Три невесты Черного ворона (СИ) - Рябинина Татьяна. Страница 23

— Я пришел в библиотеку за нужной книгой и заметил на столе вейра Гауна ту, которую слуга нес в твою комнату. Она была верхней в той стопке. Стало любопытно, полистал.

— Она о принце, невесту которого похитили пайгримы. Он долго искал ее, а когда нашел, оказалось, что она уже стала женой одного из них. И не захотела возвращаться.

— Я просмотрел несколько страниц, но тут пришла Веда, сказала, что читала ее. И что книга очень глупая. И мы с ней обсудили это.

— Она действительно глупая. Книга. Хотя бы уже потому, что в ней ничего не сказано о том, почему девушка стала женой пайгрима. Может, спасала свою жизнь. Или ее сделали невестой принца против воли, — на этих словах я заметила, как дрогнул уголок его рта. — Или пайгрим, при всем своем безобразии, оказался добр и умен. Но я не думала, что вам интересны такие книги.

— А почему мне не могут быть интересны книги о любви? — усмехнулся он. — Нет плохих тем. Есть плохие сочинители и плохие книги. А насчет невесты — думаю, ты права. Не так важен сам поступок, как его причины. Не правда ли?

О чем он? Неужели о моем обмане?

Но ни ответить, ни додумать мысль я не успела. Мы вышли на галерею, и Ворон остановился.

— Лилла… надеюсь, я не напугал тебя ночью?

Я покачала головой.

— Нет. Спасибо… тебе… за эрту.

Это «тебе» вырвалось само собой — так, как чувствовала. И тут же я испугалась своей дерзости, заметив, как расширились глаза Ворона в прорезях маски. Но в следующее мгновение его губы прикоснулись к моим…

Как же я хотела этого — а вышло так неожиданно. И это было… необыкновенно!

В мечтах о Фелисе я не заходила дальше поцелуя, но те придуманные поцелуи были… никакими. Как будто я сама поцеловала свое отражение в зеркале. Мне просто хотелось, чтобы это случилось, но я даже представить себе не могла, насколько это может быть приятно и волнующе.

Ворон касался моих губ легко, нежно, едва притрагиваясь к ним. Как будто гладил их пером своего крыла. Тепло его дыхания, сводящий с ума запах кожи… Я словно падала в пропасть, летела, купалась в лучах солнца, вдруг выбравшегося из-за туч. Его глаза были так близко, их сияние опаляло огнем. Опустив веки, я подалась навстречу — раскрываясь, подчиняясь, отдавая себя в его власть без остатка.

Я не знаю, как надо. Помоги мне, научи, я хочу быть твоей…

Он прижимал меня к себе все крепче, его руки были тяжелыми, горячими, и этот жар проникал сквозь платье, сквозь кожу — вглубь, и все мое существо отзывалось таким же теплом. Я чувствовала напряжение его плоти — и да, понимала, что это означает. Иногда во время сфорты мужчины сжимали меня в объятиях сильнее, чем полагалось, и тогда я с трудом сдерживала дрожь отвращения, краснея от смущения. Но сейчас… внутри все дрожало от того сладкого страха, который отступает перед ожиданием, нетерпением.

Его губы настойчиво раздвинули мои, язык тонко и остро обвел их по контуру, скользнул между ними, лаская изнутри. И я начала отвечать — робко, неумело. И снова все вокруг исчезло — как вчера во время танца…

— Прости, Лилла, — Ворон провел пальцами по моей щеке. — Мне пора. Сегодня я не вернусь. Может, и завтра тоже. На южных границах Ликура неспокойно. Полечу в Фианту, встречусь с правителем. Не хотелось бы, чтобы началась война.

— Но… с тобой ничего не случится? — испугалась я.

«С тобой»… Я словно перекатывала на языке сладкую ягоду, растягивая удовольствие от ее вкуса.

— Не волнуйся, Лилла. Я все-таки маг. Хотя… мне приятно, что ты волнуешься.

— Я буду ждать… тебя.

Он еще раз поцеловал меня — едва прикоснувшись, превратился в ворона и улетел. Я смотрела ему вслед, пока черная точка не скрылась в пелене тумана. А потом прислонилась к стене, запрокинув голову и закрыв глаза. Сердце отчаянно колотилось, никак не желая успокаиваться. Несмотря на довольно легкое платье, я не чувствовала ни холода, ни промозглой сырости: меня по-прежнему заливало лихорадочным жаром.

— Вам чем-то помочь, вейра Лилла?

Я вздрогнула и открыла глаза. Рядом стоял юноша в голубой одежде слуги, совсем мальчик, лет четырнадцати. И смотрел так обожающе, что стало не по себе.

— Я, кажется, опять заблудилась. Проводи меня, пожалуйста. В Белый коридор южного крыла.

— Знаю, — кивнул он. — Идите за мной.

— Как тебя зовут? — спросила я, когда мы спустились по лестнице.

— Эрис Милл.

— Скажи, Эрис, а почему здесь все обращаются к нам, невестам правителя, по имени?

Я давно хотела об этом кого-нибудь спросить, но все время забывала. Это было серьезным нарушением правил. Даже внутри одного сословия называть друг друга по имени, с добавлением сословного обозначения или без, могли только родственники и близкие знакомые. Между средним и высшим разницы в обращении не было, но низшие называли средних и высших только на вы и по фамилии. Хотя, конечно, бывали и исключения. Например, Даммара звала нас сестрой по имени и на ты, поскольку была нашей кормилицей. К низшим обращались, в зависимости от возраста, либо на вы и по фамилии, либо на ты и по имени.

— Я не знаю, — смутился мальчик. — Но, говорят, так было всегда. Простите мою дерзость, вейра Лилла, но мы, слуги, может, не все, но очень многие, хотели бы, чтобы женой правителя стали вы. Вас все любят.

— Правда? — улыбнулась я. — Благодарю, Эрис. Если бы это зависело от меня…

— А разве не от вас? — удивился он.

Тут мы подошли к моей двери, он поклонился и ушел. А я, оказавшись в спальне, бросилась на постель.

В детстве я часто болела, с жаром и лихорадкой, и вот сейчас — это было так похоже. Лицо горело, на лбу выступила испарина, мысли путались. Я дотянулась до ночного столика, вытащила из книги перо и, закрыв глаза, провела им по губам. Но нет… совсем не то… не так!

Я вспоминала, как все произошло, снова и снова пытаясь мысленно пережить каждое мгновение. Смотрела в потолок и улыбалась, как дурочка. Наверно, любая женщина и даже девушка чуть поопытнее посмеялись бы надо мной. Сестра — точно. Но… это был мой первый поцелуй, и он оказался… волшебным.

А потом за светлой волной чистой, ничем не замутненной радости нахлынула другая — темная.

Меня ли одну так целовал Ворон? А вдруг и Веду тоже? Или даже Кьяру? С чего я взяла, что ему может понравиться только одна из нас? Почему не все? Ну да, женится на одной, но до тех пор… Ведь он не сказал мне ничего, кроме того, что не вернется два дня, а может, и больше. Хотя каких слов я ждала? Признания в любви? Того, что именно я буду его женой?

Положив перо на книгу, я встала, подошла к окну.

Прекрати, Лилла, так и с ума можно сойти. Почему бы не поверить, что он любит тебя?

Да потому, что если вдруг это окажется неправдой, будет еще больнее.

Но… как сказал тот мальчишка Эрис в ответ на мои слова о том, что не все зависит от меня от меня? «А разве не от вас?»

Интересно, а поцеловал бы меня Ворон, если б я не обратилась к нему на ты?

Привычный осторожный стук в дверь — чтобы не потревожить. Нетта.

— Вейра Лилла, вы здесь. Прикажете подавать обед?

Я кивнула, она бросила на меня беглый взгляд, и рот ее приоткрылся от удивления. Или беспокойства?

— С вами… все хорошо? Вы на себя не похожи.

Каждый раз от подобных слов я вздрагивала. Независимо от того, кто их говорил и что имел в виду. Ворон — мне все больше казалось, что он знает мою тайну. И эти слова: «не так важен сам поступок, как его причины»… Может, в этом таился намек, что я должна признаться? Ведь я — для всех! — сделала это ради сестры, у которой был жених. Но если я ошиблась, если он ничего не знает…

Нет, я не могла так рисковать, поставив под удар всю семью.

— Все в порядке, Нетта. Немного болит голова. Женские дела.

— Слуги вовсю шепчутся, что может начаться война с Фиантой, — сказал нам с Ведой Керт, когда мы перед ужином ждали приглашения к столу. — Узнают все новости от торговцев.

Под ирмом у него была новая рубашка, не белая, а чуть зеленоватая, придававшая лицу оттенок плесени.