Подарок от лепрекона (СИ) - Водянова Катя. Страница 16

О Хэйсах там нашлось немного. В основном, старые заметки о гибели жены, а после и невесты Десмонда, о компании и Грейстоуне. Похоже, когда Адам описывал их капиталы, он слегка преувеличивал. Одни из богатейших в Ирландии — возможно, но по меркам Европы Хэйсы не блистают.

Я поправила множество подушек в изголовьи вздохнула: всего пару недель как узнала о наследстве, не получила еще ничего, а уже ворочу нос от миллионов. А один так и вовсе спланировала потратить. У мамы случится инфаркт, если узнает об этом. Но если не зацеплюсь за что-то, если обо мне, пусть и в качестве спонсора, не будут беспокоиться люди, то в самом деле окажусь в психушке или где похуже сразу после родов. Кевин не похож на человека, который шутит такими вещами.

Через какое-то время я наконец согрелась и задремала, чтобы очнуться от ощущения чужого взгляда. Комнату заполнили призраки женщин. Старые и молодые, в современной одежде и той, что я видела только в фильмах или музеях. Ближе всего стояла Киарин, погибшая жена Десмонда, а рядом с ней — Ханна, их легко было узнать по фотографиям из интернета.

Женщина подошла ко мне и взяла за руку:

— Слышала о проклятии, лежащем на мужчинах-Хэйсах? Наше страшнее. Тем отмерен срок, мы уходим в любой момент. Прерви цепь, Хелен. Поезжай в мой дом и ночуй только там, пока не придет время рожать. Там мы тебя защитим. И никогда не отталкивай О’Келли, у него доброе сердце.

В этот момент кто-то глухо ударил в дверь, женщины все разом обернулись на звук, а я проснулась и села на кровати. Такой странный сон, наверное, все же не стоило на ночь читать об убийствах, иначе могла и не то увидеть. Я потерла глаза, выпила воды из стоявшего на тумбочке стакана и щелкнула кнопкой ночника. Абсолютно пустая и обычная комната, никаких признаков, а мне пора бы заняться собственными нервами, иначе попаду к психиатрам в обход Кевина.

Но в дверь снова ударили. Это не походило на деликатный стук служанок или требовательный — телохранителей. Глухо, размеренно и почему-то снизу. А еще незваный гость тяжело дышал и тихонько скулил. Стоило же открыть дверь, как он деликатно обошел меня и запрыгнул на кровать, по пути обнюхав мои вещи. Золотистый ретривер с узким ободком ошейника, такого меньше всего ждёшь увидеть под дверью среди ночи. Наверное, подошел к двери и вилял хвостом или бил по замку лапой, пытался открыть.

— Не хочешь пойти к хозяину? — я подобралась ближе и протянула ему руку, чтобы пес понюхал и “познакомился”.

Он же тяжело вздохнул, посмотрел на меня с почти человеческой грустью и перешел на другой край кровати, освобождая нагретое место. А ведь на некоторых снимках в соцсетях Дон в самом деле был с собакой, по виду точно такой же.

— Скучаешь?

Я села на кровать, снова укрылась всем, чем смогла и посмотрела на пса. По виду совсем не опасный. И вряд ли бы перестраховщик Адам позволил бродить по дому бешеному или агрессивному животному. Поэтому я отвернулась и закрыла глаза, а ретривер подобрался под бок и улегся поверх покрывала.

— Как спалось?

По лицу Кевина было заметно, насколько сильно его интересует этот вопрос, но выбранный мной врач оказался занят, и нам нужно было как-то скоротать время. Точнее — нужно было Хэйсу, я спокойно листала журнал и разглядывала других беременных, тоже ждущих приема у разных специалистов. Почти все — солидные обеспеченные дамы, с мужьями. Только рядом с одной сидела женщина постарше, но с точно такой же стрижкой и голубыми глазами. Да и улыбались они одинаково, наверняка мама с дочкой.

А мы с малышом вдвоем. Это был мой выбор — родить ребенка для себя, ни на кого не надеясь, но сейчас стало тоскливо и больно. Хотелось видеть кого-то рядом, делиться с ним маленькими, возможно, глупыми радостями: как малыш пинается, сколько он прибавил в весе и как забавно икал вчера. Показывать снимки с УЗИ. Чувствовать, что мы нужны кому-то, кроме друг друга.

— Жутко замерзла, — так как он придвинулся максимально близко и не сводил с меня взгляд, отмалчиваться было невежливо и странно. — А еще — гадала на жениха. У нас есть такая присказка: “На новом месте приснись жених невесте”.

— Позвонила бы слугам или мне, разобрались бы с отоплением или пледами, — Кевин выглядел обеспокоенным. Хотя морозить капиталы — дело неблагое, здесь бы любой заволновался. — А гадание как, удачно?

— О да. мне приснились Мистер О’Келли и Генри Кавилл. Как думаете, к чему бы это?

Гаррет в самом деле приснился мне, уже под утро, но как-то путанно, будто в тумане, наверняка просто обрывок воспоминаний, оставшихся от тяжёлого дня. А вот Генри — чистая выдумка, чтобы позлить Кевина.

— Выбирай О’Келли, даже не думай. Не хватало еще, чтобы моего племянника растил англичанин! У бедолаги и так мать…, - он осекся, подбирая слова, — не ирландка.

— О, это не должно вас волновать, мистер Хэйс, — улыбнулась я и демонстративно отгородилась журналом.

— Это перестанет меня волновать, когда ты, Хелен, откажешься от родительских прав на моего племянника. За солидные отступные, конечно. Тебе до конца жизни хватит, и никакой возни с компанией и прочим.

Кевин снова положил руку мне на колено, и от этого хотелось свернуть журнал трубочкой и настучать по пальцам нахала. Я вдохнула побольше воздуха, потом медленно выдохнула и постаралась успокоиться.

— Если не угомонитесь, Кевин, ваши миллионы улетят на благотворительность быстрее, чем успеете ещё раз сказать: "Я заберу твоего ребенка". Или к той самой русской мафии, в связи с которой меня все подозревают.

— Блефуешь, — он медленно разжал пальцы и убрал руку с моего колена. — И мы ещё не знаем, чей это ребенок.

— Не знаете только вы.

К счастью в этот момент из кабинета вышла медсестра и пригласила меня к врачу. Но Кевин резво встал на ноги и первым проскочил за белую дверь и закрыл ее за собой. Я же почувствовала себя пациентом отечественной бюджетной больницы, который боится отойти от кабинета дальше, чем на тридцать сантиметров, иначе туда снова шмыгнет кто-то без очереди. Местным обеспеченным миссис такое тоже было в новинку, и они откровенно таращились. Но идти до дивана, а после обратно, когда ноют живот и ноги — выше моих сил, так что пусть глазеют.

Снова дверь открылась через пару минут, чтобы показать, как довольный Хэйс обсуждает с врачом что-то на непонятном мне языке.

Меня же почти за руку повели в другой кабинет.

— О, не стоит волноваться, — успокаивала меня медсестра, пока брала кровь из вены, — это новый и совершенно безопасный способ определить отцовство. Заодно можем узнать пол будущего малыша, хотите?

— Нет. Он ни разу не повернулся как следует во время УЗИ. И простите, но я не хочу знать пол малыша, если уж так вышло. Осталось меньше месяца, скоро мы и так познакомимся.

А отца, который переживал бы по поводу возможного наследника у крохи нет. И не походил Дон на человека, которому это важно. Я же буду одинаково рада всем, хотя чем ближе день родов, тем сильнее боюсь, что не справлюсь, не смогу правильно ухаживать за малышом, не полюблю его так, как положено. Начну требовать того, чего он не сможет мне дать. Десмонд был не прав, я отлично знаю, каково это быть разочарованием для самого близкого человека, напоминать ему царапину прямо на двери новенького авто или же медленно растущую бородавку на щеке. Раздражающую, неприятную, каждый день цепляющую взгляд, свербящую где-то в подсознании. Что бы ни случилось, я никогда и ни за что не дам малышу повод чувствовать себя также.

После анализа меня проводили обратно в кабинет к врачу, а Кевин остался сидеть перед дверью. Пожилой и хмурый доктор, совсем не похожий на ту женщину, которую я выбрала на сайте клиники, исходя из отзывов, смотрел с нескрываемым пренебрежением, демонстративно не понимал мой английский и морщился на все вопросы.

Терпения хватило ровно на три минуты, после я вышла из кабинета и попросила Кевина отвести меня к другому специалисту.