Между крестом и полумесяцем - Харченко Юлия. Страница 21

Услышав это, Марием закричала в истерике. Я пыталась успокоить ее, насколько это было возможно, но она была безутешна. Сквозь слезы она пыталась рассказать, как мечтала о малыше, и что, возможно, ребенок скрасил бы ее жизнь и изменил Антониуса. Он мог спасти их брак, сделал бы их счастливее.

Я держала ее холодные белые руки в своих, гладила их, а в душе самой хотелось плакать. Нас вывели из кабинета и сообщили, что в клинике недостаточно аппаратуры и нет необходимых специалистов, чтобы провести все необходимые процедуры, и девушку придется перевезти в государственную больницу хотя бы до конца дня. Потом машина скорой помощи привезет ее обратно в клинику, где девушка проведет еще пару дней. Хозяин клиники пообещал помочь и все уладить, так как сам в ночную смену работает в государственной больнице.

Совладав со своими нервами, мы вышли из здания клиники. У Мины блестели глаза.

— Надо же, у меня должен был родиться племянник.

К клинике подъехала машина Питера. Он вышел из нее и внимательно посмотрел на нас.

— Ну что? Как она? Что говорят врачи?

— Питер, у меня умер племянник, не успев родиться!

— О, ужас! Мне очень жаль… — Питер замолчал, подбирая слова. — Что я могу сделать?

Мина сжал его плечо.

— Как бы я хотел иметь такого мужа для моей сестры, как ты, Питер. Почему ты не появился раньше, до того, как она вышла за это чудовище? — затем, задумавшись, Мина продолжил. — Если ты хочешь помочь… Нам нужно перевезти вещи Марием в отель, ты можешь договориться, чтобы ей предоставили комнату?

— Конечно. Куда нужно ехать?

Глава 6

Дверь в квартиру Марием и ее мужа опять долго не открывалась, ключ в замке повернулся, когда Мина стал угрожать, что вынесет дверь и все соседи узнают, что Антониус — трус и боится открыть дверь брату жены.

— Мы приехали за вещами Марием, — сказал Мина нервно, все так же стоя за дверью. — Если ты не хочешь, чтобы повторилось то, что случилось пару часов назад, вынеси мне ее чемоданы.

— Я не буду рыться в вещах этой потаскухи, — прошептал Антониус.

Я повернулась к Мине и прошептала:

— Может, я могу все быстро упаковать?

— Тогда мы зайдем вместе, — ответил Мина и оттолкнул хозяина квартиры с порога.

Мы прошли в комнату и открыли шкаф, в котором аккуратными стопочками лежал вещи, разделенные перегородкой. Я сложила все в отдельные пакеты и погрузила в большой чемодан, стоявший под кроватью.

— Что еще из ее вещей здесь есть?

— Книги в тумбочке. Забирай все, чтобы ее духа здесь не было.

— Замолчи! Ты убил своего сына, мерзавец, — зарычал Мина.

— Что? Она была беременна? Спорю, что от кого-то другого.

В этот момент Мина не выдержал, и его кулак буквально влетел в челюсть собеседника, в ту же секунду мешком грохнувшегося на ковер.

— Ты за это ответишь! — закричал Антониус.

На кровати я нашла маленького медвежонка, которого положила в очередной пакет, а с полочки аккуратно собрала все банные принадлежности девушки. Когда я закрыла чемодан, Мина заметил ночник, стоявший на тумбе.

— Это мой подарок им на свадьбу. Марием такая же светлая и так же способна зажечь любой дом своим присутствием, даже дом этого гнойника… — Он опустил ночник в кулек. — А вот ее плеер.

Проверив ванную комнату и бросив в пакет халат Марием, мы быстро слетели со ступенек вниз. Питер помог нам погрузить все в багажник, и мы уехали.

— О чем ты думаешь? — спросила я, заметив задумчивый взгляд Мины.

— Этот трус сейчас побежит в полицию снимать побои и напишет на меня заявление. А мы… Что мы можем сделать? В этой стране все закрывают глаза на синяки, нанесенные мужьями женам. Здесь мусульманская страна, восемьдесят процентов жителей — мусульмане, а им разрешено священным писанием слегка ударить жену, тем более если муж подозревает ее в измене.

— Ну, — ответил Питер, — между «слегка ударить» и «избить до такой степени, что женщина теряет ребенка» есть большая разница. У меня друг работает в полиции. Я могу позвонить и предупредить его о том, что произошло. Если с Антониуса снимут побои, он сможет заявить на тебя в полицию. Позднее заявление Марием будет ему на руку. Если мы предупредим полицию заранее, позже, когда Марием будет нормально себя чувствовать, она сама расскажет, что случилось на самом деле. Я возьму справку из госпиталя о том, в каком состоянии она поступила.

— Доктор сказал, что он отвезет ее в государственный госпиталь.

— Я с ним только что разговаривал. Он уже отвез ее, и там они сейчас проводят необходимую процедуру.

Когда мы вернулись в отель, Питер уже разговаривал со своим знакомым из полиции. Мы зашли поужинать в главный ресторан, но ни у кого из нас не было аппетита. Мы просто попили чай с печеньем и пошли к машине. Питер опять позвонил кому-то и всю дорогу к зданию больницы разговаривал.

Здание причудливой формы находилось за безликим забором. Оно было серым и темным. Настолько же невыразительным, как и забор вокруг него. Мы подошли к лестнице, и Питер сообщил, что мы должны дожидаться внизу, пока не разрешат подняться к пациентке.

Мы вышли во внутренний двор госпиталя, расположенный в центре квадратного здания. Там росла трава и кактусы. Парни нервно курили сигарету за сигаретой. По состоянию Питера можно было заметить, что он сильно переживает за Марием. Парни рассказали, что церковь здесь не признает разводов, а статусы религиозных структур на уровне правительственных. Без согласия церкви ни суд, ни министерства не могут признать брак недействительным.

Истина религии является неотъемлемой частью менталитета общества, а правила веры — частью законодательства страны. Мусульмане живут по своим законам, а христиане по своим. Развод Церковь дает только в крайнем случае. Дело рассматривается, учитывая каждую деталь и грязную подробность. Супруги-христиане могут разойтись, но не развестись. Повторный брак недопустим, а тем более недопустимы отношения вне брака.

Но глядя на этих двух молодых и красивых людей, впереди у которых была целая жизнь, так хотелось верить в то, что все же однажды они смогут быть вместе.

Глава 7

Каждый вечер мы приезжали к Марием в больницу. Через пару дней я услышала, что Питер расстался со своей невестой, хотя сам он об этом ничего не говорил.

Приехала мама Марием и Мины. Я заметила, как она в клинике косо поглядывала на Питера. Весь персонал отеля смаковал подробности несуществующего романа между Марием и Питером. Мужчина же оставался равнодушен к сплетням. Он имел власть и знал, как ею пользоваться, а сплетников прижимал к стенке на работе каждый день. Тем не менее когда Марием вернулась на работу, ей было просто невыносимо терпеть насмешки и поддевки окружающих. В депрессивном состоянии она сразу заполнила увольнительный лист и стала собирать свои вещи, планируя возвращение к матери. Питер использовал свои контакты и нашел для нее место в другом отеле сети, расположенном не так чтобы слишком далеко. А мы, наблюдая за происходящим и в попытке сделать друг друга счастливее, решили… пожениться.

Вспоминая те дни, я невольно улыбаюсь той наивности, которую мы сохранили, будучи уже довольно взрослыми людьми. Нам все еще была присуща жажда приключений и безобидный авантюризм молодых влюбленных. Испугавшись венчания, мы решили зарегистрировать отношения самым что ни на есть безвредным и ни к чему не обязывающим образом: сначала подписать у юриста документ, позволяющий нам жить вместе, а потом легализовать его в суде.

Чтобы не сообщать об этом до определенного момента никому, даже друзьям, мы выбрали юриста, офис которого располагался недалеко от центральной части улицы. Горящий желанием помочь, но, к сожалению, вынужденный принять всю сумму за оформление брака сразу, мужчина распечатал нам две бумажки, дал подписать и пригласил очаровательных сотрудников, которые после нас подписали документы в качестве наших свидетелей. Когда мы сообщили Питеру о нашем союзе, тот ни с того ни с сего стал возмущаться: