Стая (СИ) - Шерола Дикон. Страница 32

— Наверно, он решил, что если будет в нашей компании, его не тронут, — мрачно усмехнулся Дима.

— Оно и видно, как Виктор наших по морде не трогает, — заметил Рома, желая напомнить Диме о его синяках. — Всем пофигу, кто в какой компании. Надо будет, подловят и побьют. Артем должен сам защищаться. Меня тоже сколько раз толпой били, но я хотя бы пытался дать сдачи. А Артем воет, как первоклашка. Сам виноват.

— Фигово, что Джоконда решила переименовать себя в Жанну Д’Арк, — задумчиво произнес Койот, лениво растягивая слова.

Заметив на себе вопросительный взгляд Лескова, он продолжил:

— Ну, если подумать, Марат запретил бить крысу из-за Джоконды. Так что все будут злиться на нее. Миланка уж точно.

— Милана особенно! — подхватил Игорь. — Зря Джоконда избегает тебя. Ей наоборот сейчас лучше продолжать общаться с нами.

— А чего она от тебя шарахается? — возмутился Иван, обратившись к Диме. — Потому что ты не кинулся защищать этого идиота? А то, что ты кидался ее защищать, она уже забыла? Да пусть тогда катится. Забей, Лесков! Найдешь себе нормальную. Бабы не заканчиваются этим забором.

— Среди старших девчонок много свободных, — добавил Рома.

— А младшие вообще сдохнут от восторга, если ты на них посмотришь, — приободрил парня Игорь.

Поддержка друзей хоть и была Диме приятна, но настроение от этого не улучшалось. Возможно, действительно стоило поговорить с Маратом наедине и попробовать объяснить ситуацию. А сейчас получалось, что какая-то там девчонка оказалась храбрее его. Это чертовски уязвляло самолюбие.

Еще неприятнее становилось оттого, что Катя отказывалась его видеть. Он несколько раз посылал за ней девчонок, но те неизменно возвращались с одним и тем же ответом: «у нее болит голова, и она хочет спать». Была, конечно, мысль взять и все-таки зайти в запретный женский коридор, но там постоянно сновали воспитатели, поэтому лучше было дождаться ночи. Да, нужно поговорить с ней, попробовать объясниться, а то придумает себе всякой ерунды, как любят делать девчонки. Тем более все закончилось хорошо. И она не должна особо злиться.

Дима успокаивал себя, как мог, но настроения от этого не прибавлялось. В итоге во дворе он и его компания просидели до самого вечера. Лесков отказался идти даже на ужин, сославшись на то, что не голоден, и его друзья пожелали остаться подле него. В столовую ушел только Игорь под предлогом разведать обстановку и, если там будет Катя, привести ее во двор.

Когда Енот вернулся, ужин уже закончился. Ничего нового он не узнал, Джоконду не увидел, а на вопрос Ивана, что давали жрать, слукавил, что не обратил внимания. Олег убил бы его, узнав, что парень все-таки перехватил пюре с мясной подливой, в то время как остальные решили голодать в знак солидарности.

Сейчас все участники «стаи» расселись на крыльце и играли в карты. Становилось прохладнее, но в здание никому идти не хотелось. Лучи заходящего солнца сонно блуждали по двору, словно разыскивали что-то в траве. И почему-то, глядя на розовеющее небо, Олегу внезапно захотел сказать что-то такое, что могло бы навсегда объединить их компанию. Через пару лет они окажутся за забором, и долгожданная жизнь разбросает их по городу, а то и вовсе по миру. Поэтому нужно было что-то сказать. Причем прямо сейчас. Но едва Олег собрался с мыслями и уже решил было толкнуть речь, как за его спиной послышался ворчливый голос Цербера:

— А вам что, особое приглашение нужно? Уже девять часов! Живо по койкам!

Сторож стоял на крыльце, строго глядя на играющих.

— Устроили мне тут Лас-Вегас, — добавил он, уже с долей любопытства заглядывая в карты Ивана. Комбинация была неплохой, поэтому, скорее всего, Пуля бы выиграл.

— Какие койки в девять вечера? Может, вы нас лучше погулять выпустите? — вяло поинтересовался Олег, не сильно надеясь на успех.

— Оборзел, что ли? Не будете вы у меня гулять каждую смену. Я сам решу, когда вас выпускать, — нахмурился мужчина. — Сегодня и так уже Григория Алексеевича выперли. Решили и меня спровадить?

— Да мы недолго, Михаил Юрьевич, — подхватил Рома. — Погода хорошая.

— У вас всегда погода хорошая. Лишь бы ничего не делать и правила нарушать, — продолжал ворчать Цербер. — Давайте, заметайтесь в дом. Я сейчас дверь буду закрывать.

— А во дворе нельзя остаться? Потом закроете, — голос Димы показался Церберу каким-то чужим. Парень безразлично перебирал карты, даже не глядя на того, к кому обращается. Обычно Лесков выпрашивал что-то с куда большим рвением, а сейчас скорее напоминал робота, у которого вот-вот сядет батарейка.

Какое-то время Михаил Юрьевич молчал. Что-то в тоне этого парня ему не понравилось. С первого взгляда на Лескова можно было понять, что он расстроен, но задавать ему вопросы при друзьях Цербер не стал. Едва к этим пацанам проявляешь внимание, они тут же начинают орать, мол, отстаньте, вы мне не отец. Как будто только отец может интересоваться их жизнью…

— Чтоб на виду сидели. Я через камеры увижу, если через забор полезете.

— Не полезем! — попытался как можно более убедительно ответить Иван.

— Не полезут они… Всю жизнь лазали, а сейчас не полезут. Ладно, оставайтесь, — с этими словами Цербер покинул крыльцо и вернулся к себе за стол. Ему предстояла очередная бессонная ночь, которую он запомнит на всю жизнь. Мальчишки продолжали сидеть у него под окном, передавая друг другу замусоленные старые карты.

Что-то произошло около полуночи. Дима и остальные ребята заметили через окно, как к столу Цербера подбежала Наталья Михайловна. Она что-то взволнованно говорила ему, и это странное беспокойство перекинулось и на сторожа. В тусклом свете маленькой лампы, стоящей на столе Цербера, трудно было разглядеть, что происходит, но почему-то Дима отчетливо видел кровавые разводы на халате дежурного доктора. Ее руки также были в крови.

— Быстро в свои комнаты! — прикрикнул на парней Цербер, внезапно распахивая дверь. — И чтобы не смели слоняться по коридорам. Сразу в постель!

— Что случилось? — начал Олег, но Дима молча потащил Койота за собой.

— Заткнись. Она была вся в крови, — торопливо прошептал Лесков.

— Как это в крови? Я не видел!

— Потом поговорим. У него могут быть проблемы…

На этом парни расстались.

Дима вбежал в свою спальню и буквально замер в дверях. Свет в комнате горел, все парни сидели на кроватях взволнованные, и появление Лескова несколько озадачило их. Они даже не сразу поняли, что он отсутствовал. А затем Дима увидел кровь. Она дорожкой тянулась от двери к кровати Артема, на белой простыне которой темнели большие темно-бордовые пятна. Одеяло валялось скомканным на полу, рядом — черный тканевый пакет на шнурке.

— Где Артем? — охрипшим голосом произнес Дима, но ни один из присутствующих не проронил ни слова. А затем Лесков почувствовал что-то липкое на ладони. Он увидел кровь. Ручка двери, за которую Дима держался, была перемазана ею.

— Где Артем? — Лесков повысил голос, и Вадик нехотя произнес:

— У врачихи. Его порезали.

— Кто?

— Не знаю. Никто не видел.

— Врешь. Вы боитесь.

— И тебе бы стоило бояться, Сенатор, — нервно усмехнулся Шпак. — Или думаешь, что тебя нож не возьмет? Глотку вскроют, как нефиг делать! Старшие говорили, что будут разбираться с задротом по — взрослому, вот и разобрались. А мы ничего не видели. Так что отвали!

Несколько секунд Дима молчал. Он даже проигнорировал «неуважительный тон» Шпака, настолько был потрясен случившимся. В голове не укладывалось, что Марат нарушил свое слово. Он ведь ясно сказал всем, чтобы Артема не били. Но… его и не били. «Стукача» пырнули ножом, предварительно натянув ему на голову тканевый мешок. И, как позже выяснится, никто из присутствующих в комнате не попытался помешать.

— Ты куда? — крикнул Шпак, когда Дима бегом бросился к кабинету Натальи Михайловны. Теперь он замечал дорожку, оставленную каплями крови, повсюду. На полу, на ступеньках, даже на перилах.