Секретарша генерального (СИ) - Зайцева Мария. Страница 9
- Да что вы себе... Не надо лезть, куда не просят!
- А ты попроси...
- Прекратите, - тут я уже руки выставила перед собой, злясь на дурного гоблина за то, что умело воспользовался ситуацией и моей слабостью.
Уперлась ладонями в грудь, обтянутую белой строгой рубашкой, смотрящейся на зверюге неожиданно удачно, это не я, это мое подсознательное эстетическое восприятие само сработало!
Гоблин медленно перевел взгляд с моих пальцев на своей груди на губы, сглотнул. Отчетливо так. Лишний раз подтверждая свой животный статус. Чуть дернул меня к себе. И я уже готова была к тому, что меня опять по-звериному схватят и поцелуют... И, кажется, даже глаза закрыла, чтоб не видеть этого. Исключительно по этой причине! Но вместо поцелуя получила только легкое поглаживание по скуле. Нежное, такое нежное, что сначала даже не поверила в его реальность.
Открыла глаза, с удивлением осознавая, что свободна. Что стою, сама прижимаясь к мощному телу, словно в поисках защиты. А проклятый гоблин гладит меня по лицу, убирает волосы за уши. И смотрит. Странно так. Непривычно. Или привычно? Просто я раньше не замечала этого? Особенностей его взгляда?
- Соня, собирайся, а? - тихо пророкотал он, просительно даже, - времени мало совсем, нам еще в аэропорт ехать.
И я пошла собираться. Просто молча. Обескураженная произошедшим не меньше, чем ситуацией с отцом. И, если на то, что происходило за тысячу километров от меня, я повлиять никак не могла, поэтому оставила переживания на другое время, то вот о недавней ситуации и своей роли в ней, можно было подумать. Можно было. Но не хотелось. Вместо мыслей, поиска логики для своих действий, на передний план выходила почему-то обида.
Глупая обида. Что не поцеловал.
Я сошла с ума, кажется, на почве стресса.
Точно. С ума сошла.
Глава 11
- Сонечка, сока хочешь?
Я только смерила приставалу ледяным взглядом, и обратилась к стюардессе:
- Белого вина, пожалуйста. Сухого.
- О как! - удивился Сергей, - а кто говорил, что не пьет? В полете?
- У вас потрясающая память, - съязвила я.
- Да, - он повернулся ко мне, и наклонился ближе, забирая все свободное пространство своей массивной тушей, - у меня очень хорошая память...
И я, глядя зачарованно в его серьезные глаза, прекрасно понимала, о чем он. Прекрасно. Наваждение какое-то. Бред. Моргнуть я себя практически заставила. И вовремя. Потому что вышла из коматоза и обнаружила его губы в опасной близости от своих!
Еле успела отшатнуться!
- Прекратите! Чем это вы собрались заняться?
- Ты даже не представляешь, сколько вариантов... - пробормотал он, вздыхая и проходясь по мне взглядом, полным сожаления.
Но я не собиралась развивать тему. И так за это время умудрилась перейти допустимые границы в общении с ним. Не так, конечно, как тогда, в душевой, но все равно слишком. Для моей, и без того изрядно потрепанной нервной системы.
Но, надо признать, что, если б не Сергей, то система была бы не только потрепана, но и поломана, наверно.
Потому что только наличие за моей спиной огромной массы железных мышц и бешеного тяжелого взгляда, вкупе с настойчивостью, которой сам Паша Носорог мог позавидовать, помогло преодолеть все преграды на пути к отцу.
Марина, его жена, теперь уже, очень надеюсь, что бывшая, несмотря на внешность резиновой куклы для взрослых утех, оказалась на редкость прагматичной и ловкой особой. А ее любовник, помощник моего отца, еще и наглым и борзым. И умеющим обрастать нужными связями.
История была до тошноты банальна. Но от этого не менее драматична. Для некоторых, отдельно взятых, недалеких личностей, которым бес в ребро настучал и голову отключил.
Падение на лыжах было случайностью. Единственной. А все остальное - тщательно спланированной провокацией.
Отец, несмотря на частичное отключение мозговой деятельности, приведшее к женитьбе, все же окончательно не свихнулся, и завещание, в котором я указывалась единственной наследницей всего состояния, переписывать не собирался. И Марину этим сильно удручал.
Но есть и обходные маневры. Завещание не оспоришь, об этом он позаботился. Но можно же при жизни все активы продать, либо переписать. Как раз этим и собирались заняться сволочи, пичкавшие моего отца сильнейшими препаратами. И все прошло бы гладко, если не Рустам Махмудович, молодой врач, случайно дежуривший в приемнике травмы и запомнивший отца веселым и общительным дядькой. Папе было больно, но терять сознание и умирать он явно не собирался. И договорился с молодым врачом о том, что даст контакты своего друга - главврача в клинике в Питере, и порекомендует его туда, если Рустам наложит гипс, как надо. Рустам постарался. И пришел на следующий день проведать отца. И застал его в состоянии, близком к прединфарктному. С трудом удалось привести в чувство, и отец, поимая, что то-то не так, попросил связаться со мной. И успел дать контакт. А потом прилетела Марина с главврачом наперевес, Рустама заткнули и отправили прочь.
Меня просто пот холодный прошибал, когда я думала, что он мог испугаться и не позвонить мне.
И такой же ужас я испытывала, когда думала, что Сергей не поехал бы со мной. Сама я там ничего не смогла добиться. Игра закончилась бы уже на первом уровне.
Потому что к отцу, по распоряжению главврача никого не пускали. И все мои уверения, что я его дочь и имею право, никак не помогали. Все твердили, что он в реанимации, а туда даже родственников не пускают. Услышав про реанимацию, я , наверно, очень сильно побледнела, потому что Сергей тут же подскочил, усадил меня на кушетку и зарычал зверем на регистраторов и охрану, чтоб привели врача.
Клянусь, даже меня мороз по коже продрал, а я девушка очень закаленная в этом плане. Годы жизни с отцом и годы работы с Носорогом свой отпечаток накладывают. Ко всему привыкаешь.
Но такого страшного рыка я до этого не слышала. Все впечатлились, поняли, что перед ними не агнец божий, и забегали. А Сергей отошел в сторону и сделал пару звонков. После одного из них к нам спустился молодой худенький мальчик, оказавшийся тем самым Рустамом Махмудовичем, а еще через некоторое время прибыл наряд полиции, причем не местных, а областных, как я поняла. Потому что, когда, минут через десять, появились местные, то очень удивились такому столпотворению.
Короче говоря, все шумели, бряцали оружием и мерялись достоинствами, Потом приехала Марина и начала падать в обморок и заламывать руки, главврач, который, как я поняла, был либо подкуплен, либо просто имел свой процент от будущего куша, кричал, чтоб все покинули помещение, а по его бегающим глазам я понимала, что ни в коем случе нельзя ему позволить оставить отца в больнице. Хотя, после такого шума, вряд ли он на что-то решится, но... Мало ли... У отца слабое сердце, все что угодно может произойти. В итоге Сергей переговорил еще раз по телефону, передал трубку местному начальнику полиции, которого с главврачом связывали, похоже, или родственные или дружеские отношения, очень уж он показательно не обращал внимания на наши справедливые требования, и тот, после короткого разговора, замолчал и снял своих людей с объекта.
Марина упала в обморок по-настоящему, но всем уже было не до нее.
Я побежала в палату к отцу и застала этого невозможного человека за флиртом с симпатичной медсестрой!
У меня даже руки опустились. И такое зло взяло! Мы там, понимаешь, его жизнь спасаем, а он ни сном ни духом! Развлекается!
Правда потом я поняла, что первое впечатление было обманчивым, отец явно чувствовал себя не очень хорошо. Но действие того препарата, которым его здесь пичкали практически сутки, уже ослабло. И он находился в своем уме. И твердой памяти.
Поэтому меня обнял, ситуацию понял, потребовал телефон, потому что, как оказалось, его и этого лишили. И он как раз пытался уговорить медсестру дать ему трубку.