Кинк. Право на удовольствие (СИ) - Орлова Тальяна. Страница 45

— Иди сюда, Юль. Я не кусаюсь.

— Кусаетесь, — почти спокойно ответила я, но все-таки подошла.

Он отдал мне бокал, я сделала пару глотков — терпко, почти горько. Мужчина не приближался — даже наоборот, отошел от меня и сел на изящный диван, раскинув руки по спинке.

— Расскажи о своей подработке. В смысле, я знаю, где ты работаешь, но неужели не нашлось места выгоднее?

Я развернулась к нему, но осталась у камина. Да, времени у нас предостаточно. Он явно не спешит накинуться на меня сразу, а будто бы специально растягивает этот момент моего страха и его предвкушения. Я тоже была готова растягивать:

— Слыхала я уже об этих местах. От Криса. И даже не поняла до конца, что он имел в виду — настолько они не вписывались в мое восприятие мира.

У его серых глаз очень странное свойство — сам мужчина вроде бы смеется, а взгляд остается прожигающе пристальным. Как будто ловит каждый неверный жест или реакцию. И голос — почти бархатный, всегда на грани равнодушия:

— Охотно верю. Но варианты не ограничиваются теми, что мог предложить тебе Крис. Хотя все зависит от степени твоих финансовых затруднений.

— Боюсь, Сергей Андреевич, мои финансовые затруднения никогда не будут такими, чтобы я захотела ими делиться с вами.

— О! — он чуть приподнял бровь. — У зашуганной овечки начали расти зубы? Хороший знак. Это вино так действует?

— Не вино. Вы, — честно сказала я.

А потом подумала и налила себе еще на два глотка. Сергей Андреевич не останавливал и продолжал все так же внимательно следить за мной, как будто хищник в засаде, ждущий, когда жертва окажется достаточно уязвимой для нападения. Если так пойдет и дальше, то я сама попрошу его начинать. Выполнить, вернуться домой и всю оставшуюся жизнь потратить на попытки забыть.

— Ты голодная? Мишань вечером привезет продукты, но там вроде бы можно хоть бутерброды сварганить.

— Нет, — я ответила уверенно, аппетит в самом деле пропал будто бы навечно.

— Тогда осторожнее с вином, тебя с двух глотков ведет.

Мои щеки действительно раскраснелись, а взгляд неосмысленно блуждал по пространству. Но вовсе не от вина, а волнения. Однако переубеждать этого человека я смысла не видела, потому просто поморщилась вместо ответа.

Сергей Андреевич чуть заметно усмехнулся и позвал:

— Юль, иди сюда.

Началось? Ноги вновь наполнились ватой, но я заставила себя подойти к дивану. Мужчина подался вперед, перехватил меня за запястье и потянул на себя. Усадил на колени, придерживая сзади одной рукой, развернул боком.

— Расслабься, — он улыбался, глядя мне в глаза. — Я ведь пока ничего не делаю. Почти.

И это «почти» тут же было подтверждено сокращением расстояния. Я зажмурилась и ощутила его губы на своих. Он как будто не напирал, целовал мягко, поверхностно, но не отстранялся, несмотря на отсутствие реакции. Долго, расслабляюще, самоконтроль отступал сам собой, поскольку напряжение рано или поздно начинает спадать. Я не сразу ощутила, что постепенно он прижимает меня теснее, удобнее укладывает на своей руке и все сильнее нависает, лишает свободного пространства. Осознала я это, только когда его язык скользнул между губ, а отшатнуться я уже не сумела.

Он как-то коротко выдохнул мне в рот, погружая язык еще глубже. Его рука надежно удерживала мою голову, палец лениво скользил по скуле, но поцелуй становился все напористей. Я невольно начала отвечать — вернее, сами губы просто реагировали на чужие движения. И эта ласка тоже здорово затянулась, пока я окончательно не привыкла.

Потому и ойкнула от неожиданности, когда он вместе со мной встал, вынужденный прервать поцелуй. Я вмиг сжалась до своего первоначального состояния, прекрасно понимая, куда и зачем меня теперь несут. В поцелуе было чуть легче отстраниться от этих мыслей. Он пнул ногой дверь ближайшей спальни, уложил меня на кровать и тотчас прижал руками, удобно размещаясь между бедер и придавливая всем весом. Снова поцеловал, но на этот раз довольно быстро отстранился и не позволил мне окончательно отвлечься.

Глаза его изменились — в них все еще плескалась ирония, но уже какая-то напряженная.

— Юль, давай сегодня так: ты будешь притворяться, что это изнасилование. А я буду притворяться, что это не изнасилование. В другой раз поменяемся ролями.

— В другой раз?

Рассмеялся и сразу, пока опомниться не успела, вошел языком мне в рот. Теперь я оказалась в еще более уязвимом положении, но вряд ли я собиралась всерьез сопротивляться. Толку сопротивляться? К счастью, он явно не спешил — продолжал целовать до тех пор, пока вновь не ощутил, как я начинаю расслабляться. Лишь после этого немного подался бедрами вперед — скорее рефлекторно. Или осознанно дал мне возможность почувствовать, как он возбужден. Пошлое движение, на которое я тоже не смогла отвлечься, поскольку отвечала на все более интенсивные движения языка.

Он, не отрываясь от губ, чуть приподнялся, направил одну руку вниз, положил на грудь и сжал сквозь ткань. Скользнул по бедру, его пальцы ощутимо сдавили ягодицы, но не остановились и там. Вместо возбуждения я чувствовала только новые порывы страха, которые он в очередной раз заглушал поцелуями. Наверное, если он будет целовать меня непрерывно, то я смогу отвлечься и все это перенести. Но и такая надежда не сбылась.

Мужчина перехватил меня за плечи, рванул вверх, усаживая, подхватил край футболки и резко потянул ее вверх. Я была вынуждена поднять руки. Бюстгальтер улетел на пол через секунду, а я инстинктивно прикрыла грудь руками. Сергей Андреевич этого будто не заметил — расстегнул мои джинсы и, откатившись назад, снял и их вместе с трусиками. За считанные секунды я оказалась перед ним полностью обнаженной, и на этот раз он решил уделить внимание моей стеснительности: многозначительно усмехнулся, взял меня за запястья и медленно отвел руки в стороны, рассматривая мое тело с какой-то демонстративностью. Что ж, нужного эффекта он добился — теперь все мое лицо горело от стыда.

Осторожно, подчеркнуто нежно он снова приблизился и вскользь коснулся губ, щеки, переместился к уху и прошептал:

— Юлька, выдохни уже, сама загоняешься. Это все равно когда-нибудь произойдет, и обещаю, что ты не посчитаешь меня худшим из вариантов. Я сейчас разденусь. Смотреть можно. Трогать тоже, так уж и быть. Только не сильно, а то я немного уже за гранью. И вот пока будешь смотреть и трогать, просто прими как факт — это когда-нибудь произошло бы, а я не худший вариант.

Трогать его я не собиралась. Как и объяснять цинику, что есть еще такие понятия как «чувства», «любовь», которые и определяют лучший вариант. А уж никак не техника.

Он стягивал одежду, не спеша и не медля, не отводя от меня ироничного взгляда. Возможно, знал, какое впечатление производит — он хорош, худощав, не перекачан, но высушен до отчетливого рельефа. Когда стянул джинсы, я скользнула взглядом по возбужденному органу и отвела глаза — и это явно доставило Сергею Андреевичу удовольствие. Он будто специально встал коленями на постель, постепенно приближаясь ко мне или подчеркивая, что совсем не стесняется того, что член возбужден, головка налилась до красноты, а по стволу бегут синие вздувшиеся венки. Потянулся к прикроватной тумбе, подхватил пачку и вновь выпрямился, позволяя мне рассматривать, как длинные пальцы раскатывают презерватив. У меня же от такого зрелища даже мимолетное возбуждение схлынуло.