похожий на кувшин с маленьким горлышком и широким основанием, из которого молодые ребята небольшим половником выуживал серо-коричневую жижу, похожую на жидкую кашу.

— Что это?

— Это называется фуль, коричневые разваренные бобы.

Ребята опустили содержимое половника в полиэтиленовый пакет, добавили подсолнечное масло, уксус и, взболтав, перевязали его.

— Это завтрак моего мужа. Лепешка с этими бобами и чай с большим количеством сахара — любимая еда местных жителей. Мужчины без этого не представляют себе жизнь. Раньше это доступное блюдо ели нищие люди, а сейчас даже бизнесмены любят фуль. Хотя в ресторанах, где они питаются, наверно, свои рецепты приготовления.

Она увидела мой удивленный взгляд и продолжила:

— Ты же знаешь, что средний местный житель, не самый бедный, живет на десять фунтов, то есть два доллара в день. Эти вареные бобы — самая доступная и питательная еда, такой пакет стоит полтора фунта, а лепешка с бобами — один фунт. Вот так мы и живем. Попробуешь?

Цифры пронеслись в моей голове.

— Значит, зарплаты местных жителей на одном и том же рынке труда ниже, чем для иностранцев?

— Именно, раза в два как минимум. Но любая уважающая себя компания хочет взять на работу иностранца или иностранку, а не местного жителя. Поэтому местному найти работу не так-то просто, и огромное количество людей сидят без работы дома.

Я подумала, как, должно быть, местные женщины ненавидят приезжих, которые забирают у них хлеб и мужей. Ведь даже в этом маленьком курортном городе проживает более пятнадцати тысяч иностранцев.

— Но это же не твоя вина. Это проблема отсутствия нужных законов в стране. Кроме того, на рынке среди конкурентов, чтобы выжить, мне нужно хорошо учиться, иметь хорошие знания, мозги, опыт, и, может, в дальнейшем это даст мне преимущество. Если я решу уехать работать за границу, я буду хорошим специалистом. В любом случае, если ты хороший специалист с хорошим образованием, на тебя обратят внимание здесь или там.

Я опять взглянула на коричневую смесь, которая не давала мне покоя, и подумала, как же этот неприятно пахнущий продукт можно есть.

Пройдя через неосвещенный пустынный участок, мы подобрались к домам. В одном из домов на верхнем этаже, после которого лестница вела на крышу, находилась квартира Марием и ее мужа.