Единственная для невольника (СИ) - Новикова Татьяна О.. Страница 26

Я плотнее укуталась в одеяло. Озноб прокатывался по пяткам и поднимался по ногам выше, к бедрам, оплетал шипастыми лозами всё тело. Страшное чувство неизбежности, чего-то неотвратимого, что никуда не денется, поселилось в груди.

— Пап, было кое-что ещё. Во-первых, на меня положили зуб другие выпускники. Совсем недавно они избили моего раба, а потом хотели применить на мне какое-то заклинание. А во-вторых, на первой неделе занятий меня чуть не спалило магией, когда каким-то образом мой щит был снят.

— Начинай с «во-первых», — окончательно разозлился отец, сверкнув глазами в сторону побледневшего декана. — Это не гимназия, а какое-то недоразумение!

Через полчаса я окончательно сдала все сокровенные тайны, и декан стал выглядеть абсолютно жалко. Отец уже не проклинал его и не грозился придушить собственноручно. Просто сжимал и разжимал ладони, словно обдумывая: испепелить старика магией или ударить по лицу кулаком?

— Это произвол. Дочь, почему ты молчала?

— Да как-то… — Я стушевалась. — Не знаю. Я же боевик, а значит, не должна жаловаться на всякую ерунду.

— Ты не боевик, а гимназист! — разъярился папа. — Ребенок, которого может обидеть любая тварь! Решено. Я попрошу знакомых из гильдии истины осмотреть гимназию, а заодно поднять дело о погибшем маге, который напал на тебя в городе. Студенты, которые атаковали твоего раба, тоже будут допрошены. Декан, вы разрешите мне это самоуправство?

— Полагаю, у меня нет выбора. — Старик развел руками. — Поговорите с ректором лично, дабы это не происходило без его одобрения.

— Тогда договоритесь о встрече. Надеюсь, он выделит минуту своего драгоценного времени ради Инварра Трозза.

— Всенепременно, — заверил декан и слинял так быстро, что даже удивительно: откуда в дряхлом маге подобная прыть.

Ничего себе! Гильдия истины — это настоящие ищейки, наемники, которые способны отыскать иголку в стоге сена. Их услуги стоят безумных денег, даже у нашей семьи таких не водится. А папа так запросто собрался с ними договариваться.

Видимо, у него там какие-то особые связи.

— Пап, — я приподнялась на локтях, — а как ты так быстро примчался сюда? Сколько я лежала без сознания?

— Недолго, не переживай. У меня было дело в городе, который расположен в семи часах пути от вашей гимназии. Магическое оповещение о том, что с тобой приключилось неладное, пришло очень вовремя. А что, не рада мне?

— Рада… Я писала тебе письма. Почему ты не ответил?

— Дальний поход, ребенок, — он вздохнул и вытащил из-за пазухи стопку листов. — Всё прочитал, но не успел оформить ответ. Думал заскочить к тебе на днях, дать последние напутствия перед долгой разлукой, заодно и пообщаться. А боги вон как распорядились. Что тебе интересно? С какой целью тренируют ваших рабов?

— Не тренируют, а доводят до истощения. — Мне вспомнился Стьен, бездвижно лежащий после тренировок.

— Ребенок, так и должно быть. Раб должен быть готов не только физически, но и морально. Он должен понимать: его ждет бойня. Ежедневное сражение. Вечная защита боевика. Многие погибают ещё во время испытаний. Это, к сожалению, нормально. Другие не выдерживают и ломаются. Такое тоже бывает. Даже маги сдаются под гнетом событий. Что говорить о рабах?

Я закусила губу, думая, что сказки кончились. Реальность даже суровее, чем казалось раньше. Ибо на кону стоят человеческие жизни.

Отец потрепал меня по макушке как делал в детстве, когда я проказничала и прибегала к нему, чтобы не получить нагоняй от суровой мамы.

— Что ещё?

— Почему во время тренировок я ощущала энергию? Она лилась от рабов и обратно.

— Как я рад, что воспитал умную дочь, — папа расплылся в довольной улыбке. — Потому что точно такая же энергия пронизывает хранителя и боевика в момент инициации. Ваш тренер, так сказать, растягивает ресурсы рабов, чтобы потом они не свихнулись от магии, которая хлынет в их тело. Их гоняют перед испытаниями, чтобы высвободить внутреннюю силу. Это необходимая мера.

— Хранители научатся колдовать? — заинтересовалась я, прикусив щеку от волнения.

— Ни в коем случае. Они не станут полноценными магами, но обратятся в ваш источник силы. Если твоя энергия на исходе, ты будешь тянуть её из хранителя. Именно поэтому некоторые рабы погибают от связки с боевиком. Ох, дочь. Многое тебе ещё предстоит узнать о взрослом мире.

Дьявол многоликий! Почему нам не объясняли этого на занятиях? Почему ограничивались общими вещами? Даже в учебниках не показан весь ужас происходящего.

— Скажи, как ты себя чувствуешь? — Вопрос, заданный с нешуточным волнением. — Тебе дадут отсрочку на год, если ты слаба или испугана.

— Всё хорошо. Я пойду на инициацию, отец. Как иначе?

— Не сомневался, что ты ответишь именно так. Мы с матерью беспокоимся за тебя, ребенок, — папа поцеловал меня в макушку. — Ольга тоже переживает.

— Скажи им, что всё хорошо. Пап, прошу, разберись с тем, кто хотел меня похитить.

— Разумеется.

— Пап… — подумав, прошептала я. — Могу я попросить тебя еще кое о чем? Очень личном. Обещай не задавать вопросов.

Отец удивленно изогнул бровь, но кивнул.

До следующего вечера меня продержали пленницей целебного крыла. Так себе развлечение, скажем прямо, зато не пришлось идти на прощальный вечер. Я слышала, как грохочут салюты, как смеются пьяные студенты, и думала, что окончательно переросла учебу.

Не было во мне желания вернуться в эти стены, как иногда возвращаются выпускники, чтобы преподавать. Не хотелось повторить «чудесные годы».

Кажется, я перегорела.

Ну а когда всё-таки воротилась в свою спальню, то обнаружила там Стьена. Абсолютно здорового и невредимого. Он сидел за рабочим столом в одних только штанах и вчитывался в какой-то справочник. Брови нахмурены, губы повторяют прочитанный текст, указательный палец водит по строчкам.

Хвала небесам, всё нормально!

Я кинулась ему на шею, не отдавая себе отчета в том, что творю. Это было на уровне наивных девичьих инстинктов. Стьен даже опешил от моей напористости, но притянул меня к себе, заключив в кольцо рук, и прошептал на ухо:

— Лис, я безумно волновался.

Я тоже, бесы бы побрали весь этот белый свет! Места себе не находила, готова была разрыдаться от безысходности. Если бы с ним что-то сделали. Если бы сломали его вновь, и все те недели, что Стьен учился дышать полной грудью, оказались бы напрасными — я бы разнесла эту чертову гимназию по кусочкам.

— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что было раньше? Я не могу уснуть ночами, меня гложет это. Из-за меня ты…

— Я простил в тот самый день, когда ты выкупила меня на невольничьем рынке, — ответил коротко и без единого сомнения.

Он такой горячий, почти обжигающий, и дыхание его шумное будоражит во мне демонов. В жесткие волосы так приятно вплетать пальцы, и сердце его бьется громко-громко, словно спешит сообщить всему миру: я живой.

У него нежные руки, а касания всё ещё нерешительны. Он проводит по моему позвоночнику кончиками пальцев, оглаживает талию. Взгляд синих глаз пьянит круче любого алкоголя.

Я задыхаюсь от нашей близости, от того, как легко забыться с ним, потерять счет времени. Раствориться без остатка, потому что нет ничего желаннее, чем этот мужчина.

— Ты нужен мне, — пролепетала чужим голосом. — Весь. Целиком. Всегда. Пожалуйста…

Он и сам всё понял. Эта жажда, с ней невозможно бороться. Ей нужно утолить. Утихомирить голод.

— Лис, ты хочешь этого?..

Всей своей сущностью. Каждой клеточкой тела. Каждым вдохом и выдохом. Я всегда мечтала о постели, устланной лепестками роз, и втайне презирала тех, чья невинность была утеряна в стенах гимназии.

Ведь первый раз должен быть особенным.

Но сейчас я не представляла рядом с собой другого мужчину, которому захотела бы довериться столь сильно. Кого могла бы обнимать так ненасытно, чьи поцелуи выжигали бы на мне собственнические метки.