Грани веков (СИ) - Иванов Павел Викторович. Страница 28
Ярослав кивнул.
— Интересно… — Коган нахмурился. — А ты обратил внимание, что местный начальник…
— Сарыч, — поспешно сказал Ярослав.
— Именно.
Коган хмыкнул. — Федорович, конечно, бывает крут, но я представить себе не мог, что однажды он будет пытать меня в подвале…
— Странно, — пробормотал Ярослав. — Мы встречаем в прошлом людей, которые выглядят точь-в-точь, как наши современники, и сами оказываемся в чьих-то образах…
— Кроме тебя, — напомнил Коган.
— Тот сумасшедший, — Ярослав наморщил лоб, — он что-то такое говорил… Про схизму, расщепление сознания… И что реальность, на самом деле одна и та же, что времени нет…
— Ты про этого поклонника Цоя?
Ярослав помотал головой. Он рассказал Когану про семинар в клинике психиатрии и теорию Хронина.
— Теперь мне кажется, что он вовсе не был сумасшедшим, — признался он.
— Вполне возможно, — признал Коган. — А ты его здесь, случайно, ни в ком не признал?
— Нет.
— Жаль, — Коган прислонился к стене и прикрыл глаза.
В это время из коридора послышалось лязганье затворов и следом гулкие шаги.
Заплясали отблески факелов на стенах, напротив решетки появился их прежний знакомый — Муха, в сопровождении двух давешних палачей.
— Не спится? — поинтересовался он, вглядываясь сквозь прутья. — Ну да, вы ж голодные, небось.
Лязгнул засов, один из палачей поставил на пол кувшин и положил рядом два ломтя хлеба.
— Нас, вообще-то, трое, — заметил Ярослав. Из всех встреченных местных, Муха казался ему наиболее адекватным.
— Было трое, — согласился тот. — А остается двое.
— Как это? — насторожился Ярослав.
— А так! — Муха развел руками. — На божьих людей нет закона! Посему, давай-ка ты, братец, ступай с богом, на все четыре стороны. Неча казенный харч на тебя переводить.
— То есть как — на все четыре стороны? — Ярослав не верил своим ушам. — А они (он кивнул в сторону Когана и Михалыча) как же?
— То не твоя забота, — отрезал Муха. — Сказано тебя ослобонить — вот и гуляй себе. А то ить боярин и передумать может.
— Я останусь! — набычился Ярослав, но Коган тронул его за плечо.
— Не выдумывай, — быстро сказал он вполголоса. — Если тебя действительно выпустят, постарайся найти Ирину. В любом случае, на свободе у тебя больше шансов что-то предпринять, чем здесь. Иди!
— Так что, человече божий? — усмехнулся Муха. — Идешь, али остаешься?
— Иду, — угрюмо сказал Ярослав.
— Ну, вот и добре, — кивнул Муха.
Всю дорогу Ярослав ожидал подвоха. Когда они вновь оказались в комнате допроса, сердце его предательски екнуло.
Однако, они миновали её, прошли по короткому коридору, вышли в караулку, полную стрельцов, и вот — тяжелые деревянные створки распахнулись и Ярослав оказался на улице.
— И что, это всё? — тупо спросил он.
— А чего ж тебе еще надо? — дьяк ухмыльнулся. — Давай, проваливай! Да смотри, держись подальше отсюда!
С этими словами он захлопнул дверь.
Ошарашенный, Ярослав потоптался на месте, оглядываясь по сторонам. Он узнал соборную площадь, которую видел мельком накануне. Солнце уже клонилось к закату. Над ним звенели колокола Благовещенского и Архангельского соборов, возле которых собирался народ. Помедлив, Ярослав неуверенно зашагал в сторону ближайшего из них.
Глава 17
***
— Проснись, царевна!
Ирине показалось, что она только сомкнула глаза, как кто-то уже будил её.
— Вставай, Ксения, царь-батюшка к трапезе тебя видеть желает!
С трудом сев в постели, Ирина уставилась на Авдотью, взволнованно тормошившую её за плечо.
Чем бы отбелить ей зубы?
— Поспеши, царевна, — завела та своё.
— Погоди, — Ирина помотала головой, разгоняя сонную одурь. — Что за спешка? Сколько вообще времени?
Авдотья заморгала. — Вечер уже! Ужинать пора.
Ирина вздохнула. Ужинать, так ужинать. Вообще, поесть бы не мешало. Встав с кровати, она воззрилась на целую галерею платьев, сарафанов, кокошников, рубашек и прочей одежды.
— Что это?
— Так, царевна, царь-батюшка за стол свой зовет, нарядиться нужно!
— Я это до ночи перемерить не успею, — пробормотала Ирина.
Она не могла отвести глаз от переливающихся камней, которые украшали платья. Количество драгоценностей на одеждах превышало все разумные границы. Некоторые уборы выглядели доспехами из сверкающих бриллиантов.
Она провела рукой по ярко-зеленым изумрудам, размерами с грецкий орех, украшавших узоры на платье с рисунком павлинов. Золотые перья хвостов заколыхались под ее ладонью, словно живые.
— Да что же тут примерять-то! — вплеснула руками Авдотья.
Оказалось, что большая часть разложенных одеяний предназначены для надевания друг на друга.
Ирина едва успевала поворачиваться, продевая руки в очередные рукава и прорези.
Авдотья что-то подвязывала, скрепляла, поправляла, не переставая нахваливать при этом какую-нибудь ферязь или епанчу.
— Хватит! — взмолилась Ирина, когда она попыталась надеть на её голову очередную шапочку с лентами. — Дуня, честное слово, если ты еще хоть что-то на меня напялишь, я уже с места не сдвинусь! Пошли уже!
— А как же украшения?! — изумилась Авдотья.
При виде массивного жемчужного ожерелья и серебряной диадемы с топазами Ирина застонала. Авдотья тем временем проворно доставала из ларца перстни и серьги.
Остановившись перед высоким в полный рост зеркалом, Ирина затаила дыхание.
«Я похожа на новогоднюю ёлку» — промелькнула мысль в голове.
Вторая была: «Какая жалость, что телефон разряжен и нельзя сделать селфи!»
— Идём! — сказала она вслух.
***
У распахнутых дверей собора толпился народ. Ярослав плотнее запахнул тулуп и ссутулился, стараясь не слишком выделяться на фоне местного люда, но на него мало кто обращал внимание. Судя по одежде, здесь собрались люди самых разных сословий. Ближе ко входу стояли, очевидно, люди зажиточные, в добротных шубах с пышными меховыми воротниками. Женщины в высоких кокошниках и лисьими хвостами на плечах.
За ними топтались мужички в поношенных тулупах, перехваченных веревками. Вдоль стен собора сидели нищие в лохмотьях, многие были калеками.
Кое-где мелькали красные кафтаны стрельцов. Стараясь держаться от них подальше, Ярослав оказался перед самым входом. На него дохнуло теплом, запахом ладана и воска.
Внутри собора ярко горели сотни свечей на подсвечниках и огромных паникадилах. Откуда-то сверху раздавалось многоголосое пение, протяжное и переливчатое.
Он обратил внимание, что мужчины и женщины стояли раздельно — по правую и левую сторону от центральной части, которая была пуста. В глубине виднелся аналой с возложенной на него иконой.
— Ми-и-ром Господу помолимся! — провозгласил дьякон раскатистым басом.
Окружающие степенно крестились и кланялись в пол.
— О великом господине и отце нашем, святейшем патриархе Иове, о всем причте и людех, Господу помолимся!
Ярослав вздохнул, закрыл глаза и попытался привести мысли в порядок. Куда теперь идти? Что делать? Где искать Ирину? К дворцу его, понятное дело, не подпустят на пушечный выстрел. Попробовать найти какой-нибудь кабак? Так денег нет. Может, тут, при храме есть какая-то ночлежка для бездомных?
Кто-то тронул его за плечо.
— Братан, свечку к иконе передай!
Коротко стриженый плотного телосложения паренек в кожаной куртке протягивал ему свечу.
Ярослав машинально принял её и уже хотел передать дальше, когда запоздалое осознание вдруг обожгло его.
Обернувшись, он уставился на скалящегося лохматого бородача в полушубке, подмигнувшего ему.
Ярослав перевел взгляд на свечку в своей руке. Ровная, гладкая. Он поднес ее к носу. Парафин!
Что, блин, это было?!
Он снова посмотрел на бородача. Тот, ухмыляясь, опять подмигнул ему и кивнул в сторону выхода.
Ярослав неуверенно двинулся за ним. Они вышли из собора, но бородач не стал останавливаться, а уверенно зашагал дальше. Помедлив, Ярослав двинулся за ним. Они миновали площадь и свернули на улицу, вдоль которой высились высокие терема. Под ногами была раскисшая грязь, тянуло вонью.