Ненужная крепость (СИ) - Альба Александр. Страница 67

Во-вторых, сам тайник, — словно считая что-то, он разжимал по одному пальцы кулака, — Зачем было прятать сокровище в башне? Проще было бы закопать под приметным деревом или кустом в оазисе — и труда меньше, и спрятать легче. Мы непременно должны были заметить свежую кладку, не Баи, так кто-то другой, даже при не очень внимательном осмотре. А не мы, так и первые же попавшие в подвал. А ее, кладку эту, даже и не постарались спрятать толком. Почему? Считали, что никто не придет? А зачем тогда охранять тайник Потерявшими душу?

В-третьих…  Ты видел сами камни хесемен? Не знаю, способен ли ты их оценить. Для этого я должен сначала рассказать тебе о руднике в Ущелье хесемен и нашей службе на нем. Золото и хесемен там добывают издавна. Камень, через который проходят жилы золота, дробят, затем размалывают, просеивают и отделяют золотой песок. Камень же чистый, радость богини, осторожно извлекают друзами. Но есть и камень среднего качества. На руднике работали зимой около ста человек из людей списка, большая часть — в шахтах и на дробилке, но был и лекарь, и повар, и свои десятники для учета и взвешивания. В сезон урожая — меньше, ибо нет заботы важнее зерна, оставались только те, кто дробил запасенный ранее камень. Люди менялись через сорок дней, но не все, а десятками во главе со своим старшим. Их в ущелье охраняло четыре десятка солдат, и от хищных зверей, и от банд. Но зверей уже повыбили, и не только хищных, а что до налетов — так их не было уже так давно, что ограждения рудника не обновлялись и ворота в ущелье закрывались тогда, когда начальником стражи на них стоял добрый воин, за что и поплатились мы все. Главное же, чем занималась теперь охрана — сопровождала смены шахтеров и досматривала их перед выходом, дабы никто не похитил камни или золото с рудника. Сам же груз отправлялся отдельными караванами под крепкой защитой, и всегда — через разные промежутки времени и в тайне.

— И что, никто из шахтеров ничего не похищал? — не удержался от вопроса Хори. Иштек ухмыльнулся, Нехти закатил глаза к небу, вздохнул и ответил:

— Ты понял, но не все. Охрана ущелья менялась, как и работники. Мы — стражи пустыни, но даже ненасытная гиеновая собака не охотится всегда. Нельзя все время проводить в походах, и, как награда и отдых и была эта стража. Потому что в крепость патрульные отряды переводят лишь после четырех месяцев дозоров в пустыне, а охрана рудника тоже считалась службой в пустыне, да еще и была доходной. Раз в десять дней туда прибывал новый десяток и принимал на сорок дней стражу у сменяемого. Да, что-то всегда проносилось в крепость уходящей сменой шахтеров и их десятниками, что-то — самими солдатами. Но во главе этого рудника и других подобных стоят большие люди Юга, которые, собирая ручейки золота и камней из рудников, превращают их в реки из Дома золота и серебра для царя. Мудрый вождь всегда следит, чтобы живущие под его рукой были довольны, но не ленились и не своевольничали. Без этого приработка шахтеров и охраны доход с рудника упал бы, как ни наказывай людей. Помимо палок для пяток нерадивых разумный управляющий имеет и финиковое вино для рачительных. Места там унылые, надо сказать, и развлечений никаких. Но люди видели, что у старших для них есть и дело, и забота. На еде для стражи и шахтеров не экономили, и всякий понимал, что только от его работы зависит, сколько и каких камней ему дозволено будет взять управителем при смене. Правила знали все. Никто не смел покуситься на чистое золото и лучшие камни — это царская доля. Никто не смел взять больше положенного. За шахтерами наблюдали мы, а за нами — наши начальники, и, в итоге — владыка дома серебра и золота со своими людьми, ибо все места, где можно сбыть нажитое на руднике, в их руках. Тех, кто нарушал законы царя и правила, наказывали строго и быстро. Старшим над всей стражей в ущелье был десятник того отряда, который должен был смениться. Мой же десяток прибыл только лишь за пять дней до набега, и я был самым младшим из командиров. Как и другие десятки, мы уже были на руднике в ущелье не раз, и в службе для нас не было ничего нового. И, конечно, цену камням мы знали уже не понаслышке. Думаешь, к чему я все это поведал? Могу тебе сказать, что с рудника негры те воровские взяли не все, не было у них такой возможности, а только лишь золото и наилучшие камни. Так вот, одна из странностей по камням в башне: здесь в тайнике вовсе нет золота, только камни, и именно в мешках из рудника в ущелье. Но камни частью самые худшие, из тех, что похитили, а частью вовсе не те, совсем плохие, каких эти негры разбойные и не брали. Камни подменили. И этой подмены не разглядел бы никто, если б не послали сюда наш десяток. И я сильно сомневаюсь, что за этим стоят негры те воровские. Но это только одна странность. Тут странности как саркофаги, что хранят мумию семера, вложены одна в другую в пять слоев, и как змеи в брачный сезон — сплетаются одна с другой так, что и не разобрать, где заканчивается одна и начинается другая. Так вот другая странность с камнями теми…  Ты же знаешь цену раба. Не человека списка, хему несут, а полного раба, баку? И, верное дело, ты знаешь, что, даже под рукой Великого дома в Вавате и особенно Куше и сейчас еше часто племена, кланы и деревни устраивают набеги друг на друга? Не войну, а набег за скотом, понимаешь? Молодежь показывает удаль и сноровку, ну и богатство тоже важно — от добычи…  Людей при этом стараются не убивать, а похищать, если это не война за колодцы и пашни или великая сушь, если это не «Война голода». Но «Война голода» особая, она объявляется всеми старейшинами всех племен, когда земля не может всех прокормить. За убитых на ней нет никому кровной мести, просто так погибают лишние рты. В обычное же время врагов стараются взять в плен, в этом больше чести, славы и прибытка. А ты знаешь почему? Когда платят выкуп за похищеного свободного, его цена вдвое выше, чем за баку, а за знатного человека или старейшину и еще больше. И ведь выкупают. Знатных — их родичи, а бедных — всей деревней или кланом. А теперь посчитай. Двое детей и шесть, нет, восемь взрослых убили, чтобы запечатать тайной этот так плохо скрытый клад, да еще детей положили так, чтобы уж наверняка навести на кладку тайника. Все это сокровище в погребе едва ли столько стоит, сколько составит выкуп за этих десятерых. Зачем? Поверь, при всей кровожадности бунтовщиков и разбойников, они не будут уменьшать свою добычу без причины. Они набрали скота, причем брали только самых лучших и дорогих животных, и необычайно большой полон. Никогда раньше я не видел столько пленных в угоне, но даже так — перебить десять человек полона слишком дорогое удовольствие, разве что их боги зачем-то требовали жертву. Но — жертву! Ни один бог не возрадуется Потерянным душам! И за убитых ТАК обязательно будут мстить! Да что там, их объявят вне закона для всех, словно «Водяных преступников» — осквернителей колодцев.

Нехти отхлебнул из тыквенной бутыли пиво, глянул на свой кулак с тремя отогнутыми пальцами, отогнул четвертый и продолжил:

— Дальше: зачем нашим начальникам было сюда отправлять ТАКОЙ отряд? Я почти уверен, что это вовсе не придумка господина конюшен и коменданта. Пернеферу хороший командир, я давно его знаю и был рад, когда его назначили комендантом Кубана. Скорее всего, он получил такой приказ — отослать сюда только твоих джаму, а уж меня с выжившими в ущелье и поводырей собак добавил по своей воле. Откуда, хотелось бы мне одним глазом узнать, пришел такой приказ?

В-пятых — мне непонятен писец Минмесу. Я знаю жреца Саи-Херу. Тот, несомненно, жрец-херихеб из храма Гора, владыки Кубана, и, несомненно, знаком с писцом тем и знал его раньше. Но я-то вот не ведал до этого похода достопочтенного Минмесу и не встречал его в Кубане! Пусть я больше времени проводил в пустыне, а не в крепости, но все же знаю там почти всех. Заметь — он рассказал нам о забытом и проклятом князе Юга и том, как он сам оказался связан с этим делом, хотя, я уверен, рассказал далеко не все, что мог бы и что нам было бы полезно, но поведал все только после давления госпожи из края Ибхут и твоего приказа. И нам ничего не известно — где был он и что делал все прошлое царствование, а это больше десятка лет! Он очень непонятен, странен и опасен, вот что я думаю о нем, жреце этом. Он, несомненно, глаза и уши, но вот чьи? И вот — именно он оказывается в нашем отряде!