Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна. Страница 15
Пока ополченцы не опомнились, Серафима отобрала их арсенал, состоявший из нескольких луков и десятка кос и цепов, вернула свои ножи, а Иванушка, отыскав опытным взглядом предводителя и помощника [35], обратился к ним с речью:
– Мы с друзьями – мирные путники, и в вашей стране совсем недавно. Нам казалось, что более дружелюбного народа, чем ваш, трудно представить. И вдруг, ни за что, ни про что вы пытаетесь лишить нас жизни. За что?
– Но пасаран, – вызывающе зыркнул на них вожак, и не успела Сенька подумать, что с заклинанием языка точно надо что-то делать, как второй заводила, презрев все реалии, угрюмо потребовал:
– Хенде хох! Восвояси капут!
Агафон побагровел так, что кто-то в толпе нервно охнул:
– Матка боска честонховска…
Чай вывернулся вперед и, вскинув ладони, умоляюще проговорил:
– Вотвояси-Восвояси бхай-бхай!
Скрежеща зубами, сверкая очами и не глядя на друзей, его премудрие протянул руку:
– Амулеты.
– Не, а я чё… я ничё, – не задавая вопросов, царевна проворно сняла свой и положила ему в ладонь. Иванушка последовал ее примеру.
Приперев обезоруженных, и оттого растерявших воинственный пыл крестьян к стене и позволив им заняться оказанием первой помощи нуждающимся, используя повязки по назначению, лукоморцы дали магу поэкспериментировать с акцентами и ударениями лингвозаклятья. К счастью, корректировка не потребовала начертания септограммы, и через десять минут деревянные узелки были возвращены на привычные места.
– Раз, раз, раз, – буравя пылающим взором Чая, проговорил его премудрие. – Как понимаешь меня? Приём.
Глаза чайного мастера расширились.
– Так вы можете по-вотвоясьски говорить как люди?
– Гут, – облегченно выдохнула царевна. – Коммуникация состоялась.
– А теперь давайте знакомиться, – улыбаясь, проговорил царевич. – Мы не из Вамаяси. Мы только так кажемся. Мы прибыли из Лукоморья – далекой страны. Это – моя жена Серафима Евстигнеевна…
По тут же остекленевшим взорам крестьян было ясно, что столько слогов одновременно в вотвоясьском мозгу, избалованном родным языком, не помещалось.
– Серафима. Се-ра-фи-ма, – решил упростить понимание Иван. И еще упростить. – Си-ма. Ца-рев-на.
На этом крестьян постигло просветление.
– Сы Ма… Цянь, – осторожно кивнул предводитель. – Понятно. Мы не знали, что вы – женщина. И что еще живы. Да продлятся ваши лета до тысячи.
Не ведая, принимать это как комплимент или наоборот, Сы Ма Цянь промолчала, и ее супруг продолжил представления:
– Это, – указал он на его премудрие, – А-га-фон. Последний Хранитель.
– Ай Гей Фен, – послушно повторил один из крестьян.
– Агафон, тебе говорят! – нахмурился маг.
– Он и говорит – "Ай Гей Фен", – недоуменно глянул на него другой.
– Не "Ай-Гей…"
– Ладно, оставь, – махнула рукой Серафима. – Язык у них такой.
– Ну конечно! Не тебя же обозвали! – буркнул волшебник.
– А как ваше уважаемое имя? – обратился предводитель к царевичу.
Не экспериментируя с "Иваном Симеоновичем, третьим сыном лукоморского царя", тот сразу остановился на простейшем варианте, уверенный в моментальном благоприятном исходе…
– Я – И-ван.
…и не ожидая моментального коллективного падения на колени лбами в пол.
– Эй, вы чего? – не слишком дипломатично потребовал он ответа. Массовое челобитие при его приближении стало немного надоедать.
– Й-й-йянь В-в-в-ван!.. – дрожащим шепотом просипел вожак народных масс, растеряв остатки воинственности, и снова впечатал лоб в циновку.
Гости растерянно переглянулись. Сенька задумчиво свела брови. Было ясно, что ненароком вотвоясизированное имя Иванушки совпало с именем какого-то местного правителя или полководца, и что теперь предстояло или разубедить их, или по обстоятельствам. Но в первую очередь надо было ненавязчиво выяснить, чье имя они заняли.
– Вижу, даже жители этого скромного селения слышали про Янь Вана, – торжественно произнесла она, пресекая попытки супруга вмешаться. – И надеюсь, добрая слава этого имени облетела всё Вамаяси как ветер.
– Янь Ван, да умножатся его бессчетные годы до бесконечности, добр и полон сочувствия к людям! – не поднимая головы, прогудел в землю Чай.
Серафима позволила себе немного выдохнуть: значит, бить не будут, по крайней мере, не сейчас: о цене лестного отзыва в адрес властьпридержащего в его присутствии она догадывалась.
– Янь Ван, да обратит на него Нефритовый Государь свой благословляющий взор, имеет доброе сердце! – поддержал односельчанина крестьянин – тоже не меняя позы.
Иван заулыбался, но тут же посерьезнел. Зная своего мужа, царевна могла предположить, что теперь его будет мучить мысль, а достоин ли он разделить, хоть и недолго, славную репутацию своего тезки.
– Янь Ван, да навестят его с дарами восемь Бессмертных, – благоговейно провозгласил предводитель народного восстания, – иногда отпускает души умерших, если у них осталось незаконченное важное дело на Белом Свете!
Рот Сеньки распахнулся, глаза Агафона вытаращились, Иванушка подавился вдохом.
– С дуба падали листья ясеня…
– Но я не…
Условный сигнал "молчи и слушай меня" [36] прервал отречение свежеиспеченного владыки царства мертвых.
– Янь Ван доволен, – торжественно сообщила она, несмотря на очевидное [37]. – Теперь, когда вы знаете… или догадываетесь… кто мы такие…
Она многозначительно замолчала – и расчет сработал. Ополченцы наперебой застучали лбами об пол и затараторили:
– Догадываемся!
– Знаем!
– Янь Ван, да пребудет с ним на десять тысяч лет благоволение Неба – владыка царства мертвых!
– Сильномогучий Ай Гей Фен – гуй-ван, князь сторожевых бесов!
– Сы Ма Цянь – жена Янь Вана, небесная дева неописуемой красоты…
– …наверное.
– Почему наверное?
– Потому что сначала я не успел рассмотреть, а сейчас тоже не вижу, у меня глаза не на затылке, если ты помнишь.
– Как на чужих жен пялиться, у тебя глаза вырастают на чем угодно!
– Кто пялится?
– Ты пялишься!
– Я пялюсь?!
– Ты пялишься!
– Да я…
– Цыц, бестолковые!
– Он пялится…
– Я не пя…
– Ой!
– Ай!
– Чего сразу драться? Я же просто…
– И я…
– ЦЫЦ! Простите их, о великие господа!
– И госпожа.
– Да, конечно, и добродетельная госпожа!
– И прекрасная!..
– …наверное.
– И если вы не хотите, чтобы кто-то знал, что вы сошли на Белый Свет…
– …мы не пророним ни словечка…
– …ни одной живой душе!..
– …и мертвой тоже!
– И извините, умоляем, ваших глупых недостойных рабов за то, что по незнанию осмелились поднять руку на высочайших гостей!
– Когда отправите ваших непутевых рабов в ад, где нам самое место за нашу дерзость…
– …умоляем, не воплощайте нас в сколопендр…
– …или слизней…
– …на слишком долго.
– Но я…ай-й-й!
– Янь Ван обещает подумать над вашей просьбой.
Дружный лобовой грохот, сотрясший чаевню, был Сеньке радостным ответом.
– А теперь, – продолжила она благодушно, как сытый тигр, – скажите нам, в какой точке вашей дивной страны мы очутились и как далеко располагается столица Вамаяси.
– Так вы… явились… не за нами?.. – захлебываясь от нежданно свалившегося на его голову счастья, просипел Бу Хай.
– Нет. За императором Вамаяси и его Вечными, – честно ответил Янь Ван.
– Туда им и дорога! – грянул крестьянский хор.
– А теперь встаньте, пожалуйста, – презрев интриги жены, попросил Иванушка. – От такого количества лежащих предо мной людей я чувствую себя как-то… не по-человечески.
Никто не шевельнулся.
– Не понял. Чего валяемся? Баньян… Вань Ян… Янь Ван… приказал же, – строго напомнил аудитории гуй-ван. Вамаясьцы завозились, страдальчески замычали, но принимать вертикальное положение не спешили.