Ненужная крепость (СИ) - Альба Александр. Страница 51

Хори, Нехти и Иштек дождались, пока все бывшие в домике Хори покинут его. Было темно, и Хори велел Иштеку посветить от входа факелом, дабы гости не подвернули себе ноги по пути к своему ночлегу, хотя толку от этого было мало. Когда Иштек вышел с зажженным от лампы факелом, Хори увидел, что у дверей сидит Тутмос. Очевидно, он слышал весь рассказ писца Минмесу, и на лице его до сих пор были ужас и благоговение. «Вот еще одна забота, — подумал Хори, — теперь он такого натреплет».

— Тутмос, если хоть малейший слух пойдет у солдат обо всей истории этой, то ты лишишься и своих больших ушей, и своего длинного языка. А потом — глупой головы, к которой они были приделаны. Ты понял меня? — строго спросил молодой командир.

Тутмос усиленно закивал головой, словно думая, что, чем сильнее он кивает, тем больше ему поверят.

— Некоторые тайны похожи на кобру, которую ты носишь у себя в набедренной повязке. Ее не видно, но одно неловкое движение — и она тебя убъет. Командир, теперь, я думаю, вопрос о том, кто станет твоим денщиком, решен окончательно — он должен быть при тебе. И тебе спокойней, и ему лучше, и нам проще, — заметил Нехти.

— Пойдем проверим посты? Знаешь, десятник, мне после этих историй о Потеряных Душах не хочется разделяться ночью. Пойдем все втроем?

— Вчетвером, отцы мои! Вы же говорили, что я должен быть при вас для ради тайны! Не бросайте меня тут одного в темноте! — пискнул Тутмос.

— Ну вот какой он солдат? Ни порядка, ни отваги, ни почтения к командирам!

Хори рассмешила причина, приведенная Тутмосом. Изо всех сил храня спокойное лицо, он сказал:

— Идешь с нами. Принеси мне булаву и копье, и себе не забудь взять оружие. На все тебе сто ударов сердца.

— И мою булаву захвати! — сказал Иштек.

Тутмос ринулся к казарме, тут же встал, метнулся назад, в домик Хори и вынес затребованное оружие, и помчался вновь к солдатскому ночлегу, нимало не боясь темноты и одиночества. Очевидно, когда у него был приказ, он мог думать только о нем и забывал о только что терзавшем его страхе. Он даже ухитрился успеть в отведенное ему время, что Хори считал невозможным. Помимо копья, булавы Иштека и дубинки с камнем в сыромятной коже, он тащил еще легкий щит, пару неразожженных факелов и горшок-жаровню с углями. Образец исполнительности и предусмотрительности. Нехти хмыкнул, Хори вздохнул, Богомол вооружился дубинкой.

— Иштек впереди, мы с Нехти в пяти шагах за ним. Тутмос в пяти шагах за нами. Пошли, воинство!

Они начали с ворот. Часовой был на месте, в темноте, а не на виду, не спал, заметил их заранее. Скорее, заметил их пес, ибо тут и у конюшни были посты наставников собак. Обученный пес не залаял, но внимательно следил за ними, пока часовой не дал ему команду, что это свои. Судя по звездам, до смены ему и его псу ещё пара часов. Далее они поднялись на стену справа от ворот. Они прошли ее всю. Часового не было. Правда, не было и никаких тревожных следов.

— Чей это пост?

— В эту стражу — Баи-Крюка.

Они быстро спустились. У конюшенных помещений часовой был тоже с собакой. Она видно была еще молодая, и попыталась тявкнуть, но часовой, дернув за ошейник, заставил ее замолчать.

— Со стороны правой стены шума не было? Собака не беспокоилась? — спросил Нехти.

— Нет, всю смену после переполоха у диких негров было тихо.

Тревога у Хори нарастала. Он побежал к левой стене, Нехти, Иштек и Тутмос — за ним. Мухой взлетев на стену, Хори убедился в том, что уже подозревал — на левой стене не было никого, кроме комаров. Второй часовой тоже исчез.

Глава 27

Говоря тихо, чтобы ни Иштек, ни Тутмос не разобрали его слов, Хори спросил у десятника:

— Господин и друг мой, не кажется ли тебе, что мы с тобой два самых больших осла?

— Это вот о чем?

— Это о том, что четыре постоянных залетчика, с шилом в заднице и без царя в голове, убрав гору дерьма в башне, добровольно напросились в караул, а мы и ухом не повели. Ты веришь в такое чувство долга, внезапно их обуявшее? Я — ни на вздох, ни на удар сердца. Я даже не опасаюсь ни маджаев диких, ни Проклятых душ. Зато готов поспорить на месячное жалование и на то, что съем свои сандалии, что сейчас среди спящих нет еще двоих солдат. Спорить будешь?

— Хоть я все равно опасаюсь и диких негров, и уж тем более Измененных, мне дорого мое жалование и, подозреваю, сандалии не будут съедобными, даже если их приготовит Тури. Так что спорить не буду. Куда вот только их пустынные демоны понесли? И сколько ударов по пяткам они завтра получат?

Вспомнив, что Нехти-то как раз высказал опасения по поводу четверки Баи и собирался проверить компанию часовых-нарушителей, Хори слегка смутился, но не стал поправляться, а лишь спросил, уже почти в полный голос:

— А как вышло, что они стоят не в одну смену?

— На ночь я на нижние посты поставил пастухов собак.

— Хвала всем богам и твоей мудрости! А то сейчас в крепости не было бы ни одного часового…

— Так все же — как ты думаешь, командир и отец мой, куда их нелегкая понесла?

— Куда — не знаю. Но знаю, чем эти четверо сейчас занимаются. Ищут клад, спрятанный немирными маджаями. Просто уверен в этом. Вспомни, как они прятали глазенки, когда Иштек брякнул, что часть сокровища из долины Хесемен осталась тут и я прямо запретил заниматься делом этим — искательством сокровищ. Я отложил поиски на утро — вот они и заспешили, благо, лик Изиды ярок. Какие-то у них мысли и догадки, но вот какие…  И кто тебя, Богомол, за язык тянул!

— Все равно узнали бы, — беспечно ответил долговязый воин, — и было бы еще хуже. Да только, командир, ты позабыл — солдатам новость ту донес десятник мой, по твоему приказу…

Хори зарычал…

— А чего ты радуешься, Богомол, — строго промолвил Нехти, пытаясь замять неловкость, — тебе же сейчас их ночью по следам выискивать…

Хори вдруг понял, что его будто царапало, когда он думал о несделанных делах. И как по колдовству — несколько раз, когда он пытался этим несделанным заняться, происходило что-то новое, еще более важное и требующее его немедленного вмешательства. Итак: вот он в башне. Штрафники, обмотав от смрада лица тряпками, только что начали работу. Он хотел спуститься в погреб, но его отвлек Иштек донесением о колодце. Затем были дикие негры, потом — он вспомнил про погреб и даже забрался в башню снова. Штрафники уже закончили уборку и по приказу Нехти пробуровили в стенах башни отверстия, чтобы проветрить в ней. Они что-то обсуждают, не выходя на чистый воздух, что само по себе странно. Командира они замечают в последний миг, и на его вопрос долго не могут ответить. Да, а заводилой-то у них точно Баи-Крюк! Именно он начал уже было отвечать Хори, но тут его снова вызвали наверх — были найдены следы. Затем были Иштек с новыми дикими неграми и мясом, Тури с хлопотами об ужине. Он снова начал проверку и успел проверить стены и пристенные постройки, и только лишь собрался в башню — как вернулись те, кто отправился за дикими неграми и кустами уйди-уйди. Вот становится известно о сокровищах, и эта четверка начинает что-то бурно обсуждать. А ведь они до этого никуда и не ходили из башни! А он — он так и не проверил погреб…

— Вот что, десятник — я знаю где они. Да и ты сообразишь, лишь подумай — чем они были заняты?

— Башня?

— Погреб башни. Я так и не осмотрел его после Себекнехта. И завтра туда, после того, как запах уйдет, начнут сносить припасы.

— Ну, запах еще не уйдет завтра, а вот если они там что-то заприметили…  Я не думаю, что они хотят похитить сокровища. Но награду приятней делить на четверых, чем на весь отряд. Надо идти в башню. Только…  Дозволь, командир, я все же призову двух-трех старослужащих. Неспокойно мне. Помня о детях тех, принесенных в жертву — как бы не было там еще какого непотребства…

— Я и сам хотел тебе предложить, только размышлял — не сочтешь ли ты меня трусом.

— Лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь — трупом.