Нечестивые джентльмены (ЛП) - Хейл Джинн. Страница 35

— Ты злишься?

— Не на тебя. Ты поступил по-умному. Да чёрт возьми, ты поступил единственным возможным способом. И если бы не подписал это признание, тебя бы так и продолжили пытать. А когда я пришёл за тобой, ты не смог бы сбежать. — Харпер нахмурился. — Мне только жаль, что я не появился раньше. Не следовало тебя так бросать.

— Ты должен был позаботиться о другом человеке, — пожал плечами Эдвард. — Получилось с ним?

— Нам на Восковую улицу, — показал Харпер.

— Знаешь, ты мог бы чуть менее явно оставлять вопросы без ответа, — сказал Эдвард, пока они продолжали идти.

— Видишь вон ту часовенку? — Харпер кивнул в сторону кирпичного здания. — Тебе туда. Там поговоришь с Джеком Ублюдком.

— Надеюсь, это не его настоящее имя, — протянул Эдвард.

— С Блудными никогда не угадаешь. Не важно. Просто попроси провести к нему, а потом скажешь, что пришёл по рекомендации Ника Сариэля.

— А что если там же обнаружится этот самый Ник Сариэль?

— Он за решёткой в Брайтоне. Просто сошлись на его имя, если спросят. Джека заинтересует твоя профессия. Как только он услышит, что ты доктор, то из собственных штанов выпрыгнет, лишь бы сделать из тебя друга. Единственное, что ещё нужно запомнить — это никогда не упоминать меня никому из здешних обитателей. Капитаны Инквизиции не пользуются популярностью, как и их друзья.

Харпер хлопнул Эдварда по плечу и отступил назад.

— Ну что, запомнил?

— Да, но…

— Вот и хорошо. Береги себя, Эдвард.

— Уилл…

— Просто попрощайся, — сказал Харпер так холодно, как только мог.

— До свидания.

— До свидания.

Не дав Эдварду сказать что-нибудь ещё, Харпер развернулся и зашагал прочь. Он не хотел ни затягивать прощание, ни обсуждать. Чем меньше времени Эдвард проведёт в его обществе, тем больше у того шансов. Он чувствовал, как Эдвард смотрит на его удаляющуюся спину.

И только точно зная, что ушёл далеко из поля зрения, Харпер развернулся. Он метнулся к деревянной пожарной лестнице, прибитой к задней стене прогнившего здания. Две ступеньки сломались под его весом, но остальные ещё держались. Харпер поднялся на крышу и посмотрел в сторону Восковой улицы. Сквозь дымку крапающего конденсата он наблюдал, как Эдвард медленно приблизился к кирпичной часовне и исчез внутри.

И хотя в Подземельях Преисподней не бывало дней и ночей, Харперу внезапно показалось, что стало гораздо темнее.

Глава девятая: Шёлковый чулок

Харпер хотел все спокойно взвесить. Хотел почувствовать, как знакомая прохлада отстранённости накрывает кипящую в нём ярость, но этого так и не произошло. Он не знал почему. Возможно, из-за Эдварда, каким тот предстал перед ним в камере для заключённых — съёжившийся в комок, слишком напуганный, чтобы даже поднять взгляд. Или из-за Джоан — грязной и одетой, как оборванка, с опаской всматривавшейся в его лицо, словно он мог её ударить. Или же из-за трясущегося тела Белимая, которое Харпер сжимал в объятиях, зная, что ничто уже не вернёт тому его невинность. Или, возможно, сразу из-за всех этих воспоминаний и вновь увиденной разрухи Подземелий Преисподней. Беззаконие казалось бесконечным. Внутри Харпера поднималась волна гнева.

Он потратил годы, собирая доказательства и следуя протоколам следствия. И всё это время настоятель Грили и его приятели совершали жестокие преступления, когда их душе угодно, и убивали свидетелей направо и налево. Раз за разом Харпер давил в себе злость и всеми силами подпитывал веру в торжество справедливости.

Но справедливость не восторжествовала. Она силилась, барахталась, а в итоге канула в лету.

В детстве Харперу говорили, что Бог следит, чтобы каждому воздавалось по делам его. И он верил. Даже когда тело утратило невинность, даже когда он обнаружил искалеченных женщин и Блудных со вспоротыми животами, Харпер цеплялся за это обещание. А теперь не мог заставить себя верить и дальше. Никакой святой с широко раскрытыми глазами, никакой праведный ангел не даровали бы Харперу Справедливости. Да и хотелось ему уже другого.

Чего он теперь желал, так это мести. И для неё не требовалось ждать небесного правосудия. Месть он мог свершить своими собственными руками. Не самый умный поступок. Харпер и сам понимал, но ему было всё равно. Его жизнь и так превратилась в руины.

Когда он выбрался из Подземелий Преисподней, капли конденсата льнули к коже и волосам, словно крестильная вода. По мере ходьбы злость остыла, но никуда не исчезла. А когда он вышел на воздух у улицы Чемпионов, в голове уже созрел план действий. Тёмными задворками Харпер добрался до Вишнёвого ряда, а там поднялся к одной из обшарпанных квартирок.

Теперь же он наблюдал из немытого окна за одинокой фигурой, вышагивающей по дороге внизу. После потопа на той неделе успели починить всего несколько фонарей, а конкретно в этом переулке горел всего один. Харпер улыбнулся, поймав отблеск света на рыжих волосах.

Он задёрнул шторы и осторожно пробрался через тёмную комнатушку к двери.

— Ещё немного, — прошептал он лежащей на кровати женщине.

Та уставилась на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса. И даже не попыталась что-то сказать в ответ сквозь ком ткани и шёлковый чулок, которыми Харпер заткнул ей рот. Судя по её безучастности, Харпер был не первым мужчиной, кто так с ней обошёлся. Она даже не порывалась позвать на помощь, уже зная, что никто не ответит на крики проститутки. Даже не пробовала вырваться из сильной хватки, когда он повалил её на кровать и связал. И лежала, не двигаясь, не давая Харперу повода причинить ей вред, не оказывая сопротивления, которое можно было бы подавить. Просто наблюдала за ним с выражением безнадёжного понимания на лице.

— Скоро всё закончится, — тихо сказал Харпер. — Просто лежи смирно, и с тобой ничего не случится.

Она слабо кивнула. Харпер улыбнулся ей в темноте.

Шаги на лестнице становились всё громче. Ключи зазвенели, словно колокола, пока Брэндсон пытался отыскать нужный. Наконец дверь распахнулась. Брэндсон вошёл и зашарил в поисках настенного светильника. Дверь за ним захлопнулась. Харпер неслышно провернул замок.

— Я тебе плачу не за то, чтоб ты бока в кровати отлёживала, Люси, — сказал Брэндсон, всё ещё возясь со светильником. — У меня был отвратительный день, и ты поработаешь как следует, чтобы его улучшить. Поработаешь, а не сонно подвигаешь рукой.

Грязный стеклянный плафон осветил слабый огонёк. Увидев Люси, Брэндсон выронил пальто.

— Что, чёрт возьми, тут происходит? — гневно начал он.

За его спиной Харпер шагнул вперёд и вдавил ему в шею дуло револьвера.

— Тут твой день становится ещё отвратительней, — сказал он. — Вы знаете порядок, капитан. Руки вверх. Чуть только шевельнёшься, и я забрызгаю нашу Люси большей частью содержимого твоего черепа.

Харпер протянул руку и, вытащив револьвер из чужой наплечной кобуры, убрал его себе в карман.

— Прекрасно.

Съехав ладонями до пояса Брэндсона, Харпер расстегнул его ремень. После стольких лет отчаянных связей с мужчинами в пустынных ночных переулках это получалось само собой. Он снял с ремня наручники и дал ему упасть на пол вместе со штанами. Тело пленника прошибла дрожь страха и протеста.

— Не опускать! — рявкнул Харпер, почувствовав, как шевельнулись плечи Брэндсона. Тот поспешно вытянул руки.

— Я только сейчас оценил твою способность следовать приказам, — отметил Харпер. — Левую руку за спину.

Брэндсон повиновался.

— Теперь правую.

Харпер крепко сковал запястья Брэндсона у него за спиной.

— А теперь на колени, медленно.

Он прижал револьвер к голове Брэндсона, пока тот опускался, и продолжал его вдавливать, нащупывая одной рукой ремень в лежащей на полу одежде. Правая ладонь Харпера ныла от движения. Порез снова открылся. Резкая боль только подогрела его злость.

Он обмотал ремень вокруг Брэндсоновых лодыжек, затянув его грубыми рывками, и застегнул пряжку. Чёрная кожа врезалась в мышцы ног пленника, заставив поморщиться. Харпер отступил на шаг, а затем пнул Брэндсона. Тот упал на живот, глухо ударившись об пол.